Алексей Осадчук - Летописи Дорна. Белый воин

Вынырнув из тесного и удушливого плена землянки, Ксандр, жадно глотая прохладный весенний воздух, подслеповато оглянулся вокруг. Обстановка в сгоревшем поселении не изменилась, только тучи набежали на бывшее с утра солнечным небо, сделав картину пожара ещё более удручающей.

Собрав и повесив на себя все свои вещи, держа в левой руке притихшую малышку, решил сделать последний круг по пожарищу. Хорошо приглядевшись, он обнаружил еще три таких же землянки находящиеся недалеко друг от друга.

Пришлось проверить каждую. Просто вот так он не смог бы уйти. После тщательного осмотра больше сюрпризов не нашлось. Внутренности землянок походили одна на другую. Обследуя последнюю нору, оставив ребёнка внутри выпуклого щита на снегу на выходе, он натолкнулся на небольшой котелок и топорик. Видать, живущие в этой землянке были более зажиточными. Да и само жилище отличалось своим более просторным размером от предыдущих.

Оказавшись на поверхности, принц внимательно осмотрел свои находки. Заметно было, что котелок и топор ковались вручную. Виденные ранее в магазинах рабочие инструменты, сделанные на заводских станках, резко контрастировали с найденной допотопной утварью. Казалось, котелок был вылеплен из раскалённой то ли меди, то ли бронзы, причем очень небрежно. Топор, не имея правильной формы, также не отличался хорошим качеством. Плохо заточенное лезвие некачественного мягкого металла, имело множество мелких зазубрин и сколов. Как этим топором можно рубить что-то, он не мог себе представить. Судя по изделиям и землянкам, жители находились на очень низкой стадии развития. Хотя сгоревшие деревянные постройки в центре хутора говорили о существовании более качественного жилья. Также не обнаружилось ни одного следа каких-либо домашних животных, например, собак или коров. Хотя, может быть, в этом мире всё по-другому?

Посмотрев ещё немного на это подобие топора, решив не обременять себя лишним весом, бросил его внутрь землянки. А вот небольшой котелок был как раз кстати.

— Всё, осмотр окончен, — произнёс, оглядывающийся по сторонам, юноша, обращаясь к внимательно слушающей его и переставшей плакать крохе, — моя совесть чиста перед твоими односельчанами.

Подняв дитя, он забросил щит и колчан с луком за спину и направился к лесу. Уже у самой кромки чащи обернулся и ещё раз на прощанье окинул взглядом пепелище.

Дым от недавнего пожарища уже не тянулся к пасмурному серому небу. Тяжелая мёртвая тишина окутала некогда жилой уголок леса. Черный старый частокол скалился своими выбитыми зубами, обнажая запустение и тёмные, остывшие остова пепелищ хутора. Только гнетущая тишина провожала незаметно исчезнувшего в лесной чаще путника…

Пройдя немного по следу ушедшей совсем недавно веренице пленных людей и пленивших их «босоногих горилл», Саша пришел к выводу, что колонна двигается медленно, и нагнать её ему не представится особого труда. Только мерно посапывающий у него за пазухой ребёнок удерживал молодого человека уже этой ночью попытаться подойти вплотную к колонне.

Следы уходили назад на северо-восток, к лесу с мертвыми деревьями и тёплыми скалами. Видимо, «босоногие» жили в лесу, прозванном Ксандром «мёртвым».

Пятнадцать здоровенных и сильных тварей против несовершеннолетнего подростка с младенцем на руках. Интересно, что бы сказали его учителя на такой расклад? Саша понимал, что, наверняка, он может погибнуть, ведь четверо взрослых защитников погибшего хутора даже не убили ни одного из нападавших, а сами сложили головы в бою.

Но были и плюсы: во-первых, никто не догадывается о его присутствии, значит — на его стороне внезапность, во-вторых, судя по следам на снегу, только несколько боевых единиц противника вооружено, да и ещё из рук вон плохо, ну и, в-третьих: Крис и варги учили вести бой и с более многочисленным противником.

Взвесив все «за» и все «против», было решено: найти ночлег, покормить, начавшую капризничать, малышку, немного передохнуть и с рассветом продолжить преследование медленно двигающейся колонны.

Сознание постепенно возвращалось к Анае. Сильная боль, разрывающая её голову, казалось, сковала стальным обручем. Лежа на чём-то холодном и влажном, она не могла даже пошевелиться от боли. Туго связанные руки не слушались, онемевшими плетьми они бесчувственно обвисли за спиной. Где она? Что с ней?

Приоткрыв немного затёкшие чем-то липким глаза, она ничего не смогла разглядеть. Тяжело перевернувшись на другой бок, окунув лицо в холодный влажный снег, на котором она лежала, почувствовала облегчение в раскалывающейся голове. Эти движения не прошли бесследно для её связанного тела, кровь в застывших связанных руках потекла по жилам, отдавшись острой болью. Уткнувшись лбом в обжигающий холодный снег, попыталась подтянуть связанные колени под живот и встать.

По всей видимости, её возня не осталась незамеченной, и она тут же получила сильный пинок под рёбра, отшвырнувший её онемевшее тело на несколько шагов вбок. Резкая боль пронзила всё тело. Переворачиваясь, Аная услышала недовольный хрюкающий рык.

Когда яркие круги боли рассеялись перед её глазами, девушка, наконец, увидела, где находится и её отбитая память, словно ревущий горный поток, ворвалась в сознание. Она вспомнила всё. Она вспомнила, как остался Митро, чтобы задержать погоню, как они с Римасом из последних сил убегали по лесу, как, сделав несколько сотен шагов, они услышали торжествующий рёв сзади, где оставался Митро.

Дочь ярла никогда не забудет, как они, еле ворочающие ногами, вышли на небольшую поляну и как, напротив, из чащи вывалилось несколько волосатых тварей. Их поймали, как несмышлёных детей. Они стояли с Римасом плечом к плечу против дюжины опьяненных погоней тарков. Они, рыча и скалясь, окружали свою добычу, так легко попавшуюся в ловушку. Анае не хотелось думать в тот момент о напрасной жертве Митро, достаточно было того, что погибший названный брат, умер в бою с мыслью о спасении друзей.

Странно, девушка не боялась, даже наоборот, была счастлива, что погоня закончена и больше не нужно никуда бежать, падая и спотыкаясь. Жгучая огненная ярость охватила её перед боем. Она отомстит за Ульм, за Митро, за свой страх и свои слёзы! Она дорого продаст свою жизнь!

По рычанию из-под шлема Римаса было видно, что он чувствует то же самое. Она не помнит, кто первым начал бой: твари или они, впавшие в раж. Аная помнила только, как её меч пил кровь врага, как опешившие твари от яростного натиска двух разъяренных воинов немного отступили. Она никогда так не дралась раньше, как в том страшном бою. Кровавая пелена заволокла взор. Дочь ярла, словно древняя богиня войны Кара, разила волосатые ненавистные тела.