Антонина Клименкова - Забытый замок

— И жребий пал на меня, — задумчиво произнес Энтони.

— Да, мальчик мой, — поспешил вставить Джеймс — Однако ты напрасно полагаешь, будто до тебя в семь рождались лишь дочери. Никакой сверхъестественной мистики тут не было и в помине. Правильно я говорю, Стелла?

— Сыновья рождались редко, — глухо сказала Стелла. — За все эти поколения ты лишь четырнадцатый.

— Но никто из мальчиков не доживал до таких лет, как ты, Энтони, — продолжил за нее Джеймс — Все умирали во младенчестве, так сказать, едва попав на грешную землю. Верно, Стелла?

— Они должны были погибнуть, — кивнула она, и глаза ее заблестели. — Должны. Я не могла позволить чудовищу возродиться. Это мое проклятие. Я должна убивать собственных детей. Но сама умереть не могу.

Тут самообладание ее покинуло, и слезы градом покатились по перекошенному лицу. Бог ты мой, вот так история!..

Энтони сжал побелевшие губы, смотрел в одну точку. Будто окаменел.

— Ты не должен был появиться на свет, — всхлипнула Стелла. — Я сделала для этого все возможное. Я следила за моими дочерьми, за дочерями моих дочерей — и дальше, и так все шестьсот лет. Я подстраивала несчастные случаи, крала младенцев, насылала чары на беременных.

Я совершила все преступления, какие только возможны в мире, лишь бы не дать Злу возродиться, не оставить чудовищу шанса! В конце концов в живых осталась лишь Анжелика, твоя прабабка, Энтони.

— И ты не придумала ничего лучше, — произнес Джеймс, — как с ней подружиться.

— Это получилось случайно. Да, мы познакомились. Я больше не могла этого вынести — постоянно скрываться, выслеживать, убивать. Я сходила с ума. — Анжелика была очаровательной девушкой, — продолжила Стелла, промокнув глаза платочком, любезно одолженным Джеймсом. — Да-да, Тони, твоя прабабка тоже когда-то была молода и красива. Она обожала карты Таро, астрологию и прочую чепуху. В ней чувствовалась способность к предвидению.

— Я знаю, — кивнул Энтони.

— Я открыла Анжелике тайну нашего рода, — призналась Стелла, — и потребовала дать клятву никогда не выходить замуж. Потом я уехала из этого города и не возвращалась больше сорока лет. Если не стареешь, невозможно долго жить на одном месте. Мне постоянно приходилось переезжать. Когда же я вернулась и снова разыскала Анжелику, она жила одна и заверила меня, что сдержала свое обещание. После я даже проверила по документам — она действительно ни с кем не заключала брака и второго человека с ее фамилией на свет не появилось. — Теперь ты понимаешь, — заключила Стелла, обернувшись к Энтони, — каким для меня потрясением оказался твой рассказ о доставшемся тебе наследстве, твое появление в моем доме с этими браслетами на руках. Я надеялась, что со смертью Анжелики кончится срок моего проклятия. Но все только началось…

— Анжелика была прирожденной гадалкой, — улыбнулся Тони. — Еще в детстве она предсказала себе несчастный брак. Потому-то так легко согласилась никогда не выходить замуж. Вырастить дочь это обещание ей нисколько не помешало. И ко времени твоего возвращения Ирма успела сменить фамилию, доставшуюся от отца, ведь ей выходить замуж никто не запрещал.

— А после уж и наша мама дважды сбегала под венец, — тоном любящего дядюшки подхватил Джеймс, — заметь, тоже каждый раз меняя фамилию. Следы были запутаны отменно, что и говорить. Одного в толк не возьму — как же вас все-таки угораздило встретиться?

Ни он, ни она глаз друг с друга не сводили. Прямо двое любовников — не поймешь, то ли сейчас целоваться бросятся, то ли придушат один другого.

— Но мы встретились, — сказал он.

— Встретились, — кивнула она.

— И ты решила меня убить.

— Я должна была это сделать.

— Поэтому ты сожгла собственную квартиру? Но зачем же тогда включила пожарную сигнализацию?

— Я думала, ты не выживешь.

— Но я выжил. И четыре года считал себя убийцей. Четыре долгих года и семь месяцев. Где ты была все это время?

— Пыталась проникнуть в замок. Искала способ избавиться от Книги.

— Ах, какая самонадеянность! — воскликнул Джеймс-Только зря старалась.

— Но когда поняла, что у тебя ничего не выйдет, ты снова вернулась ко мне, — продолжил Тони. — Ты наняла демонов, подстраивала ловушки. Но вместо меня погибли Линда и Сандра. Они-то чем тебе помешали?

— В их смерти вини не меня, — твердо ответила Стелла.

— Кого же? — прищурился Энтони.

Она не ответила. Взгляд ее остановился на Джеймсе.

Мир вокруг замер. По мановению руки застыли на ветвях листья, слова повисли в тишине, все остановилось. Время будто выключилось.

— Зачем ты это сделал? — спросил Энтони.

Только он и Джеймс остались «живыми» среди статуй.

Никто не шевелился. Даже мотылек, беззаботно порхавший над цветами, застыл в воздухе — словно осенний лист, приколотый булавкой к пустоте.

— Хочу сказать тебе кое-что, — заявил Джеймс, — без лишних свидетелей.

— Что сказать? Признаться, что это ты убил моих близких?

— Какие громкие слова! «Убил»! Все люди смертны, мой мальчик, рано или поздно умрут все, кого ты любишь. Я лишь использовал смерть этих двоих — тебе же на пользу. И здесь нет ничего плохого, потому что с каждой такой потерей ты приобретаешь гораздо большее. Ты становишься свободнее, сильнее, жестче. У тебя не останется уязвимых мест, которыми могли бы воспользоваться твои враги.

— Ты всегда говорил, что моя сила в боли…

— Именно, мальчик мой! Она утверждает, что ты копия Армана? — Он подошел к застывшей Стелле и всей пятерней задорно взъерошил ей волосы, будто собаку погладил. — Глупая ведьма. Прожила на свете столько лет, а разума не набралась. Ты не Арман. Ты даже не похож на него. Он слишком многого боялся. И не видел дальше своего носа. Дом, жена — вот предел его мечтаний. Я хотел подарить ему мир, поднести на блюдечке — а он испугался протянуть руку и взять. В нем не было твоей смелости. Вскоре я понял, — продолжал Джеймс, увлеченный собственной откровенностью, — Арман подходит лишь для первой части моего плана. Он мог собрать в себе огромную энергию, однако управлять ею был не способен. Потребовался наследник, который, получив такое могущество, был бы в состоянии им воспользоваться. И здесь своевольная женитьба графа сыграла мне на руку. Хотя, если б его выбор пал на другую ведьму, мне не пришлось бы ждать тебя так долго. — Кстати, думаешь, одна лишь Стелла горела желанием тебя убить? Как бы не так! Поверь, мой мальчик, мне стоило немалых трудов сохранить тебе жизнь, оградить тебя от всевозможных альтруистов, стремящихся избавить мир от потенциальной угрозы. Но клянусь Небесами! — воскликнул Джеймс, похлопав его по плечу. — Ты стоил потраченных сил и времени. Так получилось, что ты стал обладателем особого дара, о котором и мечтать не смел твой предок. Дар этот только твой — от рождения до самой смерти, и никто не может его отнять. Ты чувствуешь то, что чувствуют другие, — и в этом твоя власть над ними. Ты не обманешься, зная, когда тебе лгут. Ты знаешь, что чувствует твой враг, когда ты убиваешь его. Каждый раз, пересилив боль смерти, ты становишься выше ее. Ты становишься сильнее. Ты познаешь всю глубину боли, пройдешь всю степень мук и страдания — и ты все преодолеешь, ты станешь неуязвим. Очень скоро ничто в мире не сможет тебя остановить. Позже ты поймешь, что и в боли есть своя особая прелесть. Ты узнаешь, как страдание — чужое страдание — может принести ни с чем не сравнимое удовольствие! Каждое новое испытание делает тебя сильней — так сталь клинка закаляется в жарком огне горна. Ты должен благодарить Стеллу, — добавил он. — Она была прекрасной учительницей. Как это ни жестоко, но от детской доверчивости она тебя излечила. Да и затея с седобородым Альвисом оказалась весьма кстати. Ты проявил себя очень неплохо для первого серьезного дела. А заодно избавил меня от надоевшего знакомства. Да, ведьма отлично сыграла свою роль, — заключил Джеймс, потирая руки. — Пожалуй, от нее уже можно избавиться. Конечно, чуть попозже — пусть она увидит наш триумф, она это заслужила. Очень скоро мы покажем миру, на что мы способны. Твоя сила и мой опыт отлично дополнят друг друга. Мы заставим содрогнуться землю, Небеса и ад застонут. Мир увидит, что боги могут умирать не только в легендах. Мы будем править вдвоем — как Отец и Сын. Согласен, мой мальчик?