Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

— Любезная хозяюшка, я приехал один, а вы принесли столько всего, что хватит на дюжину «синяков», не к ночи будь помянуты.

Шутка повисла в воздухе.

— Я сказал что-нибудь не то?

— Нет-нет, проше дана. — Здоровенный мужчина лет сорока, с вислыми усами, неспешно подошел к гостю. — Коли ласка будет, прошу за мой стол.

— Охотно, дан войт. Я вижу, вы любите кабанью охоту?

— О, дан охотник?

— Иногда. А иногда — воин или лекарь. Но всегда бродяга.

— Дан хочет сказать, что живет как либер? [12] Либер (либр, либро, в зависимости от особенностей местного наречия) — человек благородного происхождения, избравший одну из семи профессий, не считающихся позорными для дворянина (моряк, наемный воин, маг, священник, бард, медикус, ученый). Либеры добровольно отказывались от своих феодов, освобождались от вассальной присяги, но сохраняли все не связанные с земельными владениями дворянские привилегии и подчинялись лишь кодексу Розы. Для либеров была характерна замена в титуле названия феода на название области (государства), из которой либер происходил.

— А я и есть либер. Я бард. В моей семье мужчины не расстаются с гитарой, а значит, и с конем. Сейчас еду в Тарску, а повезет, так дальше, к Последним горам.

— О, так я ж дана знаю! — всплеснула руками Гвенда. — Коли б мне вчера сказали, что сам Роман Ясный до нас будет, я б со смеху вмерла. А то дан и есть? То-то я гляжу, консигна у дана такая необычная. То ведь Романова Роза?

— Она самая. После ужина я это докажу, только пусть кто-нибудь принесет мою гитару, а то вы все такие грустные. Уж не поселился ли рядом, упаси святой Эрасти, людоед?

Смеха вновь не последовало, причем Роман готов был присягнуть, что войт от шутки вздрогнул. Больше бард не сомневался — в селе что-то стряслось. Что именно, он решил пока не спрашивать.

Рыгор Зимный с надеждой рассматривал приезжего. Красавец, любо-дорого посмотреть, но не размазня. С кинжалом не расстается и, похоже, знает, куда ударить, если что. Да и глаза на месте — сразу углядел, что шрам на войтовой руке от кабаньих клыков. Надо с ним по душам поговорить, вдруг да согласится выступить ходатаем за Белый Мост? К слову барда прислушаются даже «синяки». Если дан Роман не поможет, не поможет никто. Рыгор рискнул прервать затянувшееся молчание:

— Проше дана, чи можно звернуться до ясновельможной милости!

— Чем могу служить, почтеннейший войт?

— Дозвольте полюбопытствовать, откуда ясновельможный путь держит?

— Из Старой Мезы. Знаете, где это?

— Ой, далеко, там, где Проклятый свой перстень загубил [13] Проклятый — лжепророк и Преступивший, предавшийся Антиподу и восставший против Триединого и Церкви Его Единой и Единственной. В устной речи упоминание Проклятого аналогично упоминанию черта в земных языках. Выражение « где Проклятый кольцо потерял » — эквивалент «куда Макар телят не гонял». .

— А мне говорили, он его потерял в ваших краях. Мы, барды, народ любопытный. Я всю жизнь колечко Проклятого ищу, а добрые люди, вот такие, как вы, меня туда-сюда и гоняют…

На этот раз рассмеялись все. Очень хорошо, значит, дело не в нем, просто он невольно задел чужие раны. Ничего, разберемся. А войт странно на него посматривает, словно прикидывает, просчитывает. Может, спросить о чем хочет. Только при всех разговора не выйдет.

— А что, вино здесь хорошее?

— У хозяйки, у Гвенды то бишь, лучшие настойки на всю Фронтеру. А уж царка [14] Царка — фронтерский и таянский горячительный напиток. Зерновой спирт, настоянный на дубовой коре и травах и вполовину разбавленный родниковой водой с небольшим количеством меда. у нее! — Войт мечтательно закатил глаза. — Нигде такой не получите — огонь с лаской!

— Вот и славно. Пусть несет свою царку. И спросите, может, она с нами посидит, а я спою.

Вечер удался на славу. Гость сумел подобрать ключики ко всем. Языки развязались, заезжий нобиль и не думал чваниться. Нет, никто из сельчан не посмел бы ударить его по плечу или заговорить с ним по-простому, без «проше дана», но настороженная крестьянская почтительность уступила место симпатии, перешедшей в простодушное восхищение, едва гость взял в руки гитару.

Все шло как надо — скоро вся Фронтера узнает, что проездом из Старой Мезы в Таяну в Белый Мост завернул Роман Ясный, сын Золотого Романа. Конь его вьючный расковался, вот бард и заночевал в селе. Оставалось спеть песню повеселее и распрощаться, но барда все сильнее занимал войт. Зимный со смаком пил в самом деле отменную царку и громче всех смеялся забавным историям, которые рассказывал приезжий, но Роман не мог избавиться от мысли, что здоровяк не так весел, как хочет казаться. Не укрылось от барда и то, что пару раз сельчане замолкали, словно кто обрывал их на полуслове, и смотрели на Рыгора. С намеком: дескать, не поделиться ли с заезжим даном бедой? Что ж, пусть поделится, это может оказаться интересным.

До полуночи оставалось около часа. Гости почти разошлись — в зале оставались десяток-полтора самых крепких. Роман объявил последнюю балладу и запел о тарскийском юноше, ушедшем в Последние горы за золотом, которого требовал отец его возлюбленной. Войт залпом допил царку и крякнул. Решился, вот и молодец.

Шум на улице заставил Рыгора вскочить. Судя по звукам, в Белый Мост пожаловал целый отряд, причем немалый. Бард песни не прерывал, зачем? Тренированное тело и так готово, случись что, оттолкнувшись от лавки, перелететь через низкий стол и приземлиться у лестницы, ведущей наверх. А там шпагу в руку, через окно на крышу конюшни, и ищи степного ветра. Коней, способных догнать Топаза и Перлу, в Благодатных землях [15] Благодатные земли — земли между Последними горами и Запретной чертой, где, согласно утверждению Церкви, дозволено жить людям. не видели. Хотя чего раньше времени волноваться? Войны нет уже который год, по дорогам Фронтеры волен ездить всякий, кто заплатит пошлину, и все-таки… Все-таки стук копыт в ночи вызывает чувство тревоги, особенно если тебе есть что скрывать. Пусть сегодня пожаловали не по твою душу, тебе чужаки все равно не нужны.

Роман не желал нового общества, но от него ничего не зависело. Дверь распахнулась, и на пороге возникли три фигуры в плащах, за которыми толклись фискальные стражники. Бард заметил, как на войтовых скулах заходили желваки, а лежавшая на столешнице ручища сжалась в кулак. Прочих селян ночные гости тоже не обрадовали; впрочем, последних это не волновало. Они всюду входили как к себе домой.

Во время скитаний по землям империи Роману попадались всякие фискалы, случались средь них и люди редкого ума и порядочности, но нынешняя троица выглядела отвратительно. Собственно «синяками» оказались двое, третий, судя по одежде, к тайной службе отношения не имел. Маленький, узкоплечий, с остренькой мордочкой, он вьюном вился вокруг рослых, плотных спутников, получая видимое удовольствие от пресмыкания пред столь влиятельными особами.