Роберт Джордан - Огни Небес

Талланвор глядел ей прямо в глаза, но замечание Лини вновь напомнило Моргейз о ее платье. Она почувствовала себя так, будто в ее совсем обнажившуюся грудь нацелены горящие стрелы. Моргейз с превеликим трудом удержала ладони на коленях.

— Ты смышленый паренек, Талланвор. И похоже, преданный. Иначе не явился бы ко мне с известиями о Двуречье.

— Я не паренек, — рывком вскинув голову, резко отозвался тот, стоя на колене. — Я — мужчина, который жизнью поклялся служить своей королеве.

И тут Моргейз обрушила на него весь свой гнев:

— А коли ты мужчина, то и веди себя по-мужски. Встань и правдиво отвечай на вопросы своей королевы. И помни: я — твоя королева, юный Талланвор. Что бы ни случилось и чем бы тебе все ни представлялось, я королева Андора.

— Простите меня, моя королева. Слушаюсь и повинуюсь. — В словах офицера не чувствовалось должного раскаяния. Он поднялся с колен и, вскинув голову, глядел на Моргейз, как и прежде, с тем же вызовом. Свет, да он, пожалуй, и с Гаретом Брином упрямством потягается!

— Сколько надежных людей среди гвардейцев во дворце? Кто исполнит свою клятву и последует за мной?

— Я, — тихо вымолвил Талланвор, и вдруг весь его гнев разом пропал, хотя он по-прежнему не сводил с Моргейз горящего взора. — Что же до остальных… Если вам угодно найти верных людей, то искать надо в удаленных гарнизонах, где-нибудь не ближе Беломостья. Тех, кто был в Кэймлине, вместе с наемниками отправили в Кайриэн, а оставшиеся в городе — все до одного люди Гейбрила. Новые их… новые их клятвы — трону и закону, но не королеве.

Дело хуже, чем она надеялась, но не хуже, чем предполагала. Кем-кем, а дураком Гейбрил не был.

— Тогда мне необходимо скрыться и начать восстанавливать свою власть. — После указов об изгнании, после случившегося с Эллориен трудно будет заручиться поддержкой знатных Домов, но это необходимый шаг. — Скорей всего, Гейбрил постарается не выпустить меня из дворца, — у Моргейз мелькнули слабые воспоминания, как она дважды пыталась уйти и как ее останавливал Гейбрил, — поэтому раздобудь двух лошадей и жди на улице за южными конюшнями. Там и встретимся, а я пока переоденусь в дорогу.

— Там слишком людно, — сказал гвардеец. — И слишком близко. Люди Гейбрила могут узнать вас, как бы вы ни переоделись и ни изменили внешность. Я знаю одного человека… Сумеете отыскать гостиницу «Благословение королевы»? Это в западной части Нового Города. — Новым городом этот район был только по сравнению со Старым Внутренним, вокруг которого он и вырос.

— Смогу. — Моргейз не любила, когда ей перечили, даже если в возражениях был смысл. И Брин, бывало, с ней спорил. С каким удовольствием Моргейз продемонстрировала бы этому юноше, как она умеет изменять облик. Она имела обыкновение раз в год — хотя поняла, что в минувшем году отступила от многолетней традиции, — переодеваться простолюдинкой и гулять по улицам, чтобы уловить пульс жизни народа. Никто еще ни разу ее не узнал. — Но можно ли положиться на этого человека, юный Талланвор?

— Базел Гилл предан вам, как и я. — Офицер помедлил, боль исказила его лицо, вновь сменившись гневом. — Почему вы так долго тянули? Вы же должны были понимать, должны были видеть, однако чего-то ждали, а Гейбрил тем временем все сильнее сжимал пальцы на горле Андора. Почему вы откладывали?

Ну вот. Он действительно сердился и честно ее спрашивал, а искренний вопрос заслуживает откровенного ответа. Только у Моргейз не было ответа — не считать же ответом какие-то ее ничем не подкрепленные догадки и предположения.

— Юноша, не тебе расспрашивать свою королеву, — мягко, но твердо ответила Моргейз. — Верный подданный — а я знаю, что ты предан мне, — служит без всяких вопросов.

Талланвор глубоко вздохнул.

— Я буду ждать вас в конюшне «Благословения королевы», моя королева.

И офицер удалился с поклоном, уместным при официальной аудиенции.

— Почему ты упорно называешь его юным? — спросила Лини, как только за гвардейцем закрылась дверь. — Он от этого только сердится. Лишь дура сует под седло колючку, собравшись проехаться верхом.

— Он ведь и вправду юн, Лини. Вполне мог бы быть мне сыном.

Лини фыркнула, на сей раз без всякого изящества:

— Он несколькими годами старше Галада, а Галаду слишком много лет, чтобы быть твоим сыном. Когда родился Талланвор, ты еще в куклы играла и думала, что дети берутся оттуда же, откуда и куклы.

Вздохнув, Моргейз подумала: уж не обращалась ли Лини точно так же с ее матерью? Наверняка. И если Лини доживет и увидит на троне Илэйн — отчего-то Моргейз в этом не сомневалась, самой-то ей казалось, что Лини вечна, — то и с Илэйн нянька вряд ли будет разговаривать более почтительно. Но для этого еще надо, чтобы Илэйн достался в наследство трон.

— Весь вопрос, Лини, в том, так ли он предан мне, как кажется. Один-единственный преданный гвардеец, когда прочих верных солдат, всех до одного, отослали из дворца? Слишком хорошо все выглядит, чтобы быть правдой.

— Он дал новую клятву. — Моргейз открыла было рот, но Лини опередила ее: — Я видела его потом, одного, за конюшнями. Потому-то я и поняла, кого ты имеешь в виду. Меня он тогда не заметил. Он стоял на коленях, слезы катились по его лицу. Он то умолял о прощении, то повторял прежнюю присягу. И не просто «королеве Андора», а «королеве Моргейз Андорской». Он клялся по древнему обычаю, на своем мече, полоснув клинком по руке в знак того, что не нарушит слова до последней капли крови. Девочка, я кое-что понимаю в мужчинах. Этот пойдет за тебя с голыми руками против целой армии.

Хорошо было узнать об этом. Если Моргейз не может доверять Талланвору, то ей придется и в Лини усомниться. Нет, только не Лини. Он поклялся по древнему обычаю? Теперь о таком разве что в сказаниях услышишь. И вновь Моргейз позволила мыслям блуждать вольно. Скорей всего, как бы Гейбрил ни затуманил ей разум, теперь с этим покончено — ведь она все знает. Так почему же какая-то часть ее существа по-прежнему хочет вернуться в гостиную и ждать там? Нужно сосредоточиться.

— Лини, мне нужно какое-нибудь платье попроще. Мое не очень-то подходит. Немного сажи из камина, и…

Лини настояла на том, что тоже отправляется с Моргейз. В противном случае няню пришлось бы к стулу привязать, но Моргейз была уверена, что связать себя Лини так просто не позволит. Со стороны она выглядела хрупкой, но всегда оказывалась сильнее, чем представлялось другим. Когда Моргейз с Лини выскользнули через маленькую боковую калитку, королева мало походила на себя. Немного сажи — и рыжевато-золотистые волосы потемнели, утратили свой блеск, сделались прямыми и гладкими. Для пущей маскировки поможет и струящийся по лицу пот. Кто ж поверит, что королевы потеют! Довершало картину бесформенное платье из грубой — очень грубой — серой шерсти, с юбкой для верховой езды. Даже чулки и сорочка были из грубой шерсти. Теперь Моргейз выглядела как женщина с фермы, поехавшая на упряжной лошади на рынок и решившая поглазеть на город. Лини выглядела как обычно — гордо выпрямленная спина, серьезный вид. На ней было хорошо сшитое зеленое шерстяное платье для верховой езды — правда, вышедшее из моды лет десять назад.