Вера Чиркова - Русские ведьмы в чужом мире

- Ты и про проклятье знаешь, - горько вздохнула Малина и отпила пару глотков своего зелья, - ладно, раз начала говорить, скажу и про тебя и про Эри. Мне и самой на то, как она с ним обходится, смотреть больно, кабы не знала правды, нипочем не стерпела. Вот я тебе недавно про энергию говорила, ну, правильно, отвести от мыслей хотела, но не только. Я уже сколько лет только про это все время и думаю. Как сестра дикой стала, так и начала выяснять, где могла, и книги читать, и легенды собирать. Что она теперь такое и как будет дальше жить. И уже через год нашла в одном трактате, да и она призналась, как я прижала, что недолог её век-то. Пока их держит что-нибудь, любовь, месть или еще какое важное дело, они еще похожи на себя. Но всё равно их тянет войти в источник, или струю энергии и сбросить оболочку, стать свободной. Это она так говорит. И как только все дела разрешат, так противиться этому желанью сил не остается. Они и уходят. Потому и мало их в нашем мире, и как я пригляделась, на лысой горе почти каждый раз кого-то из диких не хватает. Но иногда появляются новенькие, некоторые долго держатся, а иные больше пары раз не танцуют. Вот потому она и решила… не давать сыну к себе привязаться, чтоб после не больно ему было, когда она уйдет. И твое тело потому вместо Роула в стазис сунула, и магам велела, чтоб раньше чем через пять лет обратного ритуала не проводили. И с Ургазира такую клятву взяла, он теперь её тайну знает и противится ей не может. А тебя она выбрала, потому что ты об Эри без всякой выгоды заботишься, и он к тебе тянется. И когда через пять лет тебя вернут в свое тело, лучшей подруги ему не найти.

Малина говорит все тише, и безнадежнее, виновато поглядывая на меня, видно и сама уже понимает, как дико звучит все то, что она рассказала. А я даже слов не могу подобрать, чтоб выразить свое возмущение и протест. Да с какой стати Сирень решила, что имеет право распланировать мою жизнь и чувства сына на много лет вперед? Почему лишала меня возможности самой выбирать свою судьбу и самой принимать важные решения? Только потому, что я согласилась стать ее ученицей? Или считала меня должницей за спасение? Которого, как я понимаю, мне могло и не понадобиться. И зачем мне вообще нужно это спасение, если я взамен становлюсь бесправной рабыней?

Нет, не стану я ничего говорить преданной Малине, пока не разобралась в своих кипящих мыслях и чувствах. И лучшее средство успокоиться, это наловить еще рыбки, крабий организм просто обожает резвиться в водичке. Рванув с места как иномарка, стремительно мчусь к озеру, не обращая внимания на испуганный крик ведьмы, несущийся вслед.

- Кэ-еет!

Но я упрямо несусь к озеру и без остановки перемахнув пару огромных валунов с громким всплеском плюхаюсь в воду. И сразу начинаю бешено грести, словно боюсь, что истошный вопль ведьмы заставит меня вернуться.

А я не хочу сейчас ничего. Ни возвращаться, ни слушать. Такая боль и обида бушует в душе, что даже невозмутимое крабье сердце на мгновенье сбилось с ритма.

Всё вовсе не так было в Марининых книжках, добрые жители обязательно кормили, поили, одевали и жалели невольных попаданок. А если и встречались им на пути разбойники, то были они жутко тупые и слегка трусливые. И нахальных, задиристых девчонок боялись как огня.

А меня в этом мире жалеют только на словах, на деле же наоборот, каждый торопится по полной использовать в своих запутанных интригах. Не считая нужным даже поставить в известность насчет своих намерений. И от этой подлюшности мне еще обиднее и горше и все больше хочется только одного, уплыть куда подальше и никогда не возвращаться.

Веселый смех прозвучал как гром с ясного неба. От неожиданности я даже грести перестала, и в очередной раз порадовалась тому, как удобно устроено крабье тело. Не пришлось мне вертеться в воде и подпрыгивать выше, не потребовалось обшаривать глазами водную поверхность. Или задирать голову вверх.

Крабье зрение и тепловое ощущение вмиг нашли источник смеха. Летящий в нескольких метрах над водой. А разум немедля опознал его как ковер. И завис в потрясении, до сих пор я не слышала, чтобы в этом мире использовали летающие ковры. Коряги, ступы, корыта и даже корзины употребляли местные ведьмы для перелетов, но вот ковер-самолет ни разу даже не упоминался.

Ой! О-ооой! Но ведь это же может быть…

Эй, вы, на ковре!

Вернитесь, остановитесь, мне только спросить…

Я гребла как сумасшедшая, пытаясь на ходу сообразить, с какой скоростью они летели, и сумею ли я их догнать. Даже не заметив, как перескочила через камни, вылетаю на тропку и, сделав по ней несколько длинных прыжков, резко торможу, почти врезавшись в странных людей, склонившихся над лежащей на тропе Малиной.

Разбойники, вспыхнула в мозгу догадка.

- Эй, вы! - забыв, куда мчалась, озверела я, - а ну-ка, быстро отошли от неё! Иначе через ваши шкуры можно будет картошку калибровать.

- Таких чудищ я еще не встречал, - выхватывая из чехла огромный топор непривычной формы, бормочет мужчина и делает шаг вперед, загораживая своим телом спутника.

Или спутницу? Не бывает же у мужчин таких длинных черных кос?!

Но она не стала смирно прятаться за его спиной, встала рядом, отбросила с груди косу и знакомо закрутила пальцами.

Надо, же, снова ведьма. А говорили, что их не так много в этом мире. И хоть молодая, да умелая, вон как уверенно снуют пальчики. А того не знает, что на меня ее магия не подействует. Да и ее плечистый спутник зря так прищуривается, начиная поднимать для броска свой странный топор, крабьему панцирю не страшен даже обвалившийся потолок тоннеля.

Но последнее предупреждение я все-таки выдам, а вдруг удастся вразумить бедолаг.

- Эй, бандиты, вы что, русского языка не понимаете? - кричу им, изо всех сил стараясь, чтоб голос прозвучал как можно грознее, и не моя вина, что талантливый гольд Санр сделал его таким мелодичным, - быстренько валите отсюда, пока я вам не наваляла!

- Постой, Атанчик, - хватая спутника за руку, готовую метнуть топор, изучающе разглядывает меня ведьма, - что-то тут нечисто. Эй, чудище, ты кто?

- Дед Пихто, - не ведусь я на этот простой прием, призванный усыпить бдительность, - вы мне зубы не заговаривайте. Отходите от нее по-хорошему, сколько раз говорить?!

- А зачем она тебе, - осторожно высвобождает Атанчик свое запястье из пальцев спутницы, - сожрать, или еще чего?

- Ну, ты больной, - возмутилась я, правильно в книжках было написано, что в бандиты тут самые тупые идут, - такую гадость придумать. Подруга она мне, и вам тут шарить нечего. У нас всего имущества кружка, да пузырек с лекарством. Так что ищите другую добычу.

Похоже, мне все-таки удастся разрулить стычку мирным путем. Ведьма призадумалась, да и Атанчик свой топор с разочарованным видом в чехол засовывает.