Роберт Джордан - Око Мира

Быстро затянув узел, девушка повернула вытянутые вперед руки Ранда ладонями вверх, сокрушаясь, что воды осталось мало. После промывания ободранные ладони саднило, но прикосновение Илэйн оказалось неожиданно нежным.

— Хоть на этот раз не вертись.

Вновь на свет появился пузырек с мазью. Илэйн нанесла ее тонким слоем на царапины, отдавшись вся тому, чтобы ненароком не причинить Ранду боль. По рукам его растекся холодок, будто под ее пальцами ссадины исчезали.

— В основном они делают в точности то, что она говорит, — с чарующей усмешкой продолжал Гавин поверх головы девушки. — Большинство людей. Не мать, конечно. И не Элайда. И не Лини. Лини была ее няней. Нельзя же отдавать приказания тому, кто, когда ты был маленьким, стегал тебя розгой за украденные фиги. — Илэйн немного приподняла голову — только для того, чтобы бросить на Гавина угрожающий взгляд. Тот прокашлялся, предусмотрительно стер с лица прежнее выражение и торопливо договорил: — И Гарет, разумеется. Гарету никто не отдает приказы.

— Даже мать, — заметила Илэйн, опять склоняя голову над руками Ранда. — Она предлагает, а он всегда так и поступает, но я никогда не слышала, чтобы она отдавала ему приказания. — Она покачала головой.

— Не знаю, почему это всегда тебя удивляет, — ответил ей Гавин. — Даже ты не пытаешься говорить Гарету, что делать. Он служил трем Королевам и при двух был Капитан-Генералом и Первым Принцем-Регентом. Смею заметить, что есть такие, кто считает, что он в большей степени символизирует Трон Андора, чем Королева.

— Мать должна сделать шаг первой и выйти за него замуж, — рассеянно произнесла девушка. Все ее внимание занимали руки Ранда. — Она хочет этого; от меня ей этого не скрыть. И это сразу разрешило бы столько проблем!

Гавин покачал головой.

— Один из них должен уступить первым. Мать не может, а Гарет не захочет.

— Если она прикажет ему...

— Он подчинится, по-моему. Но она не прикажет. Ты же знаешь, что она не прикажет.

Они оба вдруг обернулись и уставились на Ранда. У него было такое ощущение, будто они совсем забыли о его присутствии.

— Кто?.. — Ранд умолк, облизнул сухие губы. — Кто ваша мать?

Глаза Илэйн изумленно расширились, но Гавин произнес обыкновенным голосом, отчего его слова прозвучали еще более ошеломляюще:

— Моргейз, Милостью Света Королева Андора, Протектор Королевства, Защитница Народа, Верховная Опора Дома Траканд.

— Королева, — пробормотал Ранд. Потрясение накатывало на него волнами оцепенения.

Целую минуту ему казалось, что голова у него опять закружится. Не привлекать никакою внимания. Быть тише воды, ниже травы. И попросту сверзиться в королевский сад и позволить Дочери-Наследнице ухаживать за своими царапинами, будто она какая-то знахарка! Его так и подмывало захохотать, и он понял, что сам уже на грани истерики.

Сделав глубокий вдох, Ранд торопливо поднялся на непослушные ноги. Он взял себя в руки и сдержал желание сразу же броситься прочь со всех ног, но его буквально переполняло чувство, что ему немедля нужно убраться отсюда, исчезнуть с глаз долой, пока кто-нибудь еще его тут не заметил.

Илэйн и Гавин спокойно наблюдали за ним, и, когда он вскочил на ноги, они тоже встали, по крайней мере никуда не торопясь. Ранд протянул было руку, чтобы стащить с головы шарфик, и Илэйн схватила его за локоть.

— Прекрати! У тебя снова кровь пойдет.

Голос девушки был по-прежнему ровным и спокойным, по-прежнему уверенным, что он сделает так, как ему сказано.

— Мне нужно идти, — сказал Ранд. — Я просто перелезу обратно через стену и...

— Ты и в самом деле не знал. — Впервые девушка казалась столь же пораженной, каким был и сам Ранд. — Ты хочешь сказать, что забрался на эту стену, чтобы посмотреть на Логайна, даже не зная, где оказался? Внизу, на улицах, увидеть можно было куда больше, и оттуда намного лучше видно.

— Я... Я не люблю, когда кругом много народу, — промямлил Ранд. Он отвесил каждому из них нечто похожее на поклон. — Если вы простите меня, э-э... моя Леди. — В сказаниях при королевских дворах полным-полно людей, которые называют друг друга лордами и леди, королевскими высочествами и величествами, но даже если б ему и были известны подобающие случаю формы обращения к Дочери-Наследнице, он все равно вряд ли сумел бы их вспомнить: в голове у него был сплошной туман. Ранд не мог ясно мыслить ни о чем, кроме одного — очутиться далеко-далеко отсюда. — Если вы простите меня, то я просто сейчас же уйду. Э-э... Спасибо вам за... — Ранд тронул обмотанный вокруг его головы шарфик. — Спасибо!

— Даже не сказав нам своего имени? — поинтересовался Гавин. — Столь ничтожное вознаграждение за заботу Илэйн. Я все гадаю о том, кто ты. По выговору ты похож на андорца, хотя определенно не кэймлинец, но внешностью ты похож на... Ладно, наши имена тебе известны. Учтивость могла бы вам подсказать назвать нам свое.

Жадно глянув на стену, Ранд раньше, чем сообразил, что делает, произнес свое имя вслух, да еще и прибавил:

— Из Эмондова Луга, что в Двуречье.

— С запада, — пробормотал Гавин. — Это очень далеко на западе.

Ранд впился в него взглядом. В голосе юноши проскользнула нотка изумления, и Ранд, обернувшись, уловил тень удивления на лице Гавина. Но озадаченность того очень быстро сменилась веселой улыбкой, так быстро, что Ранд уже засомневался, видел ли он вообще что-то.

— Табак и шерсть, — произнес Гавин. — Я должен знать важнейшие товары каждой части королевства. И вообще — каждой страны. Это — часть моего обучения. Основные производимые продукты и ремесла, что там за люди. Их обычаи, сильные и слабые стороны. Говорят, народ Двуречья упрям. Их можно повести за собой, если они полагают, что вы этого достойны, но чем сильнее вы их подталкиваете, тем сильнее они упираются. Илэйн должна бы выбрать себе мужа из тех краев. Нужен мужчина с волей, как камень, чтобы она не раздавила его своим характером.

Ранд уставился на него. Илэйн тоже. Гавин выглядел столь же сдержанным, как и раньше, но он слишком разговорился. Почему?

— Что это?

Все трое вздрогнули и повернулись на внезапно раздавшийся голос.

Представший глазам Ранда молодой мужчина был самым красивым, кого он видел, чуть ли не слишком красивым для мужчины. Он был высок и строен, движения его говорили о силе плети и об уверенности в себе. Темноволосый и темноглазый, он носил одежды, лишь ненамного уступающие в роскоши отделки костюму Гавина, красно-белых цветов так, словно не придавал им никакого значения. Одна рука мужчины лежала на эфесе меча, глаза оставались устремлены на Ранда.

— Отойди от него, Илэйн, — сказал он. — Ты тоже, Гавин.

Илэйн шагнула и встала перед Рандом, между ним и вновь пришедшим, высоко подняв голову и уверенная, как и раньше.