Крис Эванс - Тьма, выкованная в огне

Когда вице-король влетел во двор своей резиденции, первым делом в нос ему ударил запах, густой сухой дух, перебивший даже сырую вонь от шкуры его коня. Гвин отодрал руки от поводьев, едва заметив боль в заново освежеванных ладонях, и, перепрыгивая через четыре ступеньки, устремился наверх, в спальню.

Поднявшись, он увидел выбитую дверь. Дрожа от ужаса и гнева, он переступил порог, сделал пару шагов и остановился: глазам его предстала картина столь кошмарная, что он не смог заставить себя подойти ближе.

Ее творение, рик фаур Ее эмиссара, его власть… от всего этого осталась одна-единственная ножка. Ее перевернули, а когтистую драконью лапу застелили белой салфеточкой. На салфеточке красовался комнатный папоротник в горшочке. Хлопанье крыльев в окне заставило вице-короля обернуться, и он увидел белую птицу.

— По-моему, так гораздо лучше, — заметил герцог Рейкстроу, подходя к дверям и останавливаясь за спиной у вице-короля. — Здесь сразу стало так уютненько!

Гвин оторвал взгляд от пеликана и развернулся на каблуках. Он стиснул кулаки, готовясь вырвать душу из тела герцога, но ничего не успел предпринять: что-то большое и тяжелое ударило его в живот — и он рухнул на пол.

Опустив глаза, он увидел большой мешок, из которого высыпались пепел и угли.

— Я подумал, вдруг вам пригодится, на память, — сказал Рейкстроу, бесцеремонно входя в его спальню.

Еще несколько солдат из кавалерии герцога не менее нахально стояли у дверей, держа руки на эфесах сабель и рукоятях пистолетов.

Вице-король с трудом поднялся на ноги. При этом капюшон плаща свалился у него с головы.

Покрытое шрамами лицо герцога расплылось в широкой ухмылке.

— Ба, да я смотрю, у вас не только стол сгорел!

— Вы поплатитесь за это! — прогремел вице-король, прикидывая, каковы его шансы перебить их всех. Поездка измотала его, а дело нелегкое… — Я вас уничтожу!

Звук его голоса отчасти поколебал непринужденность герцога, однако же тот не отступил.

— Попробуйте. Только, боюсь, это окажется ваше последнее деяние в этой жизни. Кстати, поездка за лошадьми, куда вы меня спровадили, обернулась даже удачнее, чем я предполагал. Я не только пригнал достаточно голов, чтобы расплатиться со всеми своими долгами и оставить кое-что себе, но даже смог позволить себе приобрести подарочек, дабы отплатить за вашу доброту, — сказал он, указывая рукой в перчатке на горшок с папоротником. — Скромно, зато от души!

Его ухмылка сделалась еще кровожаднее.

— Вернувшись, я не застал вас дома, зато нашел тут очаровательную Инджу, любезно проводившую меня в ваши покои. Я спросил себя: чем бы мне порадовать вице-короля? И малютка подала мне замечательный совет!

Гвин устремил взгляд на девочку. Та отступила на шаг. Ее тоже ждут страшные мучения!

— Можете не благодарить, — продолжал герцог, любовно похлопав горшочек перед тем, как выйти из комнаты, — это просто долг дружбы!

Он задержался в дверях, опустив руку на эфес Волчьего Клыка, а другой мягко поддерживая под локоть Инджу.

— А кроме того, вице-король, друзья заботятся друг о друге.

В открытое окно донеслось гневное ржание лошади вице-короля, потом мушкетный залп и глухой удар.

— Что это было?

— А это, — сказал герцог через плечо, уводя Инджу, — было то, что делают с больными животными. Не забывайте об этом, ваша… милость.

Топот копыт герцогских коней давно затих вдали, а вице-король все стоял посреди комнаты. Гнев и отчаяние приковали его к полу тяжестью сотни утесов.

В конце концов необходимость отомстить герцогу Рейкстроу и той конюшенной девке-эльфидке заставила его действовать.

Он смахнул с плаща пепел и обернулся посмотреть на то, что осталось от стола. Он не сразу уловил перемену в воздухе: вдруг резко похолодало. Он нагнулся ближе и увидел, как листья папоротника постепенно выцветают, а потом чернеют: их пожирало ледяное пламя. Гвин потрогал ножку стола… но нет, она оставалась такой же безжизненной, как и эта комната.

— Не понимаю… — прошептал вице-король.

— Сейчас поймешь! — грянул Ее эмиссар, мрачной тенью вставая из пепла. Его гнев плясал черным пламенем вдоль зажатого в руке кинжала. — Сейчас поймешь!

Вопли не утихали всю ночь.

Солнце выкатилось из-за горизонта, словно подхваченная утренним ветерком раскаленная головня, и озарило усеянное трупами поле битвы. Полковые знамена развевались и громко хлопали: поднявшийся с рассветом ветер все усиливался. Конова стоял посреди оставленного сражением хаоса, глядя на то, что натворил.

Вокруг пылали деревья. Их черные сучья хлестали воздух в тщетных попытках сбить пламя. В голове у эльфа бился нескончаемый вопль, но сарка-хары умолкали один за другим, их темное могущество растворялось в потоках чистого алого света. Юный росток сделался выше их всех — могучее древо вздымало ветви высоко в небеса. Звезда стала мостом между небом и землей, в жилах дерева текла чистая стихийная мощь, и самый воздух вокруг него чуть слышно звенел, подобно хрустальному бокалу.

Желудь на груди Коновы пульсировал в такт биению сердца, его ледяная душа торжествовала: клятва осталась нерушимой. Конова скорее чувствовал, чем слышал где-то вдалеке ответный вопль. Поначалу он не мог взять в толк, кто кричит, но потом осознал, что это не вопль, а хохот.

Темная Владычица смеялась.

Солдаты молча смотрели на него. Конова обрек их всех судьбе, которой ни один из них не желал. Пытаясь их спасти, он уготовил им куда худшую участь.

И, решив уничтожить Ее лес, выросший здесь, майор подписал окончательный приговор душам железных эльфов.

Тяжесть содеянного пригибала к земле. А ведь он всего лишь хотел облегчить жизнь своему полку, солдатам, волей случая оказавшимся под его командой!

Висина видела, что происходит на самом деле, но он не слушал ее. Он возомнил, будто сможет управлять этой силой, подчинить ее своей воле. Но в итоге лишь выполнял Ее волю.

Темная Владычица обманула их всех. Она позволила отцу Коновы украсть желудь Ее серебристого волчьего дуба, заранее зная, что маг отнесет его сыну. И Она учла, насколько Конова жаждет искупить свою вину, и он, как последний глупец, позволил этой жажде ослепить себя, сделать глухим к истине.

Темной Владычице не требовалась Звезда.

Она хотела вернуть себе своих детей.

Ей нужны были «Железные эльфы».

Конова поднял руку и коснулся кончика изуродованного уха, нащупав шрам, знак Ее проклятия. Он смотрел на горящий лес.

В огне и пламени рождалась из пепла новая цель.

Холодная, беспощадная улыбка заиграла на губах майора, и вдоль обломанного клинка его сабли заискрился черный иней. Так, значит, Темная Владычица хочет, чтобы Конова и «Железные эльфы» принадлежали Ей? Хорошо же! Он, Конова Стремительный Дракон, покажет Ей, как ужасно бывает получить желаемое.