Елена Никитина - Игры Чёрта

Смущенная, огорошенная видом его мощной высокой фигуры, смотрю на широкие плечи, обнаженную спину.

— Вон! — не оборачиваясь, грозно приказывает Черт. Голос становится страшным, излучает сверхъестественную силу. Я молча смотрю на него, понимая что он обезумел, и это безумие только усилило его власть. Каждое его движение вызывает волнение Мрака, клубящегося вокруг хозяина — он извивается, дрожит, в ожидании приказа.

— Пошла вон!

Струи Мрака тянутся ко мне, подхватывают и бесцеремонно кружат в воздухе, уносят вдаль. Прочь от разъяренного Черта.

Если после прошлого пребывания в Мире Нави я плавилась от страха, то теперь он меня растворил, расщепил без остатка. Жизнь воплотилась в самый страшный кошмар.

«Как бы ты себя не обманула, девочка. Обмануть Черта невозможно».

Помню, как лежала в постели, натянув до подбородка махровое покрывало, и пришла в себя от дичайшего крика. Конвульсивно сжимая влажное от собственного пота покрывало, я орала, сотрясаясь в лихорадке.

— Девочка…

Голос Евдокии Александровны звучал далеко, в другой реальности. Моя реальность сомкнула стальные прутья, захлопнула дверцу клетки, где на жердочке сидел обезумевший от горя попугай.

Что было дальше, помню смутно. От собственного крика закладывало уши. Голова немного прояснилась, когда в ноздри ударил тошнотворный запах нашатыря. Я согнулась в приступе кашля, да таком сильном, что едва не выплюнула легкие.

Кашель перешел в громкие рыдания. В руках каким-то образом оказалась металлическая кружка, во рту две таблетки.

— Пей.

Я замотала головой, выплевывая таблетки на кровать.

— Пей, тебе нужно успокоиться, — старушка подобрала таблетки с постели и настойчиво протянула мне, но я не хотела успокаиваться! Я хотела сойти с ума! Забиться в самый темный угол своего сознания, спрятаться за криками и истерикой, утонуть в густой темноте, забыться. Потому что как только эти таблетки начнут действовать, мне придется возвратиться в тот маленький мир, где уже нет места Кате и Стасу. Где настойчиво приближается новый день.

— Пей, девочка, нет такой проблемы, которую невозможно решить. Или принять.

Принять?! Запрокинув голову, я завыла. Как можно принять этот выбор? Если я спасу одну жизнь, то угроблю другую. И мой продуманный план, в правильности которого еще вчера я не сомневалась, теперь представляет собой лопату, которой я собственноручно выкапываю Стасу могилу.

— Дьявол сломил тебя.

Оторвав взгляд от потолка, я посмотрела на Евдокию Николаевну и замерла. Она понимающе кивнула, продолжая держать перед моим лицом раскрытую ладонь с двумя крошечными таблетками.

— Почему… ваш Иегова… наказывает нас?

— Бог не наказывает, человека наказывает жизнь. Бог не просто создал наше тело и дух. Он заложил в нас ум и эмоции, вложил свободу воли. Мы не бездумные роботы, мы свободно мыслим, что-то понимаем, делаем свой выбор. «Где Дух Господень, там свобода!». Никакой человек не сможет смириться, если его жизнью управляют. Именно поэтому Бог наделил нас этим даром. Но трудно представить себе мир, где нет законов. Ты переходишь улицу на зеленый свет, в то время как машины должны пропустить тебя. А как переходить дорогу, если нет правил дорожного движения? Иегова создал законы праведности. Идти вопреки его воле все равно, что прыгать с крыши, сопротивляясь земному притяжению. Но человек может сделать выбор — жить по этим законам или нет. Так ли несправедливо Иегова налагает ограничения моральные и нравственные? Каждый человек должен понять, что законы, прежде всего, направлены во благо человека. Ты ступила на опасный путь. Но никогда не поздно раскаяться в содеянном.

Я хохотнула. Громко, с явными истерическими нотками.

— Раскаяться?! Да что я сделала? Захотела мужа вернуть в семью? Это грех?

— Пожелать смерти человеку, возненавидеть его это грех. Ты нарушила заповедь. В Нагорной проповеди Иисус сказал: «Если вы любите только тех, кто любит вас, какая вам награда?».

Я схватила таблетки с ее ладони и сунула в рот. Выпила всю воду из кружки и, не говоря ни слова, пошатываясь, я прошла по коридору, то и дело приникая к стене.

Такой обычный воздух, вдруг приобрел вязкость, наполняя легкие густой тяжестью. Осторожно закрыла дверь в ванной и прижалась горячим лбом к прохладной кафельной стене.

Сбросив с себя одежду, я опустилась в горячую воду, стараясь вернуть контроль над собственной жизнью. Ненависть привела меня к Играм. И ненавидеть Катю было проще и легче. В тот момент мне уже стало глубоко плевать на то, останусь я со Стасом или нет и уже молилась всем богам, чтобы выбор остался прежним, и нужно просто отказаться от мужа. Да я собственноручно подарила бы его Кате! Отпустила, забыла. А теперь страх стягивал внутренности в тугой узел.

Я погрузилась в воду с головой, позволяя ей поглотить все звуки. Иногда мне снились сны, когда я куда-то бегу. Бегу долго, и чем дольше бегу, тем лучше понимаю, что не в силах достигнуть желаемого, ибо оно неминуемо отдаляется с каждым сделанным шагом. В такие моменты я впадала в состояние безнадежной подавленности. Хотелось орать, бежать, продолжить попытки вырваться из клетки, но вместо этого я лежала застывшая, искренне желая умереть здесь и сейчас. Нужно просто позволить воде медленно наполнить легкие. Я могу покончить с собой — и это самый простой выход. Нет меня — нет выбора. Ужас, охвативший меня от этой мысли, вытолкнул меня из воды.

Луна тлела на фоне занимающегося рассвета, окрасившего небо лилово-розовым цветом. Евдокия Александровна продолжала причитать о великом благе всего человечества — умении принять удар.

Не знаю, как там все человечество, но я не умела этого делать. В моей голове просто не укладывалось, почему нельзя перехватить этот удар? Но я молча пила пресный кофе, жевала безвкусные вареные яйца, позволяя себе не слушать ворчание пожилой женщины, а просто думать о незначительных вещах. О ползущем по стене таракане, о старинных часах с кукушкой, что висят передо мной на стене, о том, что нужно не забыть сегодня позвонить маме — у нее день рождения. Тенью проплыла мысль о ее теплых и уютных объятиях, о сладкой вате, которую я постоянно выклянчивала у нее в детстве.

Вся жизнь, как на ладони. Обычная, бессмысленная жизнь.

Громкий стук. Вздрогнув, я уставилась на Евдокию Николаевну и поняла, что она, выжидающе смотрит на меня, активно барабаня костяшками пальцев по столешнице.

— Моя святая обязанность помочь тебе найти свой путь.

Устало вздохнув, я равнодушно спросила:

— И каков мой путь? Покаяться и замереть в ожидании гибели одного из них?