Ли Дэн - С небес об землю

Это справедливо по отношению ко всем Реальностям. И к той, в которой мы живем. И к тем, которые мы себе представляем. И к тем, о которых мы читаем, ибо Мир есть Текст.

И трудно сказать, кто есть писатель — Автор Текста, Творец Реальности или Летописец Мира. Скорее всего, и то, и другое, и третье, потому, что Мир есть Текст, а Реальность, созданная однажды, начинает жить и развиваться по своим законам, своей логике, уже не подчиняясь своему Творцу, а превращая его из автора в летописца, который только и успевает, что записывать происходящее в этой Реальности.

И кто знает, кто пишет тот Текст, в котором я пишу этот Текст.

Я с интересом наблюдаю за героями Текстов, которые вляпываются в разные истории.

Вы думаете — это они вляпываются? Не-е-ет. Это я их вляпываю.

За что я их так? Да ни за что. Просто так.

Вы знаете, откуда чукча звонит? Как же вы так. Это ж известная история.

В кабинете начальника аэропорта раздается телефонный звонок:

— Здравствуйте, простите, пожалуйста, вы не скажете, у вас на Чукотку деревянные самолеты летают?

— Нет, у нас на Чукотку летают современные металлические комфортабельные лайнеры.

— Спасибо.

Через час в кабинете начальника аэропорта снова раздается телефонный звонок:

— Здравствуйте, простите, пожалуйста, вы не скажете, у вас на Чукотку деревянные самолеты летают?

— Нет, у нас на Чукотку летают современные металлические комфортабельные лайнеры.

— Спасибо.

Еще через час в кабинете начальника аэропорта опять раздается телефонный звонок:

— Здравствуйте, простите, пожалуйста, вы не скажете, у вас на Чукотку деревянные самолеты летают?

— Нет, у нас на Чукотку летают современные металлические комфортабельные лайнеры.

— Спасибо. А, скажите, пожалуйста, вы не хотите узнать, кто вам звонит?

— А кто мне звонит?

— А вам чукча звонит. А, скажите, пожалуйста, вы не хотите узнать, откуда чукча звонит?

— А откуда вы звоните?

— От нечего делать.

Правда, смешно?

Вот и я оттуда же посмотрел согласно классикам тупо на картину Мироздания — полно всяких Реальностей. Вот одна Реальность, вот вторая, вот третья… Как карты в колоде, тесно и дружно ряды сплотившие. Лежат они прижатые друг к другу и не соприкасаются. Скучно, господа. А дай, думаю, попробую Реальности перемешать. Ну не сами Реальности, а тех, кто в них живет. Ведь могут и сами попробовать от безысходности из одной Реальности в другую ломануться. И что тогда?

Ведь каждому хочется больше, чем у него есть. Не будем вспоминать старика со старухой у самого синего моря. Расскажу лучше душещипательную историю из жизни настоящих полковников.

Жил да был один полуполковник. И благоверная его кажинный день пилила. Дескать, все твои дружбаны уже давно цельные полковники. А ты все никак не можешь с командиром поговорить. И до того достала, что решился он на сей подвиг. Вот уж вечер наступил, когда он домой заявился, пьяный и в хлам, и в лоскуты, и в столько, что вам и не выпить. Стаскивает он китель и жене бросает: «Крути дыру». Жена радостно хватает китель, крутит в погонах дырки и вставляет новые звездочки. Подает она ему китель. Он тупо посмотрел на старые звезды и говорит: «А эти нафиг».

Смешно? Или грустно?

Вот и бродят герои в потемках, спотыкаясь на кочках, которые я им аккуратно подсовываю, и кляня Судьбу, хотя меня зовут иначе. Ну, набьют шишек, зато разнообразие. Ведь в мире есть еще столько грабель, на которые не ступала нога человека. Вот и пусть походят.

А специально я никому никаких козней и не строю. Ко всем отношусь одинаково, и с чем каждый из них останется, зависит только от него самого. И нечего обвинять меня в предвзятости. Как, помнится, когда звери сели в карты играть. Медведь сдает и говорит: «А кто будет жульничать, бить буду прямо по морде. По наглой и рыжей морде». Вот так, господа хорошие. Играйте честно. Глядишь, и по наглой рыжей морде никто не получит.

Ведь что от героев надо? Чтобы они шли вперед, преодолевая все преодолимое, превозмогая все превозмогаемое, и обходя все обходимое. Чтобы они повышали повышаемость и понижали понижаемость. Чтобы не только мышцой играли, да железом брякали, да стреляли в темноте со спины в яблочко, но могли и мозгой пошевелить. Ведь уже и яблок-то не хватает не то что на поесть, а даже и на пострелять. А то приходят такие, с позволения сказать, герои, что тапера от траппера отличить не могут. И весь их гордый вид — это мозжечок в окружении поперечнополосатых. Скучно, граждане.

Ведь так хочется, чтобы парил герой в высях горних и словом пламенным крыл всех, кто без крыл. С высоты-то оно можно. И не только словом, но и чем повещественней.

И чтобы правду-матку резал прямо в самодовольные хари всяких там, которые.

И чтобы означенные хари не только козни строили, но и росли над собой, осознавая, кто они есть супротив героя и его богатого внутреннего мира. А также тщетность потуг своих.

И чтобы как Терминаторы, железными рядами иль колоннами шли на перековку и переплавку.

И чтобы там, конце времен, было каждому и воздаяние по делам его, и хэппи, и энд, и петушок на палочке. Дабы пасть заткнуть. Дабы не возопили они: «Почто нас так?».

Ладно. Что-то заболтали вы меня. Работать надо. А вы внемлите моим байкам, да нить не теряйте. Ведь, не важно, какую чушь я несу. Важно — куда.

Ведь оно хоча и конешно, ежели, потому что, как что и вообще, а ежели до конца до дела довести, все может быть даже наоборот и получится. А потому как, стало быть, следовательно, и разумеется.

Я сажусь на несуществующий стул, беру несуществующее гусиное перо и передо мной с несуществующим треском раскатывается по несуществующему столу несуществующий свиток пергамента.

На самом деле ничего нет. Все сущее — это игра моего воображения. Все выдумано мною, которого тоже нет, и который существует благодаря тому, что воображает себя существующим.

Замкнутый круг.

«Как ужасно мое представление», — как возопил основоположник солипсизма, сев на шило, оставленное в кресле его малолетним сынишкой.

Но не будем ударяться в софистику и схоластику, которых тоже нет.

Я проверяю, остро ли заточено перо и осторожно макаю его в чернильницу — единственное, что существует объективно и независимо ни от чего. Ибо чернильница — это сосуд, вмещающий в себя все Сущее, все Реальности, все Тексты и все Миры.

Вы не согласны? Там простые чернила?

Вы, как всегда ошибаетесь.

Вы уже стали хроническими ошибунами, и ошибаться стало вашей традицией, вошло в плоть и кровь на уровне мозжечка, спинного мозга и всех прочих безусловных рефлексов, вместе взятых.

Смотрите, я беру чистый пергамент, на котором ничего нет.

Осторожно кончиком пера достаю из чернильницы нить чернил, так туго свернутую, что вы видите сплошную каплю.