Оксана Демченко - Паутина удачи

– На первое… – Польщенный словами о своей полезности, дед чуть обмяк. – Так ить, Фрол Кузьмич, на первое время поможем. Я вернусь к себе, попрошу дочку пособить, потолкую с ней об экономке-то. Она и человека подберет, и обедом сегодня снабдит наилучшим. Уважают мою Леночку в поезде.

– Прямо теплая забота видна в вас, к делу явные рвение и неравнодушие-с, – охотно добавил начпоезда масла в огонь дедова самолюбия. – Благодарствую. Жду-с… А двери вагона более не будут запираться. Это было чистое недоразумение, уверяю вас.

Корней неторопливо допил чай, сделал несколько замечаний по предстоящему ремонту. Обсудил с начпоезда график на магистрали в летний сезон, столь неприятно, прямо-таки удручающе плотный. Посетовал на дороговизну угля и ухудшившееся снабжение настоящим баскольским антрацитом, а не местной бурой гадостью, годной лишь для жидкого чадящего обогрева, но никак не для топки паровозного котла. И пошел себе домой в самом приятном настроении.

– Лена, надобно подобрать Фролу Кузьмичу экономку, – бодро велел он дочери, едва переступив порог.

– Уже сразу «Фролу Кузьмичу». – Ленкин взгляд полыхнул злостью. – Этот обмылок тебе заполз глубоко в глотку. Эк пузыри пускаешь!

– Не груби отцу, – возмутился Корней. – Человек, может статься, еще одумается.

– Не верится, – тихо буркнула Лена, но в «семерку» пошла.

Было ей грустно и нехорошо. Новый начпоезда, как и иные людишки до него, сразу рассмотрел слабину в характере отца. Это его сельское, врожденное и неистребимое желание быть значимым, уважаемым. Охотно обманываться, доверяя льстивым словам. Пару раз назвали умным, похвалили за грамотную работу, пообещали и впредь считаться с мнением – и он уже вздыхает, украдкой обдумывает, верное ли затеял дело с доносом на такого тактичного и вежливого Фрола Кузьмича… Лена застала начпоезда все в том же купе-кабинете. Тот мурлыкал под нос нечто режущее слух неумелостью исполнения, листал тетрадь складского учета и делал пометки в записной книжке. Новый стакан крепкого чая исходил горячим паром, кусковой сахар, который помощник выставил на стол теперь, когда никчемный машинист ушел, щедро выпирал горкой крупных обломков над бортиком узорной мисочки.

Карие мелкие глазки Фрола Кузьмича нацелились на дверной проем без малейшей приязни, даже раздраженно. Дочку машиниста он ожидал увидеть позднее, через час-другой, а еще полагал, что она окажется похожа на отца, сварлива, немолода и коренаста. Внешность Лены поразила начпоезда. Иначе и не сказать: он даже привстал. Шумно вздохнул, глазки заблестели иначе, заинтересованно. Стоящую в дверях женщину Фрол Кузьмич с трудом мог представить здесь, в убогом поезде, и это удивление читалось в его взгляде, буквально ощупывающем Ленку. Такую красивую, с гордой осанкой, с густыми, естественно вьющимися волосами, которые по утрам несколькими движениями влажных ладоней Лена приводила к виду, способному вызывать закономерное возмущение любого парикмахера: если все столь просто – зачем платить за его искусство? Впрочем, рядом мог бы страдать и портной. Она умудрялась всегда безупречно подгонять по фигуре свое простенькое опрятное платье и смотреться в нем настоящей королевой. И, кстати уж, не зря желающим глянуть жене вслед так часто доставалось от Короля. Жена его была статной, легкой, но уж никак не худенькой…

– Экономка-с? – мягко, едва не шепотом, даже мечтательно выдохнул инженер. – Сядь сюда, душечка. Расскажи толком, откуда ты, семейная ли, как в поезд наш попала-с, уж не по суду ли? Уж не за грехи ли?

Предположений у начпоезда было немало, и свои «ли» он не говорил даже – выпевал, выводил на каждом выдохе, все более воодушевляясь. Лена хмыкнула, слушая знакомые речи. Не он первый, не он последний… Кто пустил глупую сплетню, будто рыжие как-то особенно покладисты и просты в обхождении?

– Нет, не экономка, – оборвала Лена складное бормотание Фрола Кузьмича. – Я Королю прихожусь женой. Меня отец прислал к вам по поводу обеда.

Начпоезда сморгнул, нехотя оставляя уже вполне сложившиеся и такие сладкие планы на вечер. Взгляд снова обрел неприятную колкость: в словах и тоне пришедшей не было теплоты, столь желанной и обнадеживающей. Понять, отчего редкостно красивая женщина благоволит нищему, безродному преступнику, да еще и проклятому, оказалось сложно. Сперва даже невозможно, но затем Фрол Кузьмич выбрал понятное для себя, простое предположение. За Королем сила начальника, да и сам он недурен собой, в лучшем возрасте. А вот если его всего перечисленного лишить? Начиная с законности положения в поезде и уважения.

– Женой можно быть кому угодно-с, но не проклятому, – тихо и гаденько рассмеялся начпоезда. – Такому ты, душечка, просто сожительница-с. Полюбовница. Фамилии у него нет, имени нет. И самого его, если разобраться толком, тоже нет-с. И выходишь ты, душечка, вся такая гладкая-сладкая, ничейной бабой. Хорошо я рифмую слова? Доходчиво?

– Доходчиво, – отозвалась Лена без удивления, попробовав обойти обиду. Ради спокойствия жизни мужа… – Значит, экономка вам годится не всякая. Ладно, поговорю с Люськой из девятого. Готовит она неплохо, да и прочее устроится наилучшим образом, молодая она, вдовая, едва концы с концами сводит, а для путейской работы негодна.

Фрол Кузьмич огорченно поморщился. В ответе рыжей ему послышались не отказ и даже не наглость, а обыкновенная глупость, простительная и даже желательная для красивой бабы. Не поняла намека, слишком тонкого для деревенщины.

– Я и другие рифмы знаю-с, и новые сочиняю-с, – улыбнулся начпоезда, снова приглашая сесть. – Вот в одной песенке, что путейцы пели на станции, слышал: рыжая – бесстыжая. Иначе ведь и не сказать-с. А я бы законно все уладил. Как тебе, душечка, понравится быть сударыней Сушковой? Ты не охай, ясное дело-с, удивительно сразу такое услышать. Но только глаз у меня остер, и своего я умею добиться.

– Как бы вам и впрямь не оказаться битым, – задумалась Лена. – Быстрый вы, да неумный. То двери запираете, то приказы нелепые раздаете, то к чужим женам с хамством, которое и пьяному непростительно, лезете. Пойду я. Не будет вам обеда.

Фрол Кузьмич насторожился, поморщился от огорчения. Глупой он рыжую красавицу счесть поторопился. И снова, уже во второй раз, начал дело неудачно и неловко. Даже странно – место, что ли, несчастливое? А каким ему еще быть, когда в составе проклятый всем заправляет… Лена отвернулась, не желая читать гаденькие мыслишки во взгляде начпоезда, шагнула в коридор. Голос Фрола Кузьмича догнал ее и там:

– Зря упираешься. Я ведь здесь распоряжаюсь людьми. Детей, без законного мужа прижитых, могу и в приют сдать-с. У тебя есть дети?