Роберт Джордан - Сердце зимы

– О Свет, Ранд, – проворчала Мин, – ты собираешься так и сидеть тут и дудеть в эту штуковину? – Она расхаживала по цветастому ковру, шурша юбками. Узы, связавшие Ранда с ней, Илэйн и Авиендой, он ощущал так, словно по-иному никогда не было и ему не хотелось иного. Он дышал, и он был связан с ними – первое так же естественно, как и второе. – Если она скажет лишнее слово, где ее могут подслушать, если она уже его сказала... Я никому не позволю уволочь тебя в тюрьму для Элайды! – Узы Аланны он ощущал совсем по-другому. Сами по себе они не изменились, однако стали сильнее с того дня в Кэймлине. Узы Аланны казались незваным гостем, чем-то навязанным – заглядывающим через плечо незнакомцем, камешком в сапоге. – Тебе обязательно играть эту мелодию? Мне от нее плакать хочется, и в то же время по коже мурашки бегают. Если она накличет на тебя опасность!.. – Выхватив из тайника в широком рукаве один из своих ножей и крепко зажав его в кулаке, она принялась размахивать им.

Ранд оторвал флейту от губ и молча посмотрел на девушку поверх инструмента. Она покраснела и вдруг, зарычав, метнула нож в дверь. Он вонзился в дерево с глухим стуком.

– Она там, – сказал Ранд, используя флейту как указку. Неосознанно он передвинул инструмент, отслеживая перемещение Аланны. – Скоро она будет тут. – Аланна появилась в Фар Мэддинге накануне, и Ранд не понимал, почему она так долго тянет. Аланна свернулась в его голове маленьким узлом эмоций, боязливым и настороженным, преисполненным волнения и решимости, но больше всего – гнева. Еле сдерживаемой ярости. – Если тебе не хочется здесь оставаться, подожди в...

Мин яростно затрясла головой. Рядом с Аланной у Ранда в голове находился еще один клубок чувств – Мин. Она тоже кипела от гнева и тревоги, но сквозь все маяком просвечивала любовь – стоило ей только взглянуть на него, а зачастую и без всяких взглядов. Еще ощущался страх, хотя его она всячески старалась скрыть.

Ранд вновь приложил флейту к губам и заиграл «Подвыпившего Торговца». От этого игривого мотива развеселится и мертвый. Льюс Тэрин зарычал.

Мин стояла, скрестив на груди руки и глядя на Ранда, потом вдруг одернула платье на бедрах. Со вздохом он опустил флейту и стал ждать. Для женщины беспричинно поправлять одежду все равно, что для мужчины подтягивать ремни доспехов и проверять подпругу; она намерена довести атаку до конца, и коли побежишь, будешь зарублен, как собака. Решимость Мин сделалась сейчас столь же сильной, как и решимость Аланны, – в глубине его «я» словно засияли два солнца-близнеца.

– Больше мы не будем говорить об Аланне, пока она сама не придет, – твердо заявила Мин, как будто он настаивал. Решимость – и по-прежнему страх, сильнее, чем прежде, раз за разом подавляемый и раз за разом вспыхивающий вновь.

– Пожалуйста, жена, если тебе так угодно, – ответил Ранд, коротко склоняя голову в принятой в Фар Мэддинге манере. Мин громко хмыкнула.

– Ранд, мне нравится Аливия. Да, нравится, пусть из-за нее Найнив и нервничает все время. – Уперев кулак в бедро, Мин наклонилась к Ранду и ткнула ему в нос пальцем. – Но она собирается тебя убить. – Мин сказала это, отчеканивая каждое слово.

– Ты говорила, она собирается помочь мне умереть, – тихо произнес Ранд. – Такие были твои слова.

Что он будет чувствовать, умирая? Печаль, что покидает ее, покидает Илэйн и Авиенду. Горечь из-за причиненной им боли. Ему хотелось бы перед концом еще разок свидеться с отцом. А что до всего остального – Ранду казалось, что смерть станет едва ли не облегчением.

Смерть всегда – облегчение , с жаром зашептал Льюс Тэрин. Я хочу смерти. Мы заслуживаем смерти!

– Помочь мне умереть – это не то же самое, что убить меня, – продолжал Ранд. Теперь он научился не обращать внимания на этот голос в голове. – Если только ты не передумала насчет того, что видела.

Мин раздраженно вскинула руки.

– Я видела то, что видела, и именно это тебе и сказала, но, поглоти меня Бездна Рока, я никакой разницы не вижу! И не пойму, почему ты считаешь, что разница есть!

– Раньше или позже, Мин, мне суждено умереть, – терпеливо сказал Ранд. Ему говорили это те, кому он не может не верить. Чтобы жить, ты должен умереть. Для него в этих словах по-прежнему не было смысла, но они оставались холодным непреложным фактом. Так же, как и Пророчества о Драконе – ему, видимо, придется умереть. – Не скоро, надеюсь. У меня и у самого такое намерение. Мне жаль, Мин. Я бы никогда не разрешил тебе соединиться со мной узами.

Но у него не хватило сил отказаться, как не хватило сил оттолкнуть ее. Он слишком слаб для того, что должен совершить. А должен он впитать в себя зиму, пока сердце зимы не покажется полуднем Дня Солнца.

– Тогда бы мы связали тебя веревками и все равно сделали бы, что хотели. – Ранд решил, что лучше не спрашивать, чем их поступок отличался бы тогда от того, что проделала с ним Аланна. Несомненно, Мин понимала разницу. Забравшись на кровать и встав на коленях, она обхватила голову Ранда ладонями и повернула к себе. – Слушай меня, Ранд ал’Тор. Я не дам тебе умереть. И если ты исхитришься сделать это мне назло, я отправлюсь за тобой и притащу обратно. – Сквозь серьезность ее, которую ощущал Ранд, вдруг пробилась яркая вспышка веселья. Но голос ее приобрел притворную суровость. – И тогда я приведу тебя жить сюда. Заставлю отрастить волосы ниже пояса и носить заколку для волос с лунными камнями.

Ранд улыбнулся ей. Она по-прежнему могла заставить его улыбаться.

– Похоже, такая судьба – похуже смерти.

Кто-то постучал в дверь, и Мин застыла. Неслышно, одними губами она задала вопрос: «Аланна?» Ранд кивнул, и, к его изумлению, Мин толкнула его на подушки и бросилась ему на грудь. Извернувшись, она приподняла голову, и он сообразил, что девушка пытается увидеть себя в зеркале на умывальнике. Наконец Мин заняла устроившее ее положение – легла щекой Ранду на грудь, одну руку сунула ему под шею, а вторую положила на плечо.

– Войдите! – крикнула она.

В комнату шагнула Кадсуане и остановилась, отметив хмурым взором торчавший в двери нож. В платье из тонкой темно-зеленой шерсти и в подбитом мехом плаще, заколотом у шеи серебряной брошью, она сошла бы за преуспевающую купчиху или банкиршу, хотя и та, и другая сочли бы золотые подвески в виде птичек, рыбок, звезд и полумесяцев, свисавшие с серо-стального узла волос на ее макушке, слишком вызывающими. Кольцо Великого Змея Кадсуане не носила, видимо, все же прилагала усилия, чтобы не очень выделяться.

– Ну что, детки, вы тут спорили? – мягко спросила Кадсуане.

Ранд почти почувствовал, как притих Льюс Тэрин – горная кошка затаилась в тени. Льюс Тэрин относился к этой женщине почти столь же настороженно, как и сам Ранд.