Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!

– Расплатись за свой заказ, воин, – голос старика стал приторно-проникновенным, – и мы поговорим о восхитительной баранине с чесноком, которая вот-вот будет готова.

Это прозвучало как последнее предупреждение. Вздохнув, я полез в кошель. Чего там, как пришло, так и уходит.

– Ты ловок, хозяин, – я с грустью проследил, как золото исчезает в объемистом кошеле. – Смотри не разорись.

– Я не хозяин, – старик снова показал свою беззубую улыбку. – Но заведение процветает. В Калунту приезжает много достойных людей, желающих проводить время в безопасной и приятной обстановке.

Унося мои монеты, он направился в другой конец зала, но скучать мне не пришлось.

Скрипнула входная дверь, по залу словно пробежал холодок. Без видимой причины сидящие за столами на мгновение примолкли, удивленно поглядывая то друг на друга, то на вошедшего. Окинув пронзительным взглядом сидящих, чародей прикрыл дверь и направился прямо ко мне.

Это был тот самый малый, что болтался во дворе. Теперь я мог разглядеть его подробнее.

Чародей был явно не из самых сильных. Так, вшивый провидец. Обычный выскочка из тех, что, обвешавшись амулетами и накрывшись балахоном, ухитряются выучить несколько не самых сложных заклинаний и пудрят мозги типам, готовым заплатить деньги за помощь «настоящего колдуна». Хотя иногда и среди них попадаются парни с врожденными талантами, но таких – по пальцам пересчитать.

Как и старик-вымогатель, чародей замер у стола, буравя меня глазами. Я пожал плечами. Обычай у них, что ли, такой – жрать мешать людям?

Впрочем, я тоже не терял времени даром. Кружка с эллийским белым была почти пуста, и теперь плевать я хотел на всю магическую братию Калунты.

– Привет. Сижу, выпиваю с утра. Пять монет золотом отвалил, между прочим, – я широко улыбнулся чародею. – Ты не завидуй, тоже садись. Только, чур, плати сам!

Чародей скривился, но сел.

– Не боишься меня, воин? Или хмеля перебрал?

– А чего вас бояться, – я постарался, чтобы голос мой звучал как можно жизнерадостнее. – Ты ж не некромант. Вот некромантов я не люблю, это – да. Если что – стараюсь сразу башку с плеч, так спокойнее. А ты – чего там, сиди, не жалко.

По выражению его лица я понял, что хватил через край, но он все же сдержался, и я тоже немного расслабился.

– Твоя наглость – от страха. Я – чародей и охраняю эту таверну.

– Думай что хочешь, колдун. Мне плевать. Я сижу, выпиваю, никого не трогаю.

– В твоих мыслях – больше, чем ты пытаешься показать.

Проклятье, все-таки настоящий ясновидящий! Хотя и не слишком сильный, чувствует что-то, а разобрать не может. Я ухмыльнулся. Так вот чего он пришел, на расстоянии прочитать не сумел, так решил поближе подобраться. Ну, тут мне кружка эллийского на руку. Теперь уж мысли так в узел завяжутся, что вообще ничего не разберешь.

Мы помолчали. Я добил эллийское и не спеша смаковал пиво, надеясь, что у чародея текут слюнки. Он, в свою очередь, старательно пялился на меня и шевелил губами, пытаясь сделать вид, что колдует. Когда мне надоело, я выложил на стол медальон морских братьев.

Чародей вздрогнул. Я крутнул медальон по столешнице и снова спрятал за пазуху.

– Я тут вообще-то по делу. Вот пиво допью и займусь… делами.

Чародей не ответил. Я залпом опрокинул кружку и смачно рыгнул ему в лицо, с удовлетворением чувствуя, как приятно шумит в голове. Тело наполнилось легкостью, склонность к долгим размышлениям растаяла без следа. Вот теперь можно и с настоящим хозяином «Золотого Двора» поболтать, благо меч у меня всегда под рукой.

Аккуратно отодвинув стул, я поднялся и пошел к выходу. Гнилое местечко и пойло дорогое. Спина аж чесалась от тяжелого долгого взгляда колдуна.

Промозглый дождь и не собирался кончаться, но две славные кружки сделали свое дело, и я даже улыбался. Просто так, назло всему. В конце концов, золотые потрачены не зря: и настроение бодрое, и подозрения мои подтвердились. Нечисто в этой таверне. Вон как чародей на медальон морских братьев зыркнул. И промолчал, подлец. Уж точно не в первый раз видит. Значит, есть повод поговорить с хозяином заведения.

Я повел плечами, поправляя перевязь с ножнами. Какое ж все-таки гнусное утро. Серо, мокро и холодно. Самое то, чтобы помахать мечом. А что до этого дойдет – я даже и не сомневался.

Переулок, о котором говорил Паркс, больше напоминал заваленную отбросами щель. У загаженной стены валялся грязный пьянчуга, то ли собиравшийся отлить, то ли устроившийся вздремнуть. Жив ли он, я проверять не стал и не спеша двинулся в переулок… через пару шагов наткнувшись на парня со взведенным арбалетом. На роже его было написано явное желание спустить курок, поэтому я торопливо сунул ему под нос медальон. Кровожадное выражение сменилось разочарованием, но он все же отодвинулся, пропуская меня в глубь переулка. Воняло, как в выгребной яме, под ногами хлюпало. Помои явно выплескивали сюда прямо из окон верхнего этажа, поэтому я прибавил шаг.

Небольшая дверь черного хода была настолько низкой, что казалась вросшей в землю, но хлипкой вовсе не выглядела. Не предаваясь раздумьям, я врезал по ней сапогом. Дверь отозвалась солидным «бух», и я посмотрел на нее с нескрываемым уважением. Дуб, окованный железом. Неслабо.

– Что надо? – скрипнуло, в смотровой щели показалась грязная физиономия.

– С хозяином поболтать. Открывай.

За дверью ехидно хмыкнули.

– Покажи!

Я без слов сунул к щели медальон. Ведь знает, гад, кто пришел, наверняка чародей уже нашептал кому надо. Ладно, авось сочтемся.

Лязгнул засов, дверь наполовину приоткрылась.

– Заходь!

Я протиснулся внутрь, оказавшись в темном коридоре, освещенном только едва тлеющей на стене лампой. На второй этаж вела грубо сколоченная лестница. Тощий парень, открывший мне, тут же захлопнул дверь и задвинул засов, потом сплюнул на земляной пол и почесался. Вонял он так, словно просидел в этой помойке всю жизнь, и внимания на меня обращать явно не торопился. Придется помочь.

Коротким расчетливым движением левой я врезал ему в зубы и, после того, как он хорошенько приложился затылком в стене, подтащил к себе.

– Всего лишь немного внимания, ладно? Проводи меня к Амеру, а потом плюйся и чешись тут сколько влезет!

Грязномордый попытался рыпнуться, нашаривая на поясе кинжал, поэтому я тихо предупредил:

– Хочешь, добавлю? И ножик отберу, и дверь твою любимую вышибу. А старине Амеру скажу, что так и было. Ведь он меня уже ждет, верно?

Уж не знаю, что больше подействовало – угроза отобрать ножик или упоминание Амера, но только грязномордый засуетился.

– Наверх… иди. Там ждут… – прохрипел он.

Без церемоний прихватив единственную лампу, я стал взбираться по лестнице. Сопящий у двери незадачливый привратник, кажется, какое-то время раздумывал, не метнуть ли мне в спину кинжал, потом здравый смысл взял верх, и он только тихонько ругался, посылая в мой адрес проклятия. Но это, с учетом отобранной лампы, я ему простил.