Оксана Демченко - Паутина удачи

Занятая своими мыслями, я выбралась в тамбур. Осторожно открыла дверь соседнего вагона и шагнула туда, в полумрак возле лестницы. Не глядя шагнула: я ведь деду обед несу, руки заняты. А смотреть надо было. Думаете, так просто в нашем поезде быть дочкой Короля? Особенно если твоя мама регулярно и с неизменным успехом бьет всех баб, рискнувших хоть разок покоситься в папину сторону…

– Та-ак, вот и она, Королевна чумазая, – пропела Алеся. – Гляньте, губку закусила, носик воротит, мы ей не пара. И то правда, мы тут родилися и выросли.

– Гы, ее-то на путях нашли, – хихикнула вечная потатчица Алеси, рыхлая и неопрятная деваха из десятого вагона. – Ей мозги отморозило в зиму.

– Точно, – охотно подхватила тему Алеся. – Иначе знала бы: на пути только гулявые бабы детей подбрасывают. Которые за деньги…

В глазах у меня стало темно. Совсем темно, по-настоящему. Я с ужасом поняла, что готова их обеих просто убить. Прямо здесь. Но должна пройти мимо и отнести деду его обед. Машинисту сейчас тяжело как никому. Котел давно выведен за предел нагрузки, жара адская. Только успевают следить за водомерным стеклом, чтобы не упустить уровень и не загубить машину. Наверняка и уголь кидают два кочегара – один стоит на подаче, второй собственно на площадке перед топкой. Нельзя мне тут время терять.

– Аленька, душечка, – ласково улыбнулась я, стараясь не скалиться и не шипеть. – Подожди, пока я деду обед отнесу, дело-то важное, сама понимаешь. А потом мы про мою маму все толком выясним. Ты уж не уходи.

Обе дуры захихикали и пообещали, что дождутся меня. Ну не знаю… Я бы на их месте давно уже шлепала подметками в свой десятый. Меня-то что бояться. А вот если узнает ненароком мама Лена…

Я прошла вагон насквозь и миновала второй тамбур. Вежливо постучавшись и позвонив в звонок, шагнула в седьмой вагон – в прошлый раз на большой станции его переместили сюда по распоряжению деда: чуть подальше от паровоза, чтобы потише и воздух почище. Это ведь вагон начпоезда. После отправки того злополучного письма про болезнь дяди Миши и его бесполезность Корней места себе не находит. Как отдал конверт, так и принялся себя грызть. Смотреть страшно. Я сколько раз порывалась сознаться, что текст переделала, но все не решаюсь. Мало ли что из моей запоздалой откровенности выйдет?

– Здравствуй, Береника. Корнею Семеновичу обед собрала? – Начпоезда открыл дверь купе-кабинета и улыбнулся мне, тихонько, чтобы никому не помешать, крадущейся мимо.

– Здравствуйте. Именно так, дедушке.

– Оставь моему помощнику. Детям сейчас не место на паровозе: спешим мы, сама понимаешь.

– Он сразу отнесет?

– Обещаю, – по-свойски подмигнул мне дядя Миша. – Приходи опять, когда станцию минуем. Расскажу, как там дед и в целом куда двигаемся. Опять же есть у меня к тебе небольшое дельце.

Я кивнула, передала корзинку с припасами и пошла в хвост вагона, щупая в кармане свинчатку. Ее где-то раздобыл Саня и подарил мне. Он всегда полагал, что это очень полезная вещь, особенно для тощей пигалицы, не умеющей по-настоящему за себя постоять. Не так уж и ошибался, как выясняется. Ну не любят меня наши девочки. А точнее – бабы малолетние. Такой уж поезд собрался: пацаны – прекрасные, я с ними в войнушку играю, в магов и воров, в лапту. А с девчонками накоротко, до настоящей дружбы, не схожусь. Как шутит папа, знающий и это, я просто не люблю лузгать семечки. И плевать на чистый пол не обучена.

Они никуда не ушли. Ни Алеся, которая меня на полгода старше, ни ее тупая подружка Тоня, корова неполных пятнадцати лет. Обе ждали, занимаясь тем самым важным бабским делом – сплевывая шелуху семечек на пол. «Интересно, что на них вдруг накатило?» – мельком подумала я. Прежде до таких непростительных слов не доходило. Я вообще понятия не имела до сего дня, что могу захотеть кого-то убить.

– Пришла дослушать про свою дешевую мамашу? – уточнила Алеся.

Разговаривать с ней я не стала. Их двое, и они сильнее, все равно мне быть битой, тут дело не в удаче. Но хоть раз заехать ей, чтоб гнусью своих слов подавилась! Видимо, что-то у меня в лице было такое… необычное. Алеся смолкла и вроде бы даже заколебалась. Я же шла не останавливаясь, совершенно деревянным шагом и выпрямила сжатую в кулак руку точно таким способом, как отец показывал Сане. Сперва левой махнула повыше, а потом правой – вниз, под ребра. Получилось хуже некуда, она все угадала. Но не все успела.

Потому что мир слегка изменился и тени удачи-неудачи поплыли прямо у меня перед открытыми глазами. Это оказалось восхитительно удобно! Алеся шагнула левее, тень накрыла ее бок, и я успела достать его. Потом, следуя светлому островку везения, резко сжавшемуся, метнувшемуся вперед и вправо, я прыгнула к стене и скользнула вдоль нее. Крепкий короткий хруст древесины, проколотой шилом, – вот и все успехи здоровенной коровы, подруги Алеси. Пока что так…

Рука Тони задержалась, норовя вытащить завязшее в доске жало. Тень накрыла ее лицо. И я, следуя новому движению света удачи, вцепилась обеим руками в толстенные косы и рванула их вниз, к своему колену.

Оклемавшаяся Алеся уже висела у меня на плечах и старалась смять, стащить вниз, на пол. Снова я заметила светлый кусочек пола и шагнула туда. Развернулась, ударила эту дуреху в спину. Видимо, сильно. Стало тихо. Тоня всхлипывала, больше не пытаясь меня лупить.

– Еще раз шило увижу – точно убью, – пообещала я, все еще не осознавая до конца, что говорю и что делаю. – Да, я приблудная и не тут выросла. Но я Королевна, сами сказали. И вам придется с этим смириться.

Дверь вагона резко открылась, на пороге стоял Васька, сын Михея, – старший хулиган из Саниной команды. Ему уже девять. Просто стоял и смотрел, улыбаясь очень нехорошо и всем своим видом давая понять, что видел и слышал он достаточно. Жаловаться старшим, в чем-то обвиняя меня, бесполезно. Хотя и без того только окончательная дура стала бы вмешивать в дело Лену или Короля!

Мелькание света и тени перед глазами утихло. Мир снова выглядел обычным, вполне нормальным. Дышалось тяжело, на вдохе донимала тупая боль. Похоже, одна из моих обидчиц все же достала кулаком. Почему-то ныло ухо. Я заинтересованно ощупала его, едва покинув чужой вагон и ступив в свой. Кровь…

– Занозы, – коротко пояснил Васька. – Ты щекой по доске проехала неудачно, умыться надо.

Я молча кивнула. Сил не осталось. Запоздалый страх донимал дрожью и душил слезами. В коридор выглянул Саня, проволок по полу отцову запасную куртку, сунул в руки и, обняв меня за пояс, повел домой. Сам он при этом сиял так, будто лично одолел всех врагов и заслужил великую награду…

– Ты целиком в маму, – сообщил брат, усадив на кровать, усердно и неумело кутая мои ноги в одеяло и поправляя куртку на плечах.