Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

Когда-то Рене был темноволос, но таким его помнили немногие; что до теперешней жизни герцога, то Счастливчик принадлежал к тем людям, про которых, кажется, известно все и вместе с тем не известно ничего…

Эландец спокойно выслушал лысого, оглядел судей и сельчан, ни на ком не задержав взгляда, даже на Лупе. Лицо адмирала оставалось невозмутимым, но Роману показалось, что решение Аррой уже принял.

Герцог спрыгнул с коня и направился к помосту, небрежно бросив: «Я хочу видеть останки!» Зажмурившийся стражник покорно сдвинул крышку гроба. Если Рене и потрясли окровавленные лохмотья, он умело скрыл свои чувства.

— Обвиняемая не ответила ни на один вопрос?

— Да, монсигнор [27] Монсигнор — обращение к особе королевской крови или к главе независимого герцогства. .

— А мнения судей в части, касающейся виновности колдуньи, расходятся?

— Да, монсигнор, двое против троих, но…

— Вы, как я понял, настаиваете на том, что обвиняемую нужно подвергнуть допросу, а затем казнить.

— Именно так, — с достоинством произнес лысоватый, и уважение к нему Романа резко возросло.

— Вы не допускаете мысли, что она лишь жертва стечения обстоятельств?

— Ни на мгновение!

— Хорошо. — Аррой вновь обвел взглядом площадь. На этот раз голубые глаза задержались на лице барда. Роман почувствовал, что это неспроста, и оказался прав.

— Что ж, три против двух — небольшое преимущество. Мне не хотелось бы, чтобы пытке подвергли невиновную и тем более недееспособную. По праву Крови повелеваю: предать подсудимую Божьему Суду. Приготовьте место. — И герцог отвернулся от «синяков», показав, что дальнейшее его не касается.

Вот оно что. Божий Суд! Против этого не возразишь.

— Но упоминания о Божьем Суде сохранились лишь в древнейших из хроник, — выказал сомнение лысоватый.

— Если мне не изменяет память, демона с целью убийства вызывали примерно в те же времена, — невозмутимо парировал эландец. — Если женщина невиновна, стрелы не причинят ей вреда. Если правы вы, обвиняемая умрет, и никого из нас не будут мучить сомнения, не обрекли ли мы на смерть невинную. Не правда ли, благородный Роман?

Роман вздрогнул от неожиданности:

— Я верю в высшую справедливость, монсигнор. Вы уже знаете мое имя?

— Я рад, что мы верим в одно и то же, а связать имя с лицом не так уж трудно. Тем более я вспомнил о вас прошлой ночью . Что ж, положимся на высшую справедливость.

Подготовка вышла недолгой. Трясущийся клирик прочитал молитву, окропив святой водой стрелы. Два десятка стрелков из числа эландцев, фискалов и деревенских молча проверили луки и арбалеты — пистоли, торчавшие за поясом у многих эландцев, для Божьего Суда не годились. Над майданом повисло сосредоточенное молчание. Гонза и кругломордый «синяк» кусали губы, но спорить не пытались. Лысоватый присел на краешек скамейки, всем своим видом давая понять, что он свое дело сделал, и хорошо, а дальнейшее его не касается. Лупе покорно встала там, где ее поставили стражники, войт быстро шептался с Красоткой Гвендой. Роман напряг слух и разобрал: «Бедолага… так лучше… судьба такая…»

— Как странно, — Аррой словно бы думал вслух, — никто из них не сомневается в существовании Триединого и в том, что тот всемогущ, всезнающ и всемилостив, но при этом никто из них не надеется, что Он обратит свой взор именно на их село и спасет несчастную женщину. — Адмирал пожал плечами и, взяв Романа под руку, направился к помосту, на котором деловито топтался кругломордый и сидел, словно шест проглотил, лысоватый.

— Я давно мечтал услышать Золотой голос Благодатных земель, и вот счастливый случай. — Герцог, привычным жестом придержав шпагу, опустился на почетное место, словно не замечая «синяков». — А наши друзья, похоже, ищут Недозволенную магию. Можно подумать, кто-то из поселян способен заколдовать хотя бы воробья. Как скучно… они даже Всевышнему не доверяют. — Правильное лицо герцога осветила озорная мальчишеская улыбка, совершенно на судной площади неожиданная. Наверное, так улыбался молодой Счастливчик, находя выход из очередного безвыходного положения. Роман немедленно улыбнулся в ответ. Адмирал интриговал барда все больше, и интерес, похоже, был взаимным. Надежды Романа на понимание эландского владыки сбывались стремительно, маленькую колдунью стоило спасти уже за одно это.

Тучный фискальный стражник и невозмутимый пожилой маринер доложили, что все готово. Святой отец обратился с малопонятным напутствием к обвиняемой, та, разумеется, не услышала.

— Вот уж воистину овечка господня, — шепнул Аррой. Роман не ответил, ему было не до разговоров.

Стрелки расположились полукругом в двадцати шагах от Лупе. Что ж, если не случится чуда, ее смерть будет быстрой и куда более легкой, чем на костре или в омуте. Даже если сельчане и известные своей меткостью эландцы решат промахнуться, ожидать подобного великодушия от фискалов не приходится, а Творец, который должен все видеть, хранит тысячелетнее молчание.

С тетивы сорвалась первая стрела, вторая, третья, и… Творец все-таки ответил! Не долетев до понуро стоящей женщины пары шагов, стрела замерла и вспыхнула ослепительным белым пламенем. Та же участь постигла другие стрелы, хоть и не все. Семь стрел словно бы раскололи день и исчезли в сверкнувшем звездами черном небе; из разрывов потянулись завитки темно-синего огня. Пламя ночи слилось с серебряным светом пылающих стрел; в воздухе повисло светозарное ожерелье, стремительно стянувшееся в сверкающую корону над головой обвиняемой. Зрелище было изумительным и скоротечным. Пламенный венец ослепительно вспыхнул и исчез, оставив странный волнующий запах, словно над майданом прокатилась незримая гроза. Ошеломленные зрители и не менее ошеломленные фискалы воззрились на озирающуюся по сторонам Лупе. Знахарка явно не понимала, ни как оказалась на площади, ни что тут делают все эти люди.

— Божий Суд! — Резкий писклявый выкрик послужил сигналом, селяне и стражники разом заголосили, а виновница происходящего зашаталась и упала б, не подхвати ее подоспевший войт.

— Что с ней? — спросил Роман.

— Сомлела. Не видел бы — не поверил. Ни одна стрела не долетела. Ну, теперь «синяки» могут убираться восвояси.

— Действительно. — И Роман звонким сильным голосом певца выкрикнул: — Судимая Божьим Судом Лупе оправдана!

Самой умной оказалась Гвенда, пославшая кого-то за царкой для Лупе и не только. Гонза и его грудастая сестрица убрались подобру-поздорову, «синяки» собирались последовать их примеру. Роману не понравился взгляд, которым лысоватый окинул столпившихся селян.

— Мне кажется, монсигнор, господин судебный маг чем-то озабочен.