Роберт Джордан - Корона мечей

И тут же на месте Илэйн в зеленом платье, какие носили жительницы Эбу Дар, возникла доманийка в тонком, облегающем голубом. Найнив отшатнулась, забыв о сдержанности и плотно сжав губы от злости на себя. Ну да, она не заметила плетения, но это еще не причина для того, чтобы так поражаться при виде Иллюзии. Она кинула быстрый взгляд на Тома и Джуилина. Даже у Тома отвисла челюсть. Найнив, не осознавая этого, вцепилась в косу. Похоже, еще немного, и Илэйн продемонстрирует все, на что способна! Что это с ней?

Иллюзия обычно выглядела тем правдоподобнее, чем больше походила на истинный облик, – по крайней мере форма и размеры, – но все же, когда Илэйн, кружась, приблизилась к одному из двух больших зеркал, платье жительницы Эбу Дар местами проступало сквозь доманийский наряд. Илэйн засмеялась и захлопала в ладоши:

– Ох, он ни за что не узнает меня! Или тебя, почти сестра. – Внезапно на полу рядом с креслом Найнив появилась кареглазая тарабонка с соломенно-желтыми косичками, унизанными красными бусинками, прекрасно оттенявшими отлично сидящее шелковое платье в мелкую складку. Она насмешливо смотрела на Илэйн. Найнив стиснула пальцами косу. – И тебя мы не забудем, – продолжала болтать Илэйн. – Я знаю, что тебе пойдет.

На этот раз Найнив успела заметить свечение вокруг Илэйн. Найнив была в бешенстве. Хоть и видела сплетаемые вокруг нее потоки, она, конечно, не могла представить себе, какой вид придала ей Илэйн. Пришлось бросить взгляд в одно из зеркал. Оттуда на нее ошеломленно смотрела женщина из Морского Народа, с дюжиной отягощенных драгоценными камнями колец в ушах и множеством золотых медальонов, свисающих с цепочки, тянувшейся от кольца в носу. Кроме драгоценностей на ней были просторные штаны из зеленой парчи и... больше ничего – именно в таком виде ходили женщины Ата’ан Миэйр, когда удалялись от берега. Это была всего лишь Иллюзия. Под плетением Иллюзии она все равно достойно одета. И все же... Кроме своего собственного, она видела в зеркале отражения Тома и Джуилина – оба из кожи вон лезли, стараясь сдержать ухмылку. Жалобный придушенный крик вырвался из горла Найнив.

– Закройте глаза! – крикнула она мужчинам и, подпрыгивая, замахала на них руками, стараясь сделать так, чтобы ее платье проглядывало сквозь плетение. – Закройте глаза, чтоб вам сгореть!

Они послушались. Бурля от негодования, Найнив тем не менее перестала прыгать, но и они теперь даже не старались сдержать ухмылок. Что касается Авиенды, то она смеялась совершенно открыто, аж покачиваясь.

Найнив одернула юбки – женщина из Морского Народа в зеркале одернула штаны – и сердито посмотрела на Илэйн:

– Прекрати, Илэйн!

Доманийка, приоткрыв рот, недоверчиво уставилась на Найнив.

Только тут до Найнив дошло, что она просто вне себя; Истинный Источник манил, притягивал ее к себе. Обняв саидар , она отрезала Илэйн от Источника. Точнее, попыталась сделать это. Отрезать от Источника кого-то, кто уже удерживает Силу, нелегкое дело даже для того, кто сильнее. Когда-то, еще девочкой, Найнив ударила молотом мастера Лухана по наковальне – тогда потребовалась вся сила, на которую она была способна; невозможно забыть дрожь от удара, охватившую при этом все тело с головы до пят. То, что происходило сейчас, казалось вдвое труднее.

– Ради Света, Илэйн, ты что, пьяна? Свечение вокруг доманийки погасло. И это сделала не Найнив – сама Илэйн. Зная, что плетение вокруг нее исчезло, Найнив все же взглянула в зеркало. У нее вырвался вздох облегчения, когда она увидела в нем себя, Найнив ал’Мира, в голубом платье с желтыми вставками.

– Нет, – странным тоном сказала Илэйн. Лицо ее вспыхнуло, но не от замешательства, или не только поэтому. Она вздернула подбородок и холодно добавила: – Я – нет.

Дверь в коридор с грохотом распахнулась, и появилась Бергитте – шатаясь, с широкой улыбкой на лице. Ну, может, шатаясь – чересчур сильно сказано, но она явно непрочно держалась на ногах.

– Вот уж не ожидала, что вы все не спите из-за меня, – весело проговорила Бергитте. – Вам, конечно, интересно, что я расскажу. Но сначала...

Стараясь как можно увереннее ставить ноги, как делают обычно те, кто сильно перебрал, Бергитте скрылась в своей комнате.

Том изумленно уставился на дверь. На его губах играла смущенная усмешка, на губах Джуилина – скептическая. Они знали, кем она была, знали всю правду. Илэйн смотрела прямо перед собой. Из спальни Бергитте донеслись плеск и грохот, будто на пол упал кувшин с водой. Найнив с Авиендой непонимающе переглянулись.

Вновь появилась Бергитте – волосы и лицо мокрые, рукава куртки тоже.

– Теперь у меня в голове немного прояснилось, – сказала она, со вздохом опускаясь в одно из кресел. – У этого молодого человека просто бездонная глотка. Он даже Беслана перепил. Я было подумала, что он умеет превращать вино в воду.

– Беслан? – спросила Найнив. – Он-то что там делал? – С каждым произнесенным словом голос ее звучал все громче.

– Как ты докатилась до такого, Бергитте? – воскликнула Илэйн. – Мэт Коутон испортит мальчишку, а его мать во всем будет винить нас.

– Этому мальчишке столько же лет, сколько и тебе, – сердито сказал Том.

Найнив и Илэйн, сбитые с толку, посмотрели друг на друга. Что означало это заявление? Ни для кого не секрет, что мужчина достигает зрелости на десять лет позже, чем женщина.

Однако замешательство тут же исчезло с лица Илэйн, сменившись решительностью и почти гневом, когда она снова вперила взгляд в Бергитте. Вот-вот прозвучат слова, о которых завтра пожалеют обе.

– Том и Джуилин, оставьте нас сейчас, – быстро проговорила Найнив. Где уж им самим додуматься. – Вам нужно выспаться, чтобы с утра быть бодрыми. – Они продолжали сидеть, удивленно таращась на нее, точно шуты с колокольчиками; ей пришлось взять тоном выше: – Сейчас же, слышите?

– Эта игра закончилась двадцать камней назад, – сказал Том, глядя на доску. – Что ты скажешь, если мы отправимся в нашу комнату и начнем другую? Я дам тебе фору десять камней.

– Десять камней? – воскликнул Джуилин, с шумом отодвинув кресло. – Может, ты мне еще предложишь рыбный суп и молочную кашку?

Они спорили на всем пути к двери, но, оказавшись около нее, оглянулись с видом угрюмого негодования. Найнив ничуть не удивилась бы, если выяснится, что они не спали всю ночь только потому, что она велела им ложиться.

– Мэт не испортит Беслана, – сухо сказала Бергитте, когда дверь за мужчинами закрылась. – Сомневаюсь, что его могут испортить даже девять танцовщиц с перьями и целая бочка бренди в придачу. На нем и так пробы негде ставить.

Найнив слушала все это, и ей почудилось что-то странное в тоне Бергитте, – может, все еще вино? – но какое им в конце концов дело до Беслана? Когда она высказала эту мысль, Илэйн заметила: