Роберт Джордан - Нож сновидений

«Это всего лишь луг», – сказал он, наконец, через чур громко и повернул упряжку в его направлении.

Мэт проводил Туон и Селюсию в фиолетовый фургон, их лошади были переданы Метвину, но этой ночью он не ужинал и не играл в камни вместе с ней.

«Эта ночь для молитв», – сказала она ему перед уходом со служанкой. – «Разве ты ничего не знаешь, Игрушка? Ходящие мертвецы – признак приближения Тармон Гайдон». – Он не счел ее слова еще одним предрассудком. В конце концов, он и сам слышал нечто похожее. У него было мало причин для молитв, но одну молитву он возносил снова и снова. Иногда ничего больше не остается.

Никто не хотел спать, поэтому свет в лагере горел допоздна. И никто не хотел оставаться в одиночестве.

Мэт без аппетита поел в своей палатке. Кости в его голове гремели громче, чем когда бы то ни было. Едва он закончил, зашел Том поиграть в кости, а вскоре после него появился Ноэл. Лопин и Нерим заглядывали каждую минуту, кланяясь и спрашивая, не нужно ли чего-нибудь Мэту и остальным, но когда Лопин внес высокий глиняный кувшин с вином и сломал восковую печать, а Нерим принес на подносе кубки, Мэт приказал им разыскать Гарнана с остальными солдатами.

«Я не сомневаюсь, что они собираются выпить, что кажется мне хорошей идеей», – заметил он. – «Это приказ. Передай им, что я приказал вам к ним присоединиться».

Лопин серьезно поклонился, перегнувшись над своим круглым животом. – «Я иногда помогаю командиру этих парней, доставая что-нибудь для него, милорд. Думаю, он будет рад отведать бренди. Пошли, Нерим. Лорд Мэт желает, чтобы мы напились, и ты будешь пить со мной, даже если мне придется держать тебя и лить бренди в рот».

Воздержанный в питье кайриенец неодобрительно скривился, но поклонился и торопливо вышел вслед тайренцем. Мэт решил, что Лопину не придется поить его насильно. Только не этой ночью.

Пришли Джуилин с Аматерой и Олвером, так что доска для игры в змей и лисичек потеснила на маленьком столике игру в камни. Оказалось, что Аматера неплохо играет в камни, что было не удивительно, учитывая, что одно время она была правителем, однако она все больше и больше обижалась, надувая губы, если она или Олвер проигрывали в змей и лисичек, несмотря на то, что практически никто не мог выиграть в эту игру. Снова Мэт подумал о том, что она не была хорошим правителем. Те, кто не участвовал в игре, сидели на постели. Когда подходила очередь Мэта, там сидел он и наблюдал за игрой, так же поступал Джуилин, когда играла Аматера. Тот редко отрывал от нее взгляд, только когда наступала его очередь играть. Ноэл все время рассказывал свои истории, даже во время игры, при чем, это не сказывалось на его мастерстве. Том перечитывал то письмо, что давным-давно привез ему Мэт. Страницы были сильно помяты из-за постоянной носки в кармане куртки и засалены от постоянного перечитывания. Как-то он сказал, что это письмо от умершей женщины.

К изумлению Мэта, откинув входной клапан и нагнувшись, в палатку зашли Домон и Эгинин. Они не то чтобы избегали Мэта, с тех пор, как он покинул зеленый фургон, но и никогда не подходили к нему, чтобы поговорить. Как и остальные, они были одеты куда лучше, чем в начале, когда надо было скрываться. Одежда Эгинин, юбка с разрезами и куртка с высоким воротником, обе из голубой шерсти и вышитые по краю и на обшлагах желтой, напоминающей золотую, вышивкой напоминала униформу. Домон был в хорошо скроенной коричневой куртке и мешковатых штанах, заправленных в сапоги, немного не доходившие до колен. Каждый дюйм Домона был воплощением зажиточного, или даже богатого иллианского купца.

Увидев Эгинин, Аматера, сидевшая до того на полу рядом с Олвером, торопливо распростерлась ниц. Джуилин, сидевший напротив Мэта, вздохнул и встал, но Эгинин оказалась рядом с женщиной первой.

«Не нужно этого делать, ни передо мной, ни перед кем-либо еще», – сказала она, взяв Аматеру за плечо и вынуждая ее подняться. Аматера медленно и нерешительно поднялась, не поднимая глаз, пока Эгинин не взяла ее мягко за подбородок и не подняла ей голову. – «Смотри прямо мне в глаза. И всем смотри прямо в глаза». – Тарабонка нервно облизала губы, но продолжала смотреть в лицо Эгинин, даже когда та отпустила ее подбородок. С другой стороны, ее глаза были очень сильно расширены.

«Странная перемена», – заметил Джуилин подозрительно. С ноткой злости в голосе. Он продолжал стоять, выпрямившись, словно статуя, вырезанная из темного дерева. Он не любил всех шончан за то, что они сделали с Аматерой. – «Вы назвали меня вором за то, что я освободил ее». – Злость усилилась. Он ненавидел воров. И контрабандистов тоже, каковым был Домон.

«Все меняется со временем», – весело ответил Домон, улыбкой преграждая путь более резким словам. – «Ты производишь впечатление исключительно честного человека, мастер Ловец воров. Лильвин заставила меня пообещать бросить контрабанду, не соглашаясь иначе выйти за меня замуж. Вот как подшутила надо мной судьба, разве кто-нибудь слышал о женщине, отказывающейся жениться на мужчине до тех пор, пока он не бросит прибыльный бизнес?» – Он рассмеялся, словно это была самая удачная шутка в мире.

Эгинин двинула ему кулаком под ребра достаточно сильно, чтобы смех перешел в ворчание. После женитьбы его ребра должны превратиться в сплошной синяк.

«Я рассчитываю, что ты выполнишь свое обещание, Байл. Я меняюсь, но и ты тоже должен». – Коротко взглянув на Аматеру, возможно, чтобы убедиться в том, что та еще слушается – Эгинин хотела чтобы все на свете было на ее лад – она протянула руку Джуилину. – «Я меняюсь, мастер Сандар. А вы?»

После некоторого колебания Джуилин пожал ее руку. – «Я постараюсь». – В голосе звучало сомнение.

«Честная попытка – вот все, о чем я прошу». – Неодобрительно осмотрев палатку, она тряхнула головой. – «Видала я трюмы, где было не столь тесно. У нас в фургоне есть приличное вино, мастер Сандар. Не выпьете ли вы с вашей дамой вместе с нами по чаше – другой?»

Джуилин снова заколебался. – «Он всегда выигрывает», – сказал он наконец. – «Мне нет смысла доигрывать». – Нахлобучив свою красную коническую шляпу и без нужды оправив свою темную тайренскую куртку, он официально предложил руку Аматере. Та осторожно оперлась на нее и, хотя ее глаза все еще были прикованы к лицу Эгинин, она ощутимо дрожала. – «Думаю, Олвер захочет остаться здесь и играть дальше, но моя дама и я с удовольствием разопьем вино с вами и вашим супругом, госпожа Шиплесс. В его взгляде сквозил легкий вызов. Он видел, что Эгинин готова идти дальше, в надежде доказать, что больше не видит в Аматере лишь краденную собственность.

Эгинин кивнула, словно прекрасно это поняла. – «Пусть Свет осияет вас в эту ночь и все дни и ночи, что нам остались», – пожелала она на прощание остающимся. От нее будто повеяло теплом.