Дэвид Дрейк - Щит судьбы

Улыбка Велисария сошла с лица. Да, он уже решил для себя, что одобряет двух братьев-фракийцев. Не все люди умеют учиться на своих ошибках. Велисарий сам умел и ценил это качество в других.

Юмор, думал он, — это ключ, в особенности способность посмеяться над самим собой. Услышав, как Бузес и Кутзес в Карбеле пригласили Маврикия на «рекогносцировку» в ближайшую таверну, Велисарий понял: с братьями больше проблем не возникнет.

Но сейчас было не до шуток. Проблема оставалась, и она ни в коей мере не являлась комичной.

— Я хочу решить вопрос без кровопролития, — объявил он. — И в любом случае я считаю, что в нем нет необходимости, Маврикий. Я не стану спорить с тобой по юридическим вопросам и терминам, но просто считаю: ты неправильно понял ситуацию.

Маврикий потрепал бороду.

— Может быть, — недовольно согласился он. — Но…

Велисарий снова поднял руку, жестом попросив Маврикия помолчать. Хилиарх пожал плечами, но ничего не сказал. Полководец повернулся к Тимасию, командующему пятьюстами иллирийскими кавалеристами, предоставленными Германицием.

— Твои люди — главные в решении проблемы, — объявил он. — По крайней мере, им отводится ключевая роль в моем решении. Какую они занимают позицию?

Тимасий нахмурился.

— Позицию? Что ты имеешь в виду?

Тимасий говорил с сильным акцентом. Как и у большинства иллирийцев, его родным языком являлась латынь, а не греческий. И если судить только по тому, как он произносил фразы, его можно было принять за тугодума. Вначале Велисарий, которому много раз в прошлом доводилось сталкиваться с иллирийцами, отказался от этой мысли, отбросив первое впечатление, однако после более тесного знакомства все-таки пришел к выводу: Тимасий на самом деле не очень быстро соображает. Он казался достаточно компетентным командиром, если дело шло о рутинных мероприятиях. Однако Велисарий решил, что у него нет времени ходить вокруг да около и следует говорить прямо и резко.

— Я имею в виду, Тимасий, что вы, иллирийцы, тоже громко жаловались с тех пор, как мы выступили в поход два месяца назад. — Тимасий хотел возразить, но Велисарий отмахнулся от его возражений. — Я ни в чем тебя не обвиняю! Я просто констатирую факт.

Тимасий промолчал, угрюмо и с негодованием. Велисарий сжал челюсти, готовясь к продолжению. Но в этом не оказалось необходимости. Следующий за Тимасием по рангу, гектонтарх Либерии, вступил в разговор.

— Это не то же самое, полководец. Да, наши люди на самом деле много ворчали — но в связи с непривычными усилиями во время быстрого марша.

Мужчина нахмурился. С таким выражением при большом лице с низкими надбровными дугами он выглядел тупицей. Однако последующие слова противоречили впечатлению.

— Тебе следует отличать то, что происходит с нашими, и то, что гложет ребят из Константинополя. Они — изнеженные гарнизонные войска. Да, они не благородных кровей, за исключением командующих, по крайней мере, не этот полк, но они позаимствовали типичное отношение приписанных к столице солдат. Они привыкли быть главными надо всеми — как союзниками, так и врагами. — Он нахмурился сильнее. Казалось, брови встретились. — В особенности, они считают себя выше других, эти снобы. Девушка в Карбеле — не первая служанка в таверне, с которой они позволяли себе вольности, не сомневайся. Вероятно, таких было немало и в Константинополе, а потом дела замалчивались властями столицы.

Несколько собравшихся под тентом офицеров согласно кивнули.

— Иллирийские солдаты также не славятся своим мягким обхождением, — заметил Велисарий.

Либерии сморщился.

На самом деле у иллирийских войск, входивших в римскую армию, сложилась вполне определенная репутация. Они были склонны к зверствам более, чем кто-либо, если не считать чистых наемников.

— Все равно это не то, — твердо, но угрюмо заявил Либерии. На Велисария произвело впечатление то, как он держался: не было никаких всплесков эмоций. Либерии говорил спокойно. Пусть угрюмо, но он констатировал факты.

Либерии показал на Бузеса и Кутзеса, а также других офицеров сиРийской армии.

— Эти парни привыкли иметь дело с персами. Персы — народ цивилизованный. Конечно, известно, что после начала войны обе стороны ведут себя… плохо. Но даже тогда это вопрос отношений между империями. А в перерывах между войнами — которые случаются гораздо чаще и длятся дольше — приграничные территории живут спокойно и мирно.

Несколько сирийских офицеров кивнули. Либерии продолжал говорить.

— Но вы не понимаете, что у нас в Иллирии совсем другая ситуация. Дикари-варвары постоянно совершают набеги. Они никогда не прекращаются. Приграничные деревни постоянно подвергаются набегам каких-то племен, то готов, то аваров, то еще кого-нибудь. Они просто приходят что-то украсть. Их правители — если их можно назвать правителями, а не главарями разбойничьих банд — в большинстве случаев даже не знают об этих набегах. — Он пожал плечами. — Поэтому мы отвечаем тем же самым в ближайшей деревне варваров.

Он снова сильно нахмурился.

— Это НЕ изнасилование девушки в твоем собственном городе, а затем убийство половины ее семьи, попытавшейся за нее заступиться!

Снова собравшиеся кивнули, соглашаясь с Либерием. Послышались голоса. Либерия громко поддерживали.

Велисарий посмотрел на Тимасия. Наконец тугодум-начальник понял, что пытается донести до собравшихся его подчиненный.

Теперь Тимасий тоже кивал.

Велисарий был удовлетворен. По крайней мере на данный момент. Он отметил про себя, что ему в самое ближайшее время следует побеседовать с иллирийскими командирами. Напомнить, что им вскоре придется путешествовать по территории Персии и что методы, которыми иллирийцы привыкли действовать с варварами в районе Дуная, неприемлемы в Месопотамии.

Полководец вылез из-под навеса и подошел к коню.

— Хорошо, — сказал он.

Его офицеры собрались последовать за ним. Велисарий махнул рукой, приказывая им остановиться.

— Нет. Я сам займусь этим вопросом, — объявил он.

— Что?! — воскликнул Кутзес. — Ты никого не берешь с собой? — Велисарий хитро улыбнулся и поднял два пальца.

— Двоих.

Он показал на Валентина и Анастасия, которые на протяжении всего совещания ждали на солнцепеке, неподалеку от натянутого тента. Только увидев его жест, двое катафрактов тут же забрались в седло.

Только запрыгнув в седло, Велисарий улыбнулся офицерам, глядя на них сверху вниз.

Все они, за исключением Маврикия, смотрели на него так, словно он спятил.

— Двоих должно хватить, — спокойно объявил Велисарий. и пришпорил коня.

Когда трое уже отъезжали, Валентин что-то пробормотал себе под нос.

— Что он сказал? — спросил Бузес. — Я не уловил. — Маврикий кисло улыбнулся.