Крис Эванс - Тьма, выкованная в огне

Конова тяжко вздохнул, не переставая, однако, нарезать морковку ровными, тонкими кружочками. Покончив с ней, он вытряхнул в горшок пряности из мешочка. Вода тут же приобрела густо-янтарный цвет, а над костерком поплыли соблазнительные запахи.

Джурван никак не отреагировал на его слова. Он передал Конове алый корень кельсы и пучок ярко-зеленых ростков реймоны.

— Не забывай помешивать, а то пригорит.

Качнувшись на пятках, маг устремил взгляд наверх, в густой полог над головой. Ветви внезапно разошлись, и к его ногам упал тонкий солнечный луч.

— Империя мыслит подобно бычьему дракону. Можно навязать свою волю кому угодно, главное, давить достаточно сильно. Можно убить кого угодно, главное, кусать достаточно долго. Империя твердо верит в это и потому стремится отыскать то, чего не понимает, но тем не менее боится. Отыскав же, она либо овладеет им, либо убьет его.

— Да, но если бычий дракон расправит крылья, он может ходить по плохо замерзшему озеру и ловить рыбу в трещинах между льдин, не падая в воду.

Конова самодовольно расправил плечи. Надо же — он сумел обратить хотя бы одну из метафор старого эльфа против него самого.

— Подо льдом, сын мой, плавают не только рыбы. Но дракон не видит ничего, кроме собственного отражения.

— Ну ладно, а есть ли в этой басне мораль, применимая в ближайшем будущем?

Джурван посмотрел на сына, вскинув брови, и жестом напомнил ему о похлебке.

— Только молодые бычьи драконы ищут себе противника. Старые и мудрые лежат и ждут.

Конова размышлял над его словами, помешивая в горшке ножом. Время от времени он подсыпал еще морковки и трав. На поверхность всплыл ломтик картошки. Судя по его смугло-золотистому цвету, похлебка была почти готова.

— Если бы я не знал, что это не так, папа, я бы подумал, что ты пытаешься меня предостеречь.

Ломтик картошки кувыркался на поверхности. Конова подцепил его острием ножа и поднес ко рту.

— Имей терпение! — упрекнул Джурван, шлепнув сына по руке. Ломтик плюхнулся обратно в горшок. — А если бы ты научился раскрывать свой разум так же широко, как свой рот, тебе бы это пошло исключительно на пользу.

Конова потер запястье.

— Я всю жизнь только и делаю, что прислушиваюсь к предостережениям. — Он щелкнул пальцем по изуродованному уху.

Джурван поднял на него глаза, и на миг Конова увидел перед собой не мудрого и всеведущего мага, а просто очень озабоченного отца.

— Ты сам хозяин своей судьбы, — произнес наконец Говорящий с Листьями.

«Когда и где это было правдой?» — подумал Конова.

— Я знаю нашу историю, папа. Каким-то образом в мире, бывшем прежде нашего, Ее рука коснулась меня, как и многих иных, и я оказался отмечен Ею. Эльф, предназначенный для царства Темной Владычицы. Токма ка ээри.

— «Ничего выкованного в огне» — таков девиз Недремлющей стражи, но это не единственный путь, — произнес Джурван громче. Он снова стал магом. — Никогда не думай, будто знаешь все, что думаешь, будто знаешь.

У Коновы изрядно разболелась голова, и он совершенно не находил в себе сил разбираться во всех этих хитросплетениях.

— Вспомни, папа, меченые стали «Железными эльфами». Мы делали все возможное, пытаясь доказать, насколько другие ошибаются. Мы встали под знамена империи, чтобы сражаться с судьбой и добиться лучшей участи, и что получили в итоге?

— Так вот чем ты оправдываешь то, что сотворил с собой за последние годы? Жалостью к себе?

Конова стукнул кулаком по земле.

— Не по своей воле я родился черноухим! Не по своей воле пошел под трибунал! Не по своей воле отправился в ссылку в лес! И уж точно не напрашивался на то, чтобы стать отверженным!

— И тем не менее ты живешь так, будто все это произошло по твоей воле, — возразил Джурван, знаком напоминая не забывать помешивать в горшке.

Загадки, испытания, новые проблемы, требующие решения. С детских лет Конова привык воспринимать отца наподобие сумеречной тени. Он учил вопросами, направлял молчанием, никогда не корил и ни за что не хвалил. Мать же…

— Она бы сейчас не одобрила ни тебя, ни меня, — заметил Джурван.

— Черт побери, папа! — воскликнул Конова, чувствуя, как волосы встают дыбом. — Терпеть не могу, когда ты так делаешь!

Старый эльф воззрился на сына с выражением невинности на лице.

— Дорогой мой мальчик, ты ведь предсказуем, словно наступление ночи после захода солнца! Прислушаться к потоку жизни внутри себя и следовать его естественному течению совсем не трудно.

Он насмешливо помахал растопыренными пальцами перед носом Коновы.

— Я смотрю, ты принял легенды Недремлющей стражи куда ближе к сердцу, нежели мне казалось. Конечно, я сам виноват. Не следовало позволять твоей матери внушать тебе все это. Однако она настаивала на том, чтобы ты присоединился к нам как один из рик фауров и доказал, что знак, с которым ты родился, ложный.

— А ты? — Конова не мог сообразить, куда клонит отец. — Ты держишься за старые обычаи. Этот шалаш, деревянный горшок, шкуры, которые ты носишь, даже манера изъясняться! Если б я тебя не знал, я бы подумал, что ты жалеешь о своем решении отправить меня в империю.

К реакции Джурвана на брошенное в шутку замечание он оказался совершенно не готов.

— Возможно. Если бы ты остался с племенем, мы не очутились бы в этих землях и тебе бы не пришлось отправляться на поиски Звезды Востока.

Оба сидели во внезапно наступившей тишине, глядя в костер.

— Отец, — произнес наконец Конова, — ты действительно веришь, что это правда? Что алая звезда упала с неба здесь, на востоке, и зарылась в какую-то навозную кучу в Луугут-Йоре? И что из-за нее вице-король вернулся к жизни?

Ответ мага потряс его до глубины души.

— Рекки достаточно реальны, и я встречал много такого, что убедило меня в правдивости остального. Ты сам не так давно видел Ее во сне, хотя и не говоришь об этом.

— Откуда ты знаешь?

Вместо ответа Джурван поднял глаза к живому шатру над головой и что-то прошептал. Мгновением позже в его протянутую руку спорхнул одинокий ивовый листок. Стоя торчком на ладони старого мага, он медленно завращался. Джурван в течение нескольких секунд вглядывался в него, потом закрыл глаза. В ветвях наверху послышался шум, и внезапно отовсюду начали падать десятки листьев, причем не только ивовых. Конова, раздвинув стену из прутьев, выглянул наружу. Сильный ветер трепал знамена, поднимая тучи пыли.

— Рекка знал твое имя, — сказал Джурван.

Майор обернулся. Вокруг мага намело целый ворох листьев.

— Больше он ничего не знает.

Старый эльф кивнул.

— Она раскидывает свои сети вдаль и вширь, выкликая тех, кто согласится служить Ей. Черное ледяное пламя в ночи, незримое для многих, но не для всех.