Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

— Заболел? Он был совсем здоров.

— Марита, надо ехать, там все узнаем.

— Мне кажется, — подал голос Рене, — что мой друг Роман должен вас сопровождать. Он прекрасно разбирается в болезнях, к тому же замечает… некоторые вещи, ускользающие от внимания обычного лекаря.

— Разумеется, я поеду. — Бард ободряюще улыбнулся девушке. — Надеюсь, все закончится благополучно.

Роман ошибся. Когда спустя три четверти часа они въехали во двор эркарда, помощь тому уже не требовалась. Марита молча плакала, не вытирая слез. Дородная домоправительница, громко причитая, сновала по комнатам: там, где кто-то умирает, всегда появляется масса дел. Шандер с бледным отрешенным лицом гладил свояченицу по спутанным косам. Роман тихо прошел в комнату, где тщательно мыл руки кругленький человечек в оранжевой мантии члена гильдии медикусов.

— Почему он умер? — Роман задал вопрос просто так, чтобы разрушить гнетущую тишину, но ответ заставил либера насторожиться:

— Придется признать, что от удара.

— «Придется признать»?

— Все признаки налицо. К тому же покойник был тучен, любил выпить, покушать. Когда господин эркард впадал в ярость, а такое с ним бывало, ему часто становилось плохо. Мне не раз доводилось ставить пиявки…

— И все же вам что-то не нравится?

— Молодой человек, — лекарь принял важный вид, напомнив о философском жабе, — вы состоите в свите герцога Арроя, не правда ли?

— Правда.

— Почему вы сейчас в этом доме?

— По нескольким причинам, главная из которых — просьба герцога. Дело в том, что я несколько сведущ в медицине, и не только. — Бард сделал красноречивую паузу. — Рене Аррой хочет, чтобы я рассказал ему, что случилось.

— Не советую вам делать это при посторонних.

— Почему?

— Пойдемте.

Они тихо прошли в жаркую спальню, где на пышной кровати с резными столбиками лежал усопший. Мариту увели, врач и бард были одни. Маленький доктор поднял безвольную, еще не успевшую окоченеть руку и развел в стороны средний и безымянный пальцы.

— Видите, достопочтенный либер?

— «Святая» метка?

— Уже исчезает. Через час не останется и следа…

— Мне кажется, нам есть о чем поговорить, доктор…

— Медикус третьей степени Симон к вашим услугам.

— Бард Роман че Вэла свидетельствует свое почтение.

— Наслышан, наслышан… И о ваших песнях, и о том, что интересуетесь вы не только музыкой. Не соблаговолите ли отужинать со мной, если это, гм… печальное зрелище не лишило вас аппетита? И если у вас нет более неотложных дел.

— С радостью приму приглашение, но сперва хочу убедиться, что с Маритой все в порядке.

— Девочка уже спит. Тереза дала ей нужное снадобье. До полудня ей не понадобитесь ни вы, ни кто другой.

— Тогда едем ужинать.

— Чудесно. Я живу не так далеко отсюда…

Рене ложиться не спешил, ему был нужен Роман, а тот странным образом задерживался. Конечно, либер вполне мог остаться с Маритой, но герцогу отчего-то казалось, что этого не будет. По крайней мере сегодня.

Адмирал ждал, пил потихоньку вино и в который раз перебирал события последних месяцев. Новости не радовали, и хуже всего было то, что он, Рене Аррой, не мог понять, что все это, в конце концов, значит и какая роль отведена в происходящем лично ему. Чутье на опасность, не раз выручавшее Счастливчика, орало во весь голос, но откуда и какого удара следует ждать, оставалось неясным. Это бесило. Герцог отбросил изящные щипцы для сахара и поморщился — нельзя давать волю чувствам. Водрузив вещицу на место, Рене подошел к окну и распахнул его. Ночной ветерок не мог заменить ветры дальних морей, разве что разбередить память.

Эландец вглядывался в затканное знакомыми узорами созвездий темное небо, вспоминая иные годы и иные небеса. Движение в коридоре заставило адмирала резко обернуться задолго до того, как тяжелая, отделанная бронзой дверь раскрылась, пропуская знакомую легкую фигуру.

Аррой убрал руку с эфеса и обратился к Роману… по-эльфийски. Говорил адмирал, с трудом подбирая слова, путаясь в окончаниях и предлогах, но смертных, овладевших речью никогда не существовавших, по мнению умников из Академии, Светорожденных, либер еще не встречал. Если эландец хотел поразить собеседника, он своего добился. Роман в первый и, возможно, в последний раз в жизни утратил дар речи. Рене же спокойно повторил свою чудовищную фразу:

— Дорогого друга! Надо есть очень немного деловать волшбу от злых и больших ухи или идти на свежий ночь. Но это хуже много раз — мы увидены быть могем на ненужные человеки.

На сей раз бард ожил. Очертив круг и положив в его центре маленький золотистый камешек, он произнес несколько слов на эльфийском. Камень вспыхнул мягким светом заходящего солнца, осветив все попавшее в границы круга. Воздух наполнили звуки леса — шелест листвы, звон ручейка, перекличка устраивающихся на ночлег пичуг. Роман взял герцога за руку и ввел внутрь.

— Я действительно эльф и не стыжусь этого. После… ночи в пуще продолжать это скрывать было глупо, но я как-то привык, что нас нет. А что до предосторожностей… Теперь нас сможет подслушать разве что Проклятый.

— И то хорошо, — откликнулся Рене. — Никогда не был трусом, а в Высоком Замке всегда жили друзья, но снимать кольчугу как-то не тянет. Что с эркардом?

— Яд, и очень нехороший. Не представляю, кому мог помешать бедняга. Завистников вроде бы у него не имелось, жадных наследников тоже. Зато я нашел…

— Лупе, я полагаю.

— Монсигнор ясновидящий?

— Куда мне. Просто колдунья — единственная наша знакомая, которую мы потеряли из виду. Почему она убежала?

— Долгая история и очень обычная. Захочет, расскажет сама.

— Ты хотя бы знаешь, где ее искать?

— Знаю. И у нас появился очень славный друг. Некий лекарь, которого выгнали из Академии за излишнюю приверженность науке.

— Ему можно верить?

— Мне кажется, вполне, Лупе за него ручается.

— Если только мы не ошиблись в Белом Мосту…

— А мы ошиблись?

— Очень надеюсь, что нет. — Герцог задумчиво посмотрел на жабий браслет, но ответа не последовало. — Надо бы узнать, кому помешал бедняга Альфред… Знаешь, мне казалось, что он всегда был эркардом Гелани и всегда им будет… Светлая ему память, добрый был человек, хоть и гордый, не нам чета… Что Стефан?

— Неудивительно, что дворцовый маг-медикус оказался бессилен и списал все на счет простуды. Не знаю, насколько ты силен в магии, тем более эльфийской…

— В медицине я полный профан, разве что кровь остановить смогу.

— Но ты говоришь по-эльфийски.

— Говорил, да и то кое-как. Это память об одном давнем походе. Где меня только не носило… Однажды меня забросило на острова, где жили эльфы, не желавшие иметь ничего общего не только с людьми, но и с себе подобными. Они мне помогли, я прожил на островах пару лет, потом мне удалось вернуться.