Игорь Дравин - Ученик

– Поясни, Матвей.

– Например, спрашивают тебя, как ты стал учеником охотника, со всеми его правами и обязанностями. Ты отвечаешь, что получил амулет, спустился в погань и вернулся через положенное время. Правда?

– Да, все правда.

– Вот примерно так и отвечай на все вопросы обвинителя.

– Матвей, – я посмотрел на него, – а эти сюрпризы не связаны с концовкой поединка?

– Догадливый. Не только. Догадался – и молчи.

– А чем же тогда занималась комиссия с утра – неужели всех местных сплетен не узнала?

– Дознание в таком деле основывается не на сплетнях и слухах, а на официальных показаниях свидетелей. Вот с утра они и опрашивали всех свидетелей событий, приведших к поединку.

– Тебя поэтому не было с утра?

– Да.

– А то, что происходило во время поединка, они не узнали, так?

Матвей посмотрел на меня и покачал головой:

– И откуда же ты свалился на мою голову, такой догадливый.

– Оттуда, что и дед твой.

– То-то он стал за несколько лет королевским секретарем. Там у вас все такие, как это он говорил, да, хитрозадые?

Дружный смех заставил Дуняшу выскочить из кухни.

– Еще пива?

– Нет, доча, не надо, – сказал Матвей, вытирая слезы.

С каждым днем я узнаю о Матвее все больше и больше. Оказывается, его дед – королевский секретарь. Должность во все времена и во всех мирах очень немаленькая. По влиянию, а не по титулам и прочей мишуре, земляк наверняка входит в десятку людей, обладающих реальной властью и возможностями. А может, и в пятерку. В связи с открывшимся обстоятельством все большее изумление вызывает поведение сэра Берга. Не побоялся принять единственно возможное решение, позволяющее избежать волнения в очень важном для короны городе. Решение, одновременно позволяющее не осложнить отношений со стратегическим торговым партнером. Уважаю. Не побоялся заиметь возможного врага в лице королевского секретаря, если посчитал, что для государства моя смерть – благо. Другое дело, что такое изящное решение я пустил псу под хвост, цепляясь за свою никчемную жизнь. Но все равно – кто из наших чиновников способен на такое? Ноль целых хрен десятых. Как все-таки жить здесь хорошо, а твари и слуги Падшего, по сравнению с жизнью в моей стране, на ужасы не катят.

Что касается предстоящего то ли суда, то ли разбирательства, так для меня это семечки. В Арланде наверняка такие сложные, с их точки зрения, процессы – редкость. Наверняка пользуется большой популярностью упрощенная схема судопроизводства. Ткнуть пальцем – и на плаху. Нет головы у подсудимого – не болит оная у прокурора. Адвокаты опять же, при такой практике, как-то не приживаются. С делом ознакомиться не успевают – а уже клиента нового надо искать. То ли дело у нас. Только на одних сериалах можно степень бакалавра получить по юриспруденции, а если есть еще и личный опыт, то вообще. Горький опыт. Неделя общения с системой сильно подняла мой уровень знания юриспруденции. Убитый подонок оказался сыном большой шишки. Бывает. А то, что через два года шишка слетела с Олимпа в грязь, а остальные мерзавцы погибли в результате несчастного случая, – так это чистая случайность. Честно. Вспоминать страшно, как я удерживал Толяна от немедленных действий. Позволил даже пару раз начистить себе умывальник, но убедил подождать с ответкой и предоставить разработку мер воздействия мне. Его костоломы ничего, кроме примитивной заказухи, делать не умели. А к чему криминал? На таком месте у любого есть враги. Жизнь такая. Чем выше вскарабкаешься, тем сильнее оттуда тебя хотят сдернуть. Пара-тройка слухов, подкрепленных несколькими фактами, – и все.

– Матвей, а сколько у нас осталось времени?

– Немного. Хочешь что-то спросить?

– Да, раз я буду отвечать на различные вопросы, не мог бы ты ответить мне на один мой?

– Давай кратко отвечу.

– Я его задавал в числе прочих перед походом в погань. Но теперь, перед судом, он является самым важным. Почему я иногда не понимаю некоторых слов и воспринимаю собеседника по-разному, даже тебя? То ты вещаешь как проповедник, то нормально говоришь. Почему здесь метрическая система измерения? Месяцы, недели, сутки…

– Влад, – перебил меня Матвей, – помнишь, как ты научился нашей речи?

– Помню, конечно.

– А горло у тебя иногда не болит, особенно после долгого разговора?

– Ты и это знаешь?

– Приходится, – усмехнулся Матвей. – Отец Эстор научил тебя не совсем нашему языку и речи. Он проник в твою голову и к имеющимся там образам привязал термины нашего языка и способ построения фраз. Если что-то в Арланде не имеет аналогов в твоем мире, то ты не знаешь этого слова, и наоборот. Общение при помощи образов – самое быстрое и легкое и не требует перевода: всегда найдутся аналоги вещей, изделий, местности и многого другого. Так он понял твою жизнь, поступки и слова – и не нашел в тебе зла.

М-да, зла не нашел, зато нашел что-то другое и дэргом постоянно обзывал. Понятно. Дедок не просто вложил мне матрицу языка: он просканировал мою память. Хреново. Такому деятелю самое место в спецслужбе. Кто тут у нас шпиен мерикосовский, выходь лучше сам, пока падре не пришел. Хуже будет.

– Как будто ты не понял, чем он занимается. Шо, опять? Все понимаю, верю, но в глубине души червячок сомнения – вдруг обман, так? Так, я тебя спрашиваю, морда?

Не ругайся, ты прав.

– Когда-нибудь из-за этого червя твоя задница станет чьей-то.

– Так вот, – продолжал Матвей, – когда ты пытаешься перевести образы в речь, ты говоришь на нашем языке. Твое горло еще не привыкло к нему, и поэтому после долгого разговора ты чувствуешь небольшую боль. Это скоро пройдет. Также отец Эстор научил тебя письменности. Ты ведь наверняка что-то читал и понимал.

– Да.

– Наша письменность основана на рунах, как и язык. Алфавит и язык твоей родины я знаю – дед научил. Поверь мне, нет ничего общего.

– И как долго это продлится?

– Года два-три, не больше, а потом база знаний исчезнет, и те слова, что ты не употреблял, уйдут из твоей памяти. Ты станешь четко различать, на каком языке ты говоришь.

– Матвей, а я смогу сейчас понимать, на каком языке я разговариваю и читаю?

– Конечно, месяц несложных тренировок – и все. Но оно тебе надо? А как видеть руны, я тебе сейчас покажу.

Матвей подошел к тумбочке у стены, взял из нее бумагу и чернильный набор. Положил на стол и что-то написал.

– Читай, – протянул он мне лист.

– Мама мыла раму. Матвей, ты издеваешься?

Матвей заржал:

– Нет, конечно. Надави на глаза, несильно только, и вновь прочти.

Сделаю. Нет, он точно издевается. Довольный такой сидит. Попробуем почитать, что написала эта сволочь. Так бумага, букв… какие на хрен буквы – несколько кружков с линиями и черточками: это же похоже на земные руны!