Александр Самсонов - Добро пожаловать в Накки-ярви

— Товарищ генерал, вы целы? — Донесся встревоженный голос Паука, но он звучал вне сознания. Взгляд зафиксировал распластанную у камней Светку и склонившуюся над ней Фелицию. От предчувствия непоправимого в голове образовалась пустота, и, ни чего не слыша, я рванулся к ним.

Дыхание девушки было хриплым и клокочущим. Два расползающихся красных пятна отмечали попадания пуль.

— Аптечку из нашей машины, сюда, быстро! — Проорал я Фелиции, разрывая одежду на Светке.

Ранения были из категории тех, что считаются погаными: проникающее в грудь и сквозное в живот. Любое из них может привести к смерти в считанные минуты из-за повреждения крупных кровеносных сосудов, плюс пневмоторакс.

— Потерпи родненькая, не шевелись. Я тебе сейчас помогу. Не умирай. — Я шептал слова, понимая, что жить девушке оставались считанные секунды, но сдаваться не собирался.

Запах лилий я уловил, когда ухоженная женская рука накрыла раны на груди и животе тонким платком-хиджабом. Затем женщина склонилась над Светкой и стала дуть ей в губы. Лицо моей маленькой ведьмочки начало розоветь, ее глаза открылись, и тогда незнакомка поцеловала ее в губы.

— Теперь все будет хорошо. — Прошелестел нежный голос и женщина, обратившись белой чайкой, взмыла в ночное небо.

Я глядел на возникшее у Светланы чуть ниже шеи украшение. Знак Ахура Мадза. Золотая пластинка с изображением крылатого существа, точь в точь, как та, что приснилась мне в квартире Инквизитора. От нее веяло теплом, которое распространялось во все стороны. Кровь из ран почти перестала течь.

— Держи. — Фелиция протянула открытую аптечку.

— Промедол давай. — Я разорвал пакет с бинтом и наложил тампоны на раны. К сожалению, оболочка пакета для герметизации не годилась, но признаков пневмоторакса не наблюдалось. На всякий случай, заизолировал наложенный тампон куском полиэтиленовой обертки от дыхательной маски, которая почему-то тоже имелась в аптечке, и продолжил перевязку.

Управившись со второй раной, я, наконец, поднял голову и огляделся. Генерал, облокотившись на машину, говорил по сотовому телефону, рядом настороженной тенью маячил Паук, а двое спецназовцев под руководством Ходули что-то загружали в салон микроавтобуса. А почему раненых не грузят? В душе всепоглощающим пожаром вспыхнула злость. И почти сразу же исчезла: легкий аромат цветущих лилий разнесся в морозном воздухе.

— Сережа, помоги мне укрыться. Холодновато что-то и больно. — Охрипший Светкин голос вернул меня к действительности.

Такого быть не может, потому что этого не может быть. Глаза девушки с укоризной смотрели на меня. После двух тяжелых, почти смертельных ранений и лошадиной дозы противошокового препарата девушка находилась в сознании и могла разговаривать. Скинув с себя куртку, я осторожно укрыл Светку и медленно поднял на руки. Тело девушки мне показалось неестественно тяжелым, но помешать мне донести ее до машины не могло ни чего.

Двадцать шагов до микроавтобуса я сделал как во сне. Как в тумане передо мной возникло встревожено-удивленное лицо Ходули, до слуха донесся, словно из-под воды, глухой голос Свиягова. Чьи-то руки подхватили Светкино тело, и черное небо стремительно рухнуло на меня.

— А вы везунчик, майор. — Голова в хирургической маске склонилась над моим животом. — Пару сантиметров правее, и все — моя помощь бы не понадобилась.

В боку защипало, но все было терпимо. Затем тугая повязка стянула живот, и врач с нотками удовлетворения в голосе произнес:

— Через неделю-полторы вы сможете совершать нормальные пешие прогулки, а чуть позднее — и занятия физкультурой. Завтра сниму повязку, и на этом моя помощь закончится. Петр Константинович, — врач повернул голову в сторону дверей, где маячил Паук, — проследите, чтобы молодой человек не спешил с физическими нагрузками. Хотя регенерирующие способности у него фантастические, но ранение — есть ранение. Все эти ваши шпионские игры не могут позитивно влиять на процесс выздоровления. Лежал бы сейчас в госпитале в нормальных условиях и под надлежащим надзором… — Он резко замолчал и раздраженно махнул рукой.

— Выздоравливай. — Паук подмигнул и повел врача в прихожую.

Почти неделю я маялся, как больной, а точнее — раненый. Все-таки на милицейском посту меня угораздило поймать пулю в бок. Ранение — так себе, не очень серьезное. Ни чего важного не задело, но кровушки потерял много. Тогда, в горячке короткой схватки и из-за Светкиного состояния, я и не осознал, что ранен, и лишь большая кровопотеря заставила в последний миг потерять сознание. Мне-то что, и не с такими ранами выкарабкивался, а вот Светке повезло. Если судить по рассказам Альбины и Паука, которые навещали меня по несколько раз каждый день и почти поселились в моей квартире, все медики госпиталя, куда той ночью отвезли девушку, просто ошалели от данного случая. Моя ведьмочка не только выжила, но и выздоравливала слишком быстро, говорят, что через неделю-полторы ее выпишут домой.

Здоровье здоровьем, но за дни вынужденного безделья для того, чтобы ясно осознать сложившуюся ситуацию времени хватало с избытком. И чем я больше анализировал прошедшие события, тем больше они мне не нравились. Десятки убитых и раненых, жесточайшая конкуренция силовых структур, странный НИИЧАВО и ощущение обмана — при каждом звонке в дверь будешь невольно настораживаться в ожидании следователя, конвоя, киллера или другой неприятности, а тут еще и недостаток информации. Паук и Альбина на мои вопросы отвечали уклончиво, ссылаясь на распоряжения Свиягова, а сам шеф на следующий день после моего ранения укатил в Москву, оставив заминать последствия всей нашей деятельности Прошкину.

— Иваныч. — Из-за приоткрытой двери показалась физиономия Паука. — Завтра уезжаем в первопрестольную.

— Я в отпуске. — Столь неожиданное сообщение немного выбило из задумчивого состояния. — К тому же, больной.

— В том-то и дело. — Прошкин вошел в комнату и присел на стоящий около кровати стул. — Меня отзывают в институт, и обеспечивать твою безопасность будет некому.

— То есть, я под следствием?

— Нет. — Усмехнулся Паук. — В этом вопросе все отрегулировано. Перед законом ты чист, твоя фамилия не проходит ни по одному эпизоду, алиби у тебя железное, но кроме правоохранительных структур имеются и другие конторы, которые копают под институт, где работает твоя подруга. Есть организации, имеющие интерес к наследству Инквизитора.

— А я здесь при чем?

— Слишком много знаешь.

— Да ладно. — Я успокаивающе махнул рукой. — В дела Урманского я не лез, и лезть не хочу.

— Пол часа назад Инквизитора застрелили прямо на больничной койке. Начинается борьба за его наследство. А ты, мой милый друг, в последнее время зафиксировался, как его лучший друг и соратник.