Роберт Джордан - Восходящая тень

— Верно, — промолвил Том. — Хотелось бы знать, кто из Благородных Лордов отвечал вчера за охрану причалов? — Он тут же сообразил, что о таких вещах не стоит спрашивать напрямик, и, злясь на себя, чуть не уронил шарик. Слишком уж он устал. Давным-давно надо было улечься спать.

— За охрану причалов отвечают Защитники, — пояснила женщина постарше. — Благородные Лорды не утруждают себя такими мелочами. Но тебе, конечно, откуда про то знать.

— Вот как? — изобразил удивление Том. — Ну да, я ведь чужой в Тире.

Менестрель заставил шарики описывать двойной круг — трюк несложный, но неизменно вызывавший восхищение зрителей. Девица с хищными глазами захлопала в ладоши. Теперь, когда разговор завязался, Том не мог останавливаться на полпути. Вот когда дело будет сделано, можно и на боковую. На боковую? Когда день только-только начинается?

— Однако странно, почему никто не проверил, что за баржи с задраенными люками пришвартовались к причалам. Баржи, в трюмах которых прятались троллоки. Я, конечно, не хочу сказать, будто кто-то знал об этом заранее. — Том чуть было не упустил один из шариков и снова стал описывать ими простой круг. Все-таки усталость давала о себе знать. — Пожалуй, кто-нибудь из Благородных Лордов мог бы этим поинтересоваться.

Оба молодых парня переглянулись и, как видно, призадумались. Том сдержал довольную улыбку. Он посеял зерно сомнения, хотя и сделал это довольно неуклюже. Кто бы там ни отвечал за причалы, теперь пойдут слухи, что, возможно, не обошлось без измены. И слухи эти разнесутся повсюду — их не удержать в стенах Твердыни. А значит, ему удалось вбить еще один клин между простонародьем и знатью. А кого поддержит простой народ, как не человека, которого ненавидит знать, человека, спасшего Твердыню от Отродий Тени — Ранда ал'Тора, Лорда Дракона. Зерно посеяно, и оно несомненно даст свои всходы, но и они не должны помнить, что он заронил в них подозрение. Теперь можно и похвалить здешнюю знать — все равно это уже ничего не изменит.

— Правда, прошлым вечером они храбро сражались, эти Благородные Лорды, — начал Том, — видел я, как… — Он осекся, заметив, что женщины схватились за швабры, а парни торопливо подхватили сундук.

— У меня найдется работенка и для менестреля, — послышался голос домоправительницы, — праздность — худший из пороков. Том повернулся — и довольно ловко, если принять во внимание больную ногу, — и отвесил ей глубокий поклон. Ростом домоправительница не доходила ему до плеча, но зато весила, наверное, вдвое больше. Лицо ее с двойным подбородком и глубоко посаженными черными, как угольки, глазами напомнило Тому наковальню — этого впечатления не меняла и повязка, обмотанная вокруг головы.

— Доброго тебе утра, милостивая госпожа. Прими этот дар в честь зари нового дня. — Не прекращая жонглировать, он взмахнул рукой. Из рукава вылетел ярко-желтый цветок, и менестрель мгновенно заткнул его за повязку вокруг седых волос домоправительницы. Она тут же вытащила цветок и с подозрением уставилась на него. Том только того и ждал. Воспользовавшись ее замешательством, он припустил по коридору. Она что-то кричала ему вслед, но он не слушал ее и, конечно же, не остановился.

Проклятущая особа, подумал менестрель, попадись ей троллок, она и его заставила бы мести коридоры.

Он зевнул так, что хрустнула челюсть, и прикрыл рот ладонью. Староват он для таких дел. Выбился из сил, колено болит так, что мочи нет. Бессонные ночи, битвы и заговоры — это уже не для него. Он постарел. Ему бы жить спокойно на какой-нибудь ферме. Возиться с цыплятами. На фермах всегда есть цыплята. И овцы. Пасти овец, надо думать, не такое уж трудное дело — сиди себе, развалясь, на травке, да поигрывай на свирели.

Ну он-то, само собой, играл бы на арфе. Или на флейте — для арфы не всякая погода годится. Чудная жизнь, особенно если поблизости окажется городок с таверной, где можно развлекать гостей. Том взмахнул плащом, приветствуя проходивших мимо слуг. Плащ в такую жарищу он напялил лишь для того, чтобы все узнавали в нем менестреля. Завидя его, слуги подняли головы, видимо надеясь, что он задержится на минутку и чем-нибудь их позабавит. Тому это польстило. И все же, рассудил менестрель, в сельской жизни есть свои прелести. Надо только найти тихое местечко, чтобы никто не тревожил. Если поблизости будет городок, жить можно.

Он распахнул дверь в свою комнатушку и замер на месте. Морейн выпрямилась с таким видом, будто в том, что она рылась в бумагах на его столе, не было ничего особенного, и, расправив юбки, уселась на табурет. Красивая женщина — ничего не скажешь, в ней есть все, чего только может пожелать мужчина. Дурак! Старый дурак! Она Айз Седай, а ты слишком устал, и голова у тебя сейчас не варит.

— Доброе утро, Морейн Седай, — промолвил он, вешая плащ на крюк.

Том старался не смотреть на шкатулку для письменных принадлежностей, так и стоявшую под столом. Не стоит привлекать к ней ее внимание. Да и проверять после ее ухода, не заглядывала ли она туда, нет никакого смысла. Айз Седай может открыть любой замок с помощью Силы и закрыть снова, не оставив никаких следов. К тому же он настолько измотан, что не в состоянии припомнить, оставил ли в шкатулке что-нибудь секретное. Или где-нибудь еще. На первый взгляд все в комнате лежало на своих местах. Вряд ли он свалял дурака и оставил что-нибудь на виду — двери в комнатах для прислуги не имели запоров. — Я бы предложил вам освежиться, но боюсь, у меня нет ничего, кроме воды.

— Я не испытываю жажды, — отозвалась Морейн приятным, мелодичным голосом. Она наклонилась и коснулась его правого колена — комнатенка была настолько мала, что для этого ей не пришлось вставать. Холодок пробежал у него по коже. — Жаль, — продолжала Морейн, — что, когда это случилось, рядом с тобой не оказалось хорошей Целительницы. Боюсь, сейчас исцелять уже поздно.

— Тут не хватило бы и дюжины Целительниц. Это работа Получеловека.

— Я знаю, — промолвила Морейн.

Интересно, что еще она знает? — призадумался Том. Он повернулся, чтобы вытащить из-за стола свой единственный стул, и едва сдержал восклицание — усталость как рукой сняло, а вместе с ней исчезла и боль в колене. Хромота, правда, осталась, но теперь он мог двигаться гораздо свободнее, чем когда-либо с тех пор, как был ранен. Она сняла боль, даже не спросив, хочу ли я этого. Чтоб мне сгореть, что ей нужно? Том не стал разгибать ногу — раз Морейн ни о чем его не спрашивает, он не будет подавать виду, что почувствовал облегчение.

— Занятный вчера выдался денек, — произнесла Морейн, когда он присел.

— Я не нахожу ничего занятного ни в троллоках, ни в Полулюдях, — сухо отозвался Том.

— Я не о них, а о том, что приключилось раньше. Благородный Лорд Карлеон погиб на охоте. Несчастный случай. Его приятель Тедозиан принял его то ли за кабана, то ли за оленя.