Ринат Таштабанов - Эвиал

— Ну она же не со зла! — убеждала орка дочь эльфа, голова которой была густо вымазана давленной клюквой, смешанной с глиной и распаренной болегонкой. — Держать надо было крепче.

— Лить ей в пасть эту бурду надо было быстрее! — рычал орк, зачерпывая мазь из плошки. — Сама бы и держала свою мегеру!

В кустах несло стонущую химеру, очищающуюся от глистов сильным слабительным.

— Можно голову мыть? — жалобно спросила девчонка. — Жжет сильно.

— Хочешь вшей вывести, — терпи, дочь эльфа! — злорадно сказал орк, обрабатывая последнюю царапину.

— У меня такое чувство, что оно, это твоё средство, не только вшей, но и волосы выводит! — возмутилась Янталь. — А если я облысею?

— Парик заведёшь! — отрезал орк, заплетая свою мокрую гриву в привычный пучок. — Сначала свою химеру помоешь, потом сама помоешься.

— А ты её подержишь? — с надеждой спросила Янталь.

— Нет!!! — взревел орк. — Я уже подержал!

Девчонка надулась.

— Я же извинилась за неё. Она просто ещё дикая.

— Вот станет домашняя — тогда пожалуйста, — отрезал орк. — А подставляться под её клюв и когти мне больше не хочется. Я жрать хочу. Пора ужин готовить.

— Из чего? — удивилась Янталь.

— Это тебя надо спросить, из чего! — фыркнул орк. — Ты мне обещала груды дичи, добытые твоей распрекрасной химерой. Только она до утра не просрё… не опростается.

Он убрал в котомку мазь, подхватил оструганную ножом и обожённую в костре крепкую палку, поднялся.

— Сидите у костра, огонь поддерживайте. Далеко не отходите. Я скоро.

— Хорошо-о-о, — протянула девчонка. — Только ты недолго… А вдруг те костяные пауки, что были в замке, решили нас догнать?

— Чтобы тоже слабительного получить? — поинтересовался орк. — Иных причин нас преследовать я не вижу.

Орк, хромая, исчез в кустах. Двигался, несмотря на рану, он практически бесшумно.

Девчонка поковыряла пальцем затвердевшую глину на своей голове, подобрала котомку орка, нашла в ней костяной футляр с иголками и сухожильными нитками и, сев у костра, принялась чинить белое войлочное покрывало.

В кустах булькала несчастная химера.

Солнце зашло, лишь закат полыхал над холмами, когда орк вернулся к костру со связкой рыбин, наколотых самодельной острогой в горной речушке.

Янталь сидела у огня и задумчиво чистила тряпочкой магический шар, оттирая копоть золой из костра. Химера лежала у её ног и спала, жалобно вздыхая во сне.

— Чего до сих пор грязные? — спросил орк, выступая из темноты.

— Ты же сам не велел отходить от костра… — возмутилась девчонка. — Мы же тебя слушаемся. А сам обещал быстро…

— Зато ужин будет, — неожиданно для себя почти оправдывающимся тоном сказал орк. — Идите, мойтесь.

С радостным гиканьем дочь эльфа сорвалась с места и понеслась к озеру. Проснувшаяся химера — за ней.

Орк принялся потрошить рыбу.

С озера слышался плеск воды, воинственные вопли и хлопанье крыльев по волнам.

Скоро крупные рыбины пеклись на угольях, закипала вода в котелке.

Орк, блаженно вытянув ноги, сидел у костра и смотрел в огонь.

Громко топая, вернулись с озера девчонка и химера. У девчонки мокрые вихры торчали во все стороны, химера часто отряхивалась, — и тогда брызги веером летели вокруг.

Рыбины были почти готовы, дразнящий запах печёного плыл над костром, смешиваясь с ароматом чая из лесных трав.

Орк отвёл взгляд от огня, подбросил на ладони тёмный кругляш, резко сказал:

— Лови!

И швырнул его девчонке через костёр.

Янталь машинально поймала и с недоумением стала рассматривать лежащую на ладони монету.

Потом уставилась поверх огня на орка.

— Это медь, — жёстко пояснил орк, глядя в глаза девчонке с той стороны костра.

Кругляш спокойно лежал на чистой, розовой ладони.

Янталь побелела. Лицо её сразу стало безжизненным, глаза потухли.

Она снова опустила взгляд на ладонь.

Крепко сжала её, потом медленно раскрыла… — кожа не чернела.

Янталь уронила медяк на землю, спрятала руки за спину и невидящим взглядом уставилась на огонь.

— Поняла? — сказал орк.

Янталь тоскливо кивнула.

— Наврал твой лекарь, как сивый мерин. На всякий случай. Что бы ты по мельниковым ларцам с медяками не лазила. Эльфам от меди ничего не делается. Руки у них только от грязи чернеют, почему они их, чистоплюи высокомерные, и моют по пять раз в день!

Янталь посмотрела в лицо орку.

Видимо, пламя костра отразилось в её глазах, так ярко они полыхнули.

— Есть пора, — пробурчал орк, отводя взгляд. — А в будущем на веру ничего не бери. Мало ли что люди наболтают.

Ночное небо было бездонно-синим, а холмы под ним — чёрными. Было ясно, и холодные звезды усыпали небосклон.

У лесного озера горел костёр.

Около огня лежала пушистая, почти совсем высохшая химера и молотила печёные рыбьи головы, клекоча от удовольствия.

Сытый орк полусидел-полулежал на поваленной лесине и лениво ковырял щепочкой в зубах.

На поляне перед костром скакала вихрастая дочь эльфа, то вытягиваясь на цыпочках поближе к звёздам, то кружась на одной ноге.

Над сонной гладью разносился её бодрый голос, объясняющий орку:

— А ещё мы, эльфы…

Над Железным Хребтом, возвышающимся за грядой холмов, плыла полная луна…

Факел в поднятой руке — герб Академии Высокого Волшебства.

Гроза пришла с запада. Море Надежд выплеснуло из себя косматую серую тучу, которая к концу дня, наконец, подмяла под себя все небо. Угрюмый клок темноты замер над городом. Внезапно сизая хмарь в небесах побурела, словно брошенный в лужу батистовый платок, и на прикрывшийся тишиной мир набросился ветер. Взмыли, заметались по улицам опавшие листья, заскрипели, закланялись безумной стихии деревья, брызнули во все стороны отломанные ветки, мусор, пыль. Что-то громыхнуло, зазвенело разбившееся где-то стекло, захлопали неприкрытые окна. С воем пронесся по улицам ветер, лихо подхватил брошенную куклу, шляпу с пером, ведро, протащил по мостовой, с гиканьем зашвырнул в какой-то переулок и, крутанув флюгера, ушел вверх.

Грянул гром.

В неистовом танце кружилась по улицам пыльная вьюга, то, затихая, то, вновь обрушиваясь на камень стен. С улюлюканьем врывался ветер в портовый район, бился, натужно раскачивал на волнах неподатливые судна, запыхавшись, скрипел такелажем и, весело подвывая, уносился ввысь. Гремело, грохотало небо, не спеша, однако, обрушиться на землю дождем. Наконец обезумевшему ветру прискучило метаться по городу и он, издав последний вопль, умчался куда-то за серую громадину туч.

Отпрянувшая было духота снова заполнила Ордос. Город замер. Словно крепость перед штурмом закрылся на сотни засовов, прикрылся тысячей ставен, ощетинился поломанными ветками и шелухой от семечек. Город ждал.