Дмитрий Колодан - Новые мифы мегаполиса

Со временем Боря станет не просто успешным, а феноменально успешным. Он играючи раздавит все живое, до чего дотянется, пройдется бульдозером по жизням миллионов нормальных людей, аккумулирует в своих закромах огромный капитал, размер которого даже представить будет сложно. Возможно, Боря не забудет про свой детдом и даже как-то его облагодетельствует. Построит, например, для новых воспитанников особняк из желтого кирпича, а на месте старого здания возведет хоккейный стадион с трибунами, куда одновременно смогут поместиться все жители города Бодайбо. И когда люди всего мира будут завистливо повторять, что деньги к Боре так и липнут, это будет абсолютной, стопроцентной правдой.

А все потому что Боря не человек. Он — Зародыш. Его родители не люди, а деньги. И если кто-то скажет, что это метафизика, я не стану спорить. Физиология Зародышей для меня загадка. Обмен веществ — загадка. Сейчас Боря еще вроде бы человек, но уже и не совсем. По сути, я о Боре практически ничего не знаю. Знаю только, что его родители, какими бы странными они ни казались, о своем потомстве обязательно позаботятся. Они найдут способ. И вот это уже никакая, к чертям собачьим, не метафизика…

Дорога ныряет в глубокую ложбину, где еще с ночи залег в засаде густой туман. УАЗ младшего Максимова продвигается вперед почти шагом. Боря спит на заднем сиденье, подложив под голову кроличью ушанку. На нем теплые брюки, зимние ботинки и прожженное в нескольких местах пальто на ватине из толстого драпа в коричнево-серую клетку. Что-то похожее я видел на детских фотографиях своего отца. Да и сам еще успел такое же пальто поносить. Я пытался, конечно, убедить Борю в необходимости оставить все свое имущество в наследство детдому, поскольку передвигаться летом в зимней экипировке не очень просто. Но время поджимало, а Боря отвергал все мои предложения так категорично, что я вынужден был отступить. Видимо, зимние вещи были для него символом будущей стабильности. Что бы, мол, ни случилось, но лето неминуемо закончится. А когда наступят морозы, то хотя бы замерзать не придется. И наличие крепкого философского фундамента в таком логическом построении я не мог не отметить…

— Притормози! — прошу я Максимова и внимательно вглядываюсь в лобовое стекло. Нет, не показалось. Впереди — небрежно припаркованный вездеход. Это тоже УАЗ. Только из новой модификации.

— Сиди на месте! — останавливаю я Максимова и оглядываюсь на спящего Борю. — Никаких резких движений. Просто присмотри за парнем. Я узнаю, что там произошло.

Чужая машина торчит в тумане мертвой глыбой. Стоит с заглушённым двигателем и потушенными фарами. На подножке кто-то сидит. На всякий случай я достаю из сумки свой «глок» и прячу его за брючный ремень. Размахивать оружием вовсе не обязательно, но лучше пусть оно будет в доступности. В окрестностях Бодайбо далеко не все случайные встречи заканчиваются благополучно…

При моем приближении человек встает, сплевывает на дорогу и идет навстречу. Его походка кажется мне знакомой. Да и лицо тоже. Я останавливаюсь. Чего-то подобного я ожидал, если честно. Но не сейчас. Несколько позже…

— Привет, Егор, — говорю я, стараясь выглядеть растерянным.

— Не делай вид, что сильно удивлен, — веселится Егор. — Давай обнимемся, Женя. Мы же так давно не виделись!

Я непроизвольно отступаю на шаг.

— Нет? Не желаешь? — демонстративно удивляется Егор. — Или ты не рад старому другу?

— С такими друзьями и врагов не надо…

Из машины выглядывает Кеша. Я машу ему рукой, чтобы он оставался на своем посту.

— Не желаешь прогуляться? — ехидно интересуется Егор.

— Можно и прогуляться, — соглашаюсь я.

— Да, места здесь знатные. Жаль, туман не успел рассеяться, а так бы мы полюбовались настоящей тайгой. Если подняться из низины, то вид будет просто изумительный. А воздух! Чувствуешь, какой он свежий?! Это потому что река рядом. Не бойся, я не кусаюсь.

— Да я и не боюсь. Просто немного растерялся. Впервые вижу ожившего покойника.

Пока Егор смеется, я быстро осматриваюсь. Похоже, кроме нас, здесь никого нет. Видимо, он рассчитывал на внезапность, поэтому приехал один.

— Наш мальчик с тобой? — как бы невзначай интересуется Егор.

— А я думал, что он с тобой.

— Не надо меня парить, Женя. Я не про Сашу говорю, которого ты мне подсунул, а про совершенно другого мальчика.

Я пожимаю плечами.

— Не понимаю, о чем ты…

— Ну и ладно, — примирительно говорит Егор. — Не понимаешь и не надо. Чего нам с тобой теперь делить да? Зародыш у нас, и это главное. Мы же интеллигентные люди, Женя. Пора нам забыть о наших творческих разногласиях. Если ты не ошибся — а я надеюсь, что ты не ошибся, — то денег хватит всем. Не об этом ли мы с тобой когда-то мечтали? О временах, когда о проклятых деньгах можно будет наконец не думать…

— О деньгах с моей стороны речь не шла вообще, — перебиваю я. — Моей единственной целью, если помнишь, было уничтожение Зародышей.

— Я все помню, — морщится Егор. — Но что-то я не заметил, чтобы ты сильно торопился с уничтожением. Сколько лет уже прошло, а?

— Извини, раньше все недосуг было.

Мы поднимаемся из низины. Туман становится прозрачнее. Скоро должен показаться и берег Витима. Я здесь еще не бывал, но точно знаю, что Пыхти-гора со стороны реки заканчивается почти вертикальным обрывом…

— Нет, Женя, уничтожать ценный для науки объект — это варварство! — заходится Егор в порыве благородного гнева. — Это какое-то средневековье, в конце концов. Мы сделали открытие, которое тянет на три Нобеля, а ты ведешь себя как полный идиот и собираешься уничтожить единственное на сегодняшний день доказательство нашей с тобой теории.

— Нашей? — удивлюсь я.

— Нашей, не нашей — какая уже разница. Ни Дудкин, ни Райский на нас не обидятся, я тебя уверяю. Просто я пытаюсь уберечь тебя от ошибки. Поэтому не дам совершить множество необдуманных глупостей. Я тебя спасу от них. Хотя, конечно, дураком ты как был, так и остался. Но талантливым дураком. Не таким, как Алик…

— Ну и что мы будем делать с Зародышем? — интересуюсь я. — Приложим к заявке в Нобелевский комитет?

— Не сразу, дружище, не сразу. — Егор захихикал. — Сначала мы проведем с этим объектом серию глубоко научных экспериментов.

— А потом? Ты хоть представляешь, что с нами будет? Или ты собрался вот так запросто объявить на весь свет, что самые богатые люди планеты — это мутанты и всех их нужно сунуть головой в пекло или по крайней мере в ядерно-резонансный томограф?

— А вот умничать не надо, — отрезает Егор. — Мы же в лоб действовать не станем. Если бы ты был таким умным, как пытаешься казаться, я бы тебя вообще не вычислил. Не хочешь, кстати, узнать, как я это сделал?