Роберт Джордан - Перекрестки сумерек

Мысли о Морском Народе привели к тому, что появился не только кадин'сор, но и круглый щит бычьей кожи с тремя айильскими копьями, которые теперь лежали за ее стулом. Эгвейн хотела спросить, были ли какие-то особые проблемы с Ищущими Ветер – в смысле: какие-то проблемы, кроме обычных, – но сдержалась. Если Авиенда не стала упоминать об этом, значит, рассчитывала управиться вместе с Илэйн. Наверняка она сказала бы, если бы Эгвейн стоило что-то знать. Или нет?

Вздохнув, Эгвейн поставила чашку на стол, откуда она тут же исчезла, и потерла пальцами глаза. Теперь подозрительность въелась в ее плоть. И едва ли она прожила бы без нее долго. Но не обязательно же всегда действовать в соответствии со своими подозрениями, по крайней мере со старыми друзьями.

– Ты устала, – сказала Авиенда, снова оказавшаяся в белой блузе, темной юбке и шали, озабоченная Хранительница Мудрости с пронзительными зелеными глазами. – Ты плохо спишь?

– Я сплю хорошо, – солгала Эгвейн, изобразив на лице улыбку. У Авиенды и Илэйн хватало забот и без ее головной боли. – Я не могу больше ничего придумать, – сказала она, вставая. – А ты? Ну что ж, тогда все, – продолжала она, когда та покачала головой. – Пусть Илэйн будет поосторожней. И ты позаботься о ней. И о ее младенцах.

– Хорошо, – сказала Авиенда, снова в голубых шелках. – Но и ты думай о себе. Мне кажется, ты тратишь слишком много сил. Спи хорошо и просыпайся, – заботливо произнесла она. То был обычай Айил желать доброй ночи. И исчезла.

Эгвейн хмуро смотрела на то место, где исчезла подруга. Она не тратила слишком много сил. А ровно столько, сколько необходимо. Она вернулась в свое тело и обнаружила, что оно крепко спит.

Это не означало, что она спит или не совсем означало. Ее тело дремало, дыша глубоко и медленно, но она позволила себе лишь настолько скользнуть внутрь себя, чтобы пришел сон. Она могла просто подождать, пока проснется, и потом припомнить свои сны, записывая их в маленькую книжечку в кожаном переплете, которую хранила на дне одного из сундуков с одеждой, спрятав под тонкие льняные простыни, которые не станут вынимать до весны. Но если смотреть сны, пока они снятся, то можно сберечь время. Она полагала, что это поможет ей с их расшифровкой. Хотя бы тех, что не были обычными ночными фантазиями.

А их было множество, часто в них появлялся Гавин, высокий красивый мужчина, бравший ее на руки, танцевавший с ней, занимавшийся с ней любовью. Однажды, несмотря на то что все происходило во сне, она чуть не умерла со стыда из-за мыслей о любви. Она зарделась, когда подумала об этом поутру. Теперь это казалось так глупо, так по-детски. Она сделает его своим Стражем когда-нибудь и как-нибудь, и выйдет за него замуж, и будет заниматься с ним любовью, пока он не попросит пощады. Даже во сне она хихикнула. Другие сны не были такими приятными. Она брела среди толстых деревьев по пояс в снегу, зная что ей необходимо добраться до опушки леса. Но когда она наконец видела, как редели деревья, в мгновенье ока опушка удалялась, а она снова ковыляла в снегу. Или она закатывала громадный мельничный жернов на крутой склон, но каждый раз, как оказывалась почти на вершине, она поскальзывалась, падала и смотрела, как огромный камень скатывается к подножию. Ей приходилось спускаться и начинать все сначала, только с каждым разом гора становилась все выше. Она достаточно знала о снах, чтобы понимать, откуда возникают такие сюжеты, даже если они и не имели особого значения. Кроме того, что она переутомлена, а перед ней стояла бесконечная на вид работа. Однако тут ничего не изменить. Она ощущала, как тело подергивается от утомительных снов, и постаралась расслабить напряженные мышцы. Такой полусон был немногим лучше, чем полное отсутствие сна. Ее усилия увенчались незначительным успехом. По крайней мере она дергалась только во время сновидения, в котором ее впрягли в повозку, битком набитую Айз Седай, и заставили влачить ее по грязной дороге.

Были и другие сны, ни то ни се.

Посреди деревенской лужайки стоял Мэт, играя в кегли. Крытые соломой крыши представали смутно, как бывает в сновидениях, – порой крыши оказывались шиферными, дома иногда становились каменными, иногда деревянными, – но он был совершенно отчетлив, одет в дорогую зеленую куртку и широкополую черную шляпу, как раз такую, в какой был в тот день, когда въехал в Салидар. Больше не было видно ни души. Потерев шар в руках, он коротко разбежался и небрежно катнул его по гладкой траве. Все девять кеглей упали, разлетелись, словно их пнули. Мэт отвернулся и поднял другой шар, а все кегли уже вновь стояли. Нет, это были новые кегли. Старые лежали там, где упали. Он снова кинул шар, играя в ленивые загадочные кегли. Эгвейн захотелось вскрикнуть. Кегли оказались не просто раскрашенными деревяшками. То были люди, стоявшие и смотревшие, как на них катится шар. Ни один не шевельнулся, пока тот не разметал их. Мэт повернулся, чтобы взять еще один шар. Кегли опять были новыми, новыми мужчинами, стоявшими в строгом порядке над теми, что были точно мертвые распростерты на земле. Нет, они и были мертвыми. Беззаботно Мэт снова метнул шар.

Это было истинное сновидение, и она знала об этом задолго до того, как оно истаяло. Отблеск будущего, которое могло наступить, предупреждение о том, чего надо ожидать. Истинные сновидения всегда были возможностями, а не несомненными фактами – и ей часто приходилось напоминать себе об этом; сновидение не было Предсказанием, – но это была ужасная возможность. Каждый из этих людей-кеглей представлял собой тысячи людей. В этом она б^гла уверена. Иллюминатор был частью этого. Мэт однажды встречал Иллюминатора, но то было давно. А это событие сравнительно недавнее. Иллюминаторы б ыли рассеяны, гильдейские дома разорены. Одна даже использовала свое мастерство в странствующем балагане, с которым некоторое время путешествовали Илэйн и Найнив. Мэт мог найти Иллюминатора где угодно. И все же это был лишь один из возможных вариантов будущего. Мрачный и кровавый, но лишь возможный. И все же он виделся ей во сне дважды по меньшей мере. Это был не точно тот же сон, однако значение было таким же. Значило ли это, что он становится более вероятным? Стоило бы ей попросить Хранительниц Мудрости растолковать сновидения, но ей все меньше хотелось поступать так. Каждый вопрос, который она задавала, открывал им что-то, а ее и их цели были различны. Чтобы спасти то, что можно от Айил, они позволят стереть с лица земли Белую Башню. Ей приходилось думать больше, чем об одном народе, об одном государстве. Еще сны.

Она с трудом ступала по узкой скалистой тропе, вдоль огромного утеса. Ее окружали облака, скрывая землю внизу и гребень вверху, но все же она знала, что оба они очень далеко. Ей приходилось ставить ноги очень аккуратно. Тропа шла по потрескавшемуся карнизу, едва ли достаточно широкому, чтобы стоять, упершись в скалу одним плечом. Карниз был усыпан камнями размером с ее кулак, и при неверном шаге любой мог выскользнуть из-под ноги и обрушить ее с уступа. Ей даже показалось, что этот сон такой же, как и те, про жернова и повозки, но этот сон был истинным.