Роберт Джордан - Башни полуночи

Малидра уже давно не ела досыта. Прошло уже два года с тех пор, как они убили того спящего торговца, но девушка всё ещё помнила устроенный ими пир. Они перерыли все его запасы и наелись так, что заболел живот. Такое странное чувство. Дивное и болезненное.

Большинство Светоносных для неё были слишком осторожны, чтобы их удалось убить во сне. Малидра не осмелилась бы столкнуться с ними лицом к лицу, когда они бодрствуют. Они могут уничтожить подобных Малидре одним только взглядом.

Нервничая, они вместе с парочкой людей из Народа прокрались вокруг фургона и приблизилась к нему сзади. Светоносные бросили здесь остатки трапезы. Она ринулась вперёд и начала рыться в мусоре. Здесь было несколько кусочков мяса с полосками сала. Она нетерпеливо схватила их, прижимая к себе, пока не увидели остальные, и сунула их в рот. Она чувствовала, как на зубах скрипит песок, но мясо было пищей. Она поспешно продолжила рыться в мусоре в поисках чего-нибудь ещё.

Вдруг её ослепил яркий свет. Она застыла с занесённой ко рту рукой. Другие двое людей Народа закричали, и бросились наутёк. Она попыталась убежать следом, но споткнулась. Затем раздался шипящий звук – сработало оружие одного из Светоносных – и что-то полоснуло её по спине. Ощущение было такое, будто в неё попал небольшой камень.

Она рухнула на землю, и её пронзила внезапная острая боль. Свет потускнел. Она моргнула, пытаясь восстановить зрение, даже почувствовав, как жизнь покидает её, утекая между пальцев.

– Я говорил тебе, – произнёс голос. Свет пересекли две тени. Ей нужно бежать! Она попыталась подняться, но смогла только слабо дёрнуться.

– Кровь и пепел, Флен, – сказал второй голос. Перед ней опустилась неясная тень. – Бедняжка. Почти ребёнок. Она не сделала ничего плохого.

Флен фыркнул в ответ.

– Ничего плохого? Я видел, как эти твари пытались перерезать горло спящему человеку. И всё ради мусора. Проклятые паразиты.

Другая тень посмотрела на неё, и она заметила мрачное лицо. Мерцающие, словно звёзды, глаза. Человек вздохнул, поднимаясь.

– В следующий раз мусор будем закапывать.

Он отступил назад к свету.

Второй мужчина, Флен, стоял и смотрел на неё. Неужели это её собственная кровь? На её руках, тёплая, словно нагретая на солнце вода.

Смерть её не удивила. В какой-то мере, она ждала её прихода большую часть своих восемнадцати лет.

– Проклятые Айил, – произнёс Флен, когда её взгляд потух.

* * *

Нога Авиенды опустилась на мощёную плиткой площадь Руидина, и девушка потрясённо заморгала. Солнце уже переместилось по небу. Прошло несколько часов.

Что произошло? Это было так реально, как и видение прошлого её народа. Но это не имеет смысла. Может, она попала в далёкое прошлое? Это было похоже на Эпоху Легенд. Странные предметы, одежда, оружие. Но там была Пустыня.

Она могла отчётливо вспомнить всю жизнь Малидры. Она могла вспомнить годы голода, рытья в отбросах, ненависти к Светоносным и страха. Она помнила свою смерть. Тот ужас, что она пережила, оказавшись в ловушке, и истекая кровью. Тёплая кровь на руках...

Авиенда прижала ладонь ко лбу – она была выбита из колеи, и её мутило. Не из-за пережитой смерти. Всё рано или поздно просыпаются ото сна, и хоть она и не стремится к этому, но и не боится. Нет, самым ужасным в видении было полное отсутствие чести. Убивать людей ночью ради еды? Копаться в отбросах, чтобы достать какое-то грязное недоеденное мясо? Носить лохмотья? Она была больше похожа на животное, нежели на человека!

Лучше умереть. Конечно же, это не могли быть предки айильцев, даже очень древние. Айил в Эпоху Легенд были мирными слугами, их уважали. Как они могли превратиться в падальщиков?

Возможно, это была какая-то крохотная группа Айил. Или, возможно, тот мужчина просто ошибся. Мало что можно было понять после одного видения. Почему ей показали именно его?

Она сделала нерешительный шаг в сторону от стеклянных колонн, но ничего не произошло. Больше видений не было. Взволнованная Авиенда направилась прочь от площади, но вскоре замедлила шаг.

Девушка нерешительно повернулась назад. Колонны стояли в тускнеющем свете, тихие и одинокие; казалось, они гудели от какой-то невидимой энергии.

Есть там что-то ещё?

Казалось, это видение никак не связано с увиденным ею ранее. Если она пройдёт через колонны ещё раз, увидит ли она то же, что уже видела? Или… возможно, она что-то изменила с помощью своего Таланта?

Столетиями с момента основания Руидина эти колонны показывали айильцам то, что они должны знать о себе. Их построили Айз Седай специально, так? Или же они просто оставили здесь этот тер’ангриал и позволили ему работать, как ему вздумается, подразумевая, что он дарует мудрость?

Авиенда прислушалась к шелесту листьев Авендесоры. Колонны бросали ей вызов подобно вражескому воину с копьём в руке. Если она пройдёт в их центр ещё раз, возможно, она никогда оттуда не выйдет; никто ещё не входил в этот тер’ангриал дважды. Это было запрещено. Одно путешествие сквозь кольца и одно – через колонны.

Но она явилась в поисках знаний. Без них она отсюда не уйдёт. Авиенда повернулась и, сделав глубокий вдох, подошла к колоннам.

Она сделала шаг.

* * *

Её звали Норлиш. Она прижимала к груди своего младшего ребёнка. Сухой ветер трепал её шаль. Её малыш, Гарлван, захныкал, но она успокоила его, так как её муж разговаривал с чужеземцами.

Деревня чужеземцев располагалась неподалёку, в предгорье, и состояла в основном из хибар. Чужаки носили крашеную одежду, странного покроя брюки и рубашками с пуговицами. Они приехали за рудой. Насколько высоко могут цениться камни, раз люди приехали жить сюда, по эту сторону гор, вдали от своих легендарных земель, полных воды и плодов? Вдали от своих домов, где свет горит без свечей, а фургоны движутся без помощи лошадей?

Её шаль соскользнула, и она подтянула её обратно. Ей нужна была новая; эта уже истрепалась, а у неё не осталось ниток для заплат. Гарлван снова захныкал, а её второй и последний оставшийся в живых ребёнок – Мейзе – держалась за её юбку. Мейзе уже несколько месяцев молчала, с тех самых пор, как её старший брат умер от долгого пребывания на солнце.

– Пожалуйста, – говорил её муж Металан чужеземцам. Их было трое, двое мужчин и женщина, все носили брюки. Суровый народ, не похожий на других иноземцев с их тонкими чертами и слишком дорогой шёлковой одеждой. Озарённые Светом, как иногда те себя называли. Эти трое выглядели попроще.

– Пожалуйста, – повторил Металан. – Моя семья…

Он был хорошим человеком. Или был раньше, когда был способным и сильным. Сейчас, казалось, от него осталась всего лишь оболочка того прежнего человека. Его щёки ввалились. Когда-то полные жизни голубые глаза теперь большую часть времени смотрели рассеянно, загнанно. Этот взгляд появился после того, как за восемнадцать месяцев у него на глазах умерли трое его детей. Хотя Металан и был на голову выше любого из чужестранцев, казалось, он пресмыкается перед ними.