Роберт Джордан - Сердце зимы

– Риселле всех заставляет сначала ее развлечь, – знающе усмехнулся Беслан, и Том изумленно воззрился на него.

Мэт застонал. На этот раз – не из-за боли в ноге или того обстоятельства, что каждый мужчина в Эбу Дар, за исключением Мэта Коутона, выбирает сам, на чью грудь ему положить голову. Нет, у Мэта в голове вновь катились игральные кости. Его ожидало что-то скверное. Что-то очень плохое.

На обратном пути к городу пришлось пройти больше двух миль по низким холмам, и ходьба изгнала было боль из ноги Мэта, но нога разнылась вновь к тому времени, когда путникам с косогора открылся вид на Эбу Дар. Город, раскинувшийся за непомерно толстыми, белыми оштукатуренными стенами, которые ни разу за время своего существования не поддались осадным катапультам, тоже был белым, хотя возвышавшиеся над стенами остроконечные купола были в разноцветную полоску. Здания в белой штукатурке, белые шпили и башни, белые дворцы как будто светились изнутри даже в такой серый зимний день. Кое-где верхушки башен были разбиты, щерились неровной кладкой, на месте разрушенных зданий виднелись провалы, хотя, по правде говоря, шончанское завоевание особого ущерба не принесло. Шончан оказались слишком стремительны, слишком сильны и овладели городом прежде, чем защитники успели организовать оборону, а редкие очаги сопротивления были подавлены быстро.

Как ни удивительно, падение города мало сказалось на торговле даже в это время года. Шончан поощряли торговлю, только потребовали от купцов, капитанов кораблей и судовых команд дать клятву повиноваться Предвестникам, ждать Возвращения и служить Тем, Кто Возвращается На Родину. Каждодневная жизнь почти не изменилась, и потому возражали немногие. Всякий раз, как Мэт видел просторную гавань, кораблей там становилось все больше. Сегодня днем, казалось, по рядам кораблей можно было пройти от самого Эбу Дар до Рахада, городских кварталов на другой стороне залива, куда Мэт лучше бы не ходил во второй раз. В первые дни, когда Мэт только-только встал на ноги, он частенько хаживал в порт. Интересовался он вовсе не необычными шончанскими кораблями, чьи паруса как будто имели тонкие прожилки-ребра, не глядел и на суда Морского Народа, на которых Шончан переделывали оснастку и заменяли команды своими людьми, – он высматривал вымпелы с Золотыми Пчелами Иллиана, или с Рукой и Мечом Арад Домана, или с Полумесяцами Тира. Сегодня Мэт их не выискивал. Он едва скользнул взглядом по гавани. Вертевшиеся в голове игральные кости грохотали, как гром. И что бы они не сулили, вряд ли это ему понравится, считал Мэт. Когда кости предостерегали его таким образом, последующие события редко нравились Мэту.

Из громадной арки в стене вытекал бесконечный поток людей и повозок, и пешеходам приходилось чуть ли не протискиваться в ворота, поскольку в город к тому же, двигаясь не быстрее улитки, вползала плотная колонна фургонов и воловьих упряжек, и тянулась она почти от самого косогора. Все верховые принадлежали к Шончан, кто – смуглый, как Морской Народ, кто – белолицый, как кайриэнцы, но среди прочих они выделялись не только этим. Некоторые из Шончан-мужчин носили широкие штаны и диковинные узкие куртки с высокими тесными воротниками, подпиравшими подбородок, с рядами нашитых спереди блестящих металлических пуговиц, другие были облачены в свободные, затейливо вышитые кафтаны, длиной не уступавшие женским платьям. Все они были Высокородными, как и женщины в необычного покроя платьях для верховой езды, которые были сшиты, казалось, узкими складочками; их юбки-штаны открывали взорам щиколотки в цветных сапожках, а широкие рукава свисали чуть ли не до стремян. Кое у кого кружевные вуали оставляли открытыми лишь глаза, скрывая лица от низкорожденных. Большинство всадников, однако, носили ярко раскрашенные доспехи из перекрывавших друг друга пластин. Среди воинов встречались и женщины, хотя из-за раскрашенных шлемов, напоминавших головы чудовищных насекомых, не разобрать было, кто есть кто. Ладно, хоть среди них не наблюдалось черно-красных Стражей Последнего Часа. Рядом с ними даже Шончан чувствовали себя не в своей тарелке, и этого Мэту было достаточно, чтобы обходить Стражей стороной.

Во всяком случае, никто из Шончан не обратил внимания на троих мужчин и мальчика, медленно шагавших в город вдоль колонны телег и фургонов. Впрочем, медленно шли мужчины. Олвер же передвигался вприпрыжку. Скорость диктовала им больная нога Мэта, хотя он и старался не показывать остальным, что идет, опираясь на посох. Обычно игральные кости возвещали о событиях, из которых он выскакивал живым лишь чудом, о сражениях, например, о падающем на голову доме. О Тайлин. Он страшился того, что случится, когда кости наконец остановятся.

Почти все покидавшие город фургоны и телеги сопровождали Шончан: они либо правили, либо шли рядом, одетые много проще верховых, и ничего необычного в их виде не было, но те, кто ждал своей очереди войти в город, вероятней всего, принадлежали к жителям Эбу Дар или окрестных городков и деревень: мужчины в длинных жилетах, женщины в юбках, подшитых сбоку так, что виднелись ноги в чулках или цветные нижние юбки. В их телеги и фургоны были впряжены волы. В колонне выделялись чужеземцы – купцы с маленькими караванами запряженных лошадьми фургонов. На юге зимой торговля шла оживленнее, чем на севере, где купцам приходилось бороться с заваленными снегом дорогами, и некоторые из торговых людей явились сюда издалека. Возглавлявшая караван из четырех фургонов коренастая доманийка с красивой темной мушкой на медного цвета щеке, куталась в плащ с цветочным узором и зло глядела на елейного вида мужчину, стоявшего в очереди впереди нее на пять фургонов. Он сидел рядом с возчиком, и под его тарабонской вуалью виднелись длинные густые усы. Вне всяких сомнений, конкурент. Худая кандорка, с крупной жемчужиной в левом ухе и с серебряными цепочками на груди, спокойно сидела в седле, положив руку в перчатке на переднюю луку. Лошади ее упряжек, стоит купчихе оказаться в городе, тоже не минуют своей участи. У местных забирали одну лошадь из пяти, а у чужеземцев, чтобы не подрывать торговлю, – одну из десяти. Правда, за лошадей заплатят и по нынешним временам дадут довольно хорошую цену, но все-таки совсем не ту, за которую их можно продать на рынке при столь высоком спросе. Мэт всегда обращал внимание на лошадей, хотя бы и машинально. Толстый кайриэнец в куртке такого же унылого цвета, что и у его возчиков, громко сетовал на задержку; гнедая кобыла нервно плясала под всадником. Очень хорошие стати у этой кобылы. Скорей всего, достанется она какому-нибудь офицеру. Интересно, что же случится, когда игральные кости остановятся?