Бет Фантаски - Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков.

Прежде чем сунуть книгу в мусорное ведро (ей тем самое место), я заглянула на первую страницу, чтобы найти название издательства. Мой взгляд остановился на рукописном тексте.

«Дражайшая Джессика!

Мне конечно же никогда не требовались советы в этой области (особенно по поводу эмоций), но я подумал, что тебе, как новичку, учебник может оказаться полезным. Да, он написан раздражающе легковесным языком, но пользуется заслуженной популярностью среди наших сородичей.

Наслаждайся чтением и, если у тебя возникнут вопросы, обращайся. Меня можно считать экспертом во всех областях. Ну, разве что кроме эмоций.

P.S. Между прочим, ты храпишь! Приятных сновидений».

Каков наглец!

Я с раздражением захлопнула книгу и тут заметила, что в ней есть еще что-то. Между страниц лежал полупрозрачный конверт с фотографией внутри.

Не может быть…

Сквозь тонкую вощеную бумагу конверта просвечивало изображение женщины. Моя кровная мать …

Я засунула конверт обратно между страниц. Люциусу не удастся мной манипулировать, он не сможет навязать мне прошлое, не заставит меня смотреть на давно почившую безумицу, которая отказалась от меня.

Разозлившись — и на Люциуса, и на дурацкий секрет моего происхождения, — я швырнула книгу под кровать, чтобы не нашла мама. Надо будет разорвать эту дрянь в мелкие клочки и спалить в яме с компостом. И тут мне пришло в голову, что Люциус стоял за дверью в то время, как мне снилось… Я едва не сгорела от стыда. Откуда взялся этот идиотский сон? И что Люциус имел в виду, пожелав приятных сновидений? Почему он так написал?

Я отчаянно надеялась, что Люциус подслушал только мой храп (неправда, я не храплю!), а не какое-нибудь мое сонное бормотание. Потом я вспомнила, что пообещала этим вечером прийти к Люциусу «в гости», и меня охватили дурные предчувствия.

— Добро пожаловать, — сказал Люциус, распахивал дверь в комнату. — Ты моя первая гостья.

— Что за черт?!

Люциус закрыл за нами дверь:

— Хорошая реакция. Очень женственно.

Я перевела дыхание:

— Что ты здесь сделал? — Мои глаза постепенно привыкали к сумраку, и я различала все больше деталей. — Ничего себя…

Комната, прежде обставленная в деревенском стиле вещами с барахолки, теперь напоминала… Так вот как выглядит родовое гнездо в Румынии! Кровать застлана кроваво-красным бархатным покрывалом; поверх бежевого ковролина на полу лежал изысканный персидский ковер, а стены казались имитацией каменной кладки. Мой взгляд остановился на экспозиции антикварного оружия. Все такое острое…

— А что произошло с маминой коллекцией поделок народных умельцев?

— Она переехала.

По мрачно-удовлетворенному взгляду Люциуса я поняла, что поделки исчезли навсегда.

— Мама с папой тебя убьют, когда вес это увидят.

— Вряд ли, — засмеялся Люциус — Кроме того, изменения носят косметический характер. Все можно вернуть обратно. Но кто захочет избавиться от такого великолепия? — Он жестом указал на комнату. — Джессика, тебе нравится?

— Весьма… интересно, — уклончиво сказала я. — Как у тебя хватило времени? Никто не заметил признаков ремонта.

— Видишь ли, я — полуночник.

Мое изумление прошло, и вернулась злость.

— Кстати, о твоих ночных похождениях… Мне не понравились ни книга, ни способ ее доставки.

Люциус пожал плечами:

— Ничего, она тебе еще пригодится.

— Конечно. Я поставлю ее на полку рядом с брошюрой «Как стать мифическим существом: руководство для чайников».

Люциус расхохотался:

— Очень смешно. Не знал, что у тебя есть чувство юмора.

— Конечно же есть! И кстати говоря, я не храплю.

— Храпишь, еще как. И разговариваешь во сне.

Кровь застыла в моих жилах.

— Что?! Что ты слышал?!

— Ничего определенного. Сон тебе снился, похоже, приятный: бормотала ты весьма восторженно.

— Не шастай возле моей спальни. Серьезно.

— Как скажешь. — Люциус убавил звук на проигрывателе с виниловой пластинкой. Играла незнакомая музыка, скрипучая и визгливая, словно кошачье мяуканье. Или как скрип крышки гроба в древнем склепе. — Тебе нравятся хорватские песни? — спросил он, заметив мой интерес. — Они напоминают мне о доме.

— Предпочитаю нормальную музыку.

— Ну да, вопли и грохот по Эм-ти-ви… передача юношеских гормонов посредством телевещания. — Люциус указал на кресло, которое явно не принадлежало моим родителям. Они никогда не покупали кожаной мебели. — Пожалуйста, садись. Скажи, почему ты настояла на нашей встрече?

Я села — и словно утонула в мягчайшей перине.

— Люциус, отвяжись от меня и возвращайся к себе на родину.

— Мне весьма импонирует твоя манера говорить без обиняков. Анта… Джессика.

— Я все обдумала. Помолвка расторгнута. Плевать, что написано я свитке. Плевать, что думают старики…

— Старейшие.

— Хорошо, Старейшие. Тебе ничего не светит, так что не трать зря времени. Ты, наверное, жаждешь вернуться в свой замок…

Люциус покачал головой:

— Джессика, нам нужно научиться сосуществовать — иного выбора нет ни у меня, ни у тебя. Пора начать, как у вас тут говорят, «игру в команде».

— Не выйдет!

Люциус слегка улыбнулся:

— Ты своенравна. — Его улыбка исчезла. — Однако теперь не время показывать характер. — Он начал расхаживать по комнате, словно на уроке миссис Вильхельм. — Невыполнение пакта не только приведет к политическому кризису, но и обесчестит память о наших родителях, которые хотели нашего брака в интересах мира.

Я удивленно воззрилась на Люциуса:

— А с твоими родителями что случилось?

— Их растерзала толпа при погроме. А ты как думала?

— Прости. Я не знала.

Люциус сел на кровать и наклонился вперед, сплетя пальцы:

— В отличие от тебя, Джессика, я вырос среди сородичей, и у меня были достойные примеры для подражания.

— Так называемые Старейшие?

— Да. Меня отправили к родственникам. Если бы ты была с ними знакома, ты бы отзывалась о них с должным почтением. Впрочем, вы обязательно познакомитесь. — Люциус свел ладони вместе, пытаясь скрыть раздражение. — Они внушают ужас.

Я нахмурилась:

— Понятно… Твое детство прошло среди внушающих ужас Старейших. И что в этом хорошего?

— Я получил должное воспитание, — ответил Люциус. — Меня научили дисциплине, привали понятие о чести. — Он потер челюсть. — Порой силой, когда требовалось.

Я забыло о злости:

— Тебя что, били?

— Случалось. — Казалось, Люциус не видит в этом ничего необычного. — Время от времени. Из меня растили воина, выковывали характер правителя. Королей взращивают не на мамкиных коленях, объятиями и поцелуями. Королей красят шрамы. На троне никто не станет вытирать тебе слезы. Лучше, чтобы ребенок рос, не ожидая снисхождения.