Роберт Джордан - Корона мечей

– Ей принадлежит... принадлежало... много ферм, милорд Дракон, – запинаясь, ответил кайриэнец. Было совершенно ясно, что он понимал не больше Перрина. – В основном больших. Но около Драконовой Стены земля всегда была поделена на небольшие участки, меньше пятидесяти гайдов каждый. Все арендаторы покинули их во время Айильской Войны.

Ранд кивнул:

– Сейчас самое время изменить это. Слишком много земли долго оставалось в запустении. Я хочу, чтобы люди снова вернулись туда, на фермы. Добрэйн, выясни, какая ферма из тех, что принадлежали Колавир, самая маленькая. Колавир, я приговариваю тебя к ссылке на эту ферму. Добрэйн проследит, чтобы ты имела все необходимое для крестьянской работы и чтобы тебя научили возделывать землю. И чтобы ферма охранялась. За тем, чтобы ты никогда не удалялась от нее больше чем на расстояние одного дня пешего пути, будут приглядывать. До конца твоих дней. Проследи за этим, Добрэйн. Я хочу, чтобы в течение недели она отправилась в путь.

Сбитый с толку, растерянный Добрэйн не сразу кивнул. За спиной Перрина послышался невнятный ропот. Все это было просто неслыханно. Никто не понимал, почему Колавир избежала смерти. А все остальное! Конфискация имущества производилась и прежде, но не всего целиком, и, главное, вельмож никогда не лишали титулов. Их ссылали, конечно, и даже пожизненно, но не на ферму же!

Очевидно, даже для Колавир это оказалось чересчур. Глаза у нее закатились, и она, оседая, начала падать спиной на ступеньки.

Перрин бросился, чтобы подхватить ее, но его опередили. Прежде чем он успел подскочить к ней, падение прекратилось. Колавир замерла в воздухе, зависнув над ступенями помоста. Тело с безвольно болтающейся головой поднялось, развернулось в воздухе и мягко опустилось перед Солнечным Троном. Ранд. Перрин был уверен, что Аша’маны дали бы ей упасть.

Анноура негромко хмыкнула. Она не выглядела ни удивленной, ни взволнованной, если не считать того, что нервно потирала большими пальцами обеих рук указательные.

– Думаю, она предпочла бы иметь дело с палачом. Я присмотрю за ней, если ты прикажешь своему человеку... своему... Аша’ману...

– Пусть она тебя не волнует, – резко сказал Ранд. – Она жива и... она жива. – Он глубоко, прерывисто вздохнул. Мин оказалась около него, прежде чем он успел остановить ее. Просто стояла рядом, хотя казалось, что ей хотелось сделать что-то еще. Его лицо окаменело. – Анноура, ты отведешь меня к Берелейн. Джахар, освободи ее, у нас не будет с ней хлопот. Ей одной с нами девятью не справиться. Я хочу разобраться во всем, что произошло в мое отсутствие, Анноура. И в том, с какой стати Берелейн у меня за спиной привезла тебя сюда. Нет, не говори. Я хочу услышать это от нее. Перрин, я знаю, ты хочешь поговорить с Фэйли. Я...

Взгляд Ранда медленно заскользил по залу, по лицам вельмож, застывших в молчаливом ожидании. Под этим взглядом никто не осмелился сделать ни единого движения. Запах страха усилился, судорожно выплескиваясь мощными волнами. За исключением Охотников, все находившиеся здесь давали Ранду ту же самую клятву, что и Колавир. Кто знает, может, среди них есть и еще изменники? Перрин, во всяком случае, этого не знал.

– Прием окончен, – объявил Ранд. – Я забуду лица тех, кто уйдет немедленно.

Впереди стояли люди самого высокого звания, наиболее могущественные и родовитые. Они начали без излишней торопливости продвигаться к дверям, обходя Дев и Аша’манов, стоявших в проходе, в то время как остальные просто растерянно наблюдали за их действиями. Мозги всех присутствующих усиленно заработали, обдумывая сказанное Рандом. Что именно он имел в виду? Ноги задвигались быстрее, женщины подхватили юбки. Охотники, стоявшие ближе всех к дверям, начали выскальзывать из зала, сначала по одному, потом хлынули потоком. Увидев это, менее знатные кайриэнцы и тайренцы кинулись к выходу, опережая более знатных. В дверях мгновенно образовался затор. Все, мужчины и женщины, отпихивали и расталкивали друг друга локтями, стремясь вырваться наружу. И ни один не оглянулся назад, на женщину, лежащую перед троном, который она занимала так недолго.

Ранд прошел сквозь толпу отпихивающих друг друга людей без малейшего труда. Может быть, сыграло свою роль присутствие Дев или Аша’манов. Может быть, сам Ранд или один из его спутников в черных мундирах призвал на помощь Силу, но толпа расступалась перед ним. Он шел сквозь нее вместе с Мин, вцепившейся в его руку, покорной Анноурой, которая пыталась заговорить с ним, и Лойалом. Огир, несмотря на все трудности, умудрялся на ходу строчить в записной книжке, конечно, не выпуская из рук топор. Неотрывно глядя друг на друга, Перрин и Фэйли упустили момент, когда можно было присоединиться к остальным; толпа сомкнулась, оставив их позади.

Некоторое время оба молчали. То, что Перрину хотелось сказать, невозможно было произнести здесь, в присутствии Айрама, уставившегося на них с выражением почтительности и обожания – так смотрит на любимых хозяев собака. И в присутствии Добрэйна, хмуро взиравшего на все еще не пришедшую в сознание женщину, предоставленную его попечению. Больше никого на помосте не осталось. Хавьен отправился с Рандом на поиски Берелейн, и как только Ранд ушел, остальные фрейлины кинулись к дверям, ни разу не оглянувшись на Перрина и Фэйли. И на Колавир. Точнее говоря, они вообще не смотрели по сторонам. Приподняв полосатые юбки, они тут же бросились бежать. Из свалки у дверей доносились пыхтение, ворчание и проклятия, и отнюдь не все голоса принадлежали мужчинам. Хотя Ранда уже не было в зале, эти люди стремились поскорее вырваться отсюда. Может, они думали, что Перрин остался здесь, чтобы наблюдать за ними, а потом доложить Ранду. А ведь стоило им хоть раз оглянуться, и они поняли бы, что ему нет до них никакого дела.

Подойдя к Фэйли, Перрин взял ее за руку и, вдохнув, отчетливо ощутил исходящий от нее запах. Теперь, когда он находился совсем рядом, остальные запахи не мешали ему. Все отступило, осталась только она одна. Фэйли вытащила откуда-то красный кружевной веер и, прежде чем раскрыть его, прикоснулась сначала к своей щеке, потом к щеке мужа. В ее родной Салдэйе существовал целый язык вееров. Это прикосновение было совсем легким. Хотел бы он знать, что оно означает; наверно, что-то хорошее. С другой стороны, в ее запахе присутствовал оттенок обиды, который был ему слишком хорошо знаком.

– Зря он не отправил ее на плаху, – пробормотал Добрэйн, и Перрин пожал плечами, испытывая неловкость. По тону Добрэйна невозможно было определить, что он имеет в виду – что так все было бы по закону или что так было бы милосерднее. Добрэйн не понимал, почему Ранд поступил так. Наверно, Ранд в каком-то смысле перерос его.