Тамара Воронина - Надежда мира

Утром – а может, и вечером, она не обнаружила окон, и время определить было трудно – в кресле возле кровати обнаружилось ее платье, рядом на кокетливой табуретке лежал рюкзак, а поверх платья – белье. Интересно. Никого, кроме них, в этом месте вроде бы и не было… Женя представила себе, как король Кастин лично стирает ее трусики и лифчик, и хихикнула, хотя настроение было прескверное. Она, конечно, спала, но организм запомнил главную проблему и всю ночь (или день?) услужливо подсовывал ей картинки из прошлого, причем заботливо выбирал не самые неприятные. Решать? Господи, да что уж тут решать, и так же ясно, что Гатая стала ее домом, пусть гостеприимство подрастеряла, магов чокнутых по следу пустила, Риэля обидела, ну так а там, на Земле, намного лучше было, все хорошо, все радужно? Есть к чему возвращаться? Есть – к кому? Что осталось там, кроме крохотной могилы Славика…

Женя вздрогнула. Пятнадцать лет она не произносила имени сына даже про себя. Не произносилось, не только губы не складывались и язык не проворачивался, он и в мыслях был сын, мальчик, малыш. Славик Ковальский. Вот почему не произносила: так на памятнике было написано, маленьком, убогом: Славик Ковальский, и две даты с разницей всего-то в тринадцать с половиной месяцев. Начав хорошо зарабатывать, Женя хотела было поменять памятник на что-то более приличное, даже пришла в соответствующий магазин, где юноша с неубедительно скорбным лицом сначала просто тенью следовал за ней, а потом увлекся рекламированием товара, и Женя малодушно сбежала, решив ничего не делать. Славику было все равно, а она… она все равно не плакала, сажая анютины глазки и тщательно выпалывая сорняки. Мама сначала намекала, потом просила, потом чуть не требовала, чтобы Женя привела могилу в порядок – ну мрамор, позолота, искусственные цветочные гирлянды, а Женя не спорила, но и не слушалась и даже не опасалась, что мама возьмет это на себя: дорогое удовольствие, а мама, так долго отказывавшая себе в любых мелких радостях, не захотела бы возвращаться к картошке и капусте, чтоб накопить на этот самый мрамор…

Женя задумчиво стояла перед креслом, глядя на платье и забыв, что с ним надо делать, когда без стука вошел Тарвик. А халат она уже сняла…

– Прости, – не особенно смутившись, сказал он. – Я думал, ты еще спишь. А ты похудела… слишком, я бы сказал. Не бросай на меня гневных взглядов, я теперь женщинам не страшен, и дай бог, если это не навсегда.

– Платье поможешь застегнуть, раз не страшен, – проворчала Женя, тоже не шибко стесняясь. Видел он ее уже всяко. А платье было очень красивое, да вот только застегивалось на спине, и прежде ей помогал Риэль, потому что они никогда не брали две комнаты в гостинице. Женя сходила в душ, потом спокойно оделась, понимая, что ее равнодушие Тарвика задевает, а и ничего, потерпит. Что больше всего унижает мужчину? Бессилие. А он сейчас вроде евнуха. Что больше всего унижает женщину? Что пятьдесят тысяч золотом любят больше. Тарвик ловко, словно горничная, застегнул платье, даже не прикоснувшись к коже.

– Я знаю, что ты мне мстишь. Имеешь право.

– Раскаиваешься? – покосилась на него Женя. Ну да, раскается он.

– Нет. Я дело делал, ты уж прости. Я действительно не знал всех планов Кастина. И даже не потому, что он мне не доверял. Я, конечно, выдержал беседы с «тройкой», но ведь мог и сломаться, верно?

– И что я мелкая разменная монета, ты тоже не знал.

– Знал.

Он пожал плечами, а Женя неожиданно для себя самой погладила его по щеке. Тарвик, ожидавший скорее пощечины, засмеялся, поймал ее руку, чмокнул ладонь и решительно повлек за собой.

Король и менестрель вели неспешную беседу, и Женя бы не удивилась, если на отвлеченные темы. Риэль просиял, увидев ее, и Женя, буркнув невнятное «здрасьте, ваш-лич-во», села рядом с ним на маленький двухместный диванчик. «Кастин меня зовут, – напомнил король со вздохом, – могу я хоть изредка быть человеком?» Тарвик придвинул к ней столик с завтраком. Понятно. Она переспала всех. Ну и ладно. Буду одна трескать эти… это вот, в общем. Забыла, как тан Хайлан называл эти деликатесы. Зачем помнить-то, если все равно пробовать доведется вряд ли.

– Не надо меня обратно отправлять, – сказала она. – Даже в то же время и то же место. Здесь мое место.

– Женя!

– А ты молчи. Знаешь, Риэль, когда встречаются два одиночества, далеко не всегда происходит что-то хорошее. Я без тебя не уйду, а тебе не место в моем мире. Значит, останемся здесь.

– Ты хорошо подумала?

– Нет. А что, если я через месяц передумаю, вы меня не отправите? Предложение действует только сегодня?

– Почему же. Никаких проблем. Приходишь во дворец, мне сообщают – мне всегда сообщают о менестрелях, и вопрос решается. Ты остаешься из-за него?

– Из-за всего, – сказала Женя, удивляясь, почему так спокойна и уверена. Даже больше, чем когда выбирала между Райвом и Риэлем. – Прежде всего… нет, не из-за него. С ним, если вы понимаете разницу. Мне с ним просто здорово. Я не могу это объяснить, потому что вовсе не влюблена в него. Но я хочу быть с ним. Так лучше. И вообще так надо. Плевать мне на ваши королевские замыслы, делайте что хотите, но не советую разлучать нас с Риэлем. Устрою тут вам… надежду мира.

Они даже не улыбнулись. Сдержанные мужчины, умеющие вживаться в роль. И что, интересно, она сможет сделать с этим… вечным жидом, как бишь его звали, которому полторы тыщи лет? который маг не из последних, а из первых? который играет роли, играет людьми, даже теми, кого друзьями называет?

– В общем, нам, наверное, и правда, стоит где-то пересидеть, и пусть это будет вашей головной болью…

– Необязательно, в общем, – невежливо перебил Кастин. – То есть пожалуйста, где угодно, как угодно и сколько угодно, только бояться не нужно. Я получил много интересных сведений, но дело даже не в них. Гильдия не отважится причинить тебе вред. А ты можешь спокойно говорить им то, что только что мне сказала. Они верят , что ты и есть Джен Сандиния, и особенно их убедило в этом невозможность что-то с тобой сделать. Охранное заклинание Райва. Ну, и я добавлю, и то, что мы с ним сделаем вдвоем, не сможет испортить вся Гильдия. Предупреждаю твой вопрос! На Риэля я могу наложить такое же заклинание. Только будет очевидно, что это вмешательство сильного мага, потому что при встрече с «тройкой» его не было. А на тебе – было, и пусть себе ломают голову, кто его на тебя наложил, может, сам Создатель. Легенду для тебя Тарвик придумал блестящую, ее и придерживайся… только не потребуется. Они не знают, что от тебя ожидать. Да, будут присматривать, но ведь убедятся, что ты не поднимаешь народ на бунт и даже не агитируешь против Гильдии. Догадаются, поди, что Джен Сандиния – символ. Ну а нет… тем легче будет с ними справиться.