Майя Ахмедова - Ледяная Королева

Воздав должное густой мясной похлебке и компоту из диких сушеных груш (которые в итоге в полном составе достались мне, любимой, а я уже поделилась по-братски с Гисой), мы занялись кто чем. Я зашила наконец рукав шубки, распоротый во время экстремального спуска с горы, и присоединилась к шушкам, затеявшим игру в керль. Дин взялся точить оружие, обсуждая попутно с остальными «мальчиками» все ту же актуальную тему: «Пророчество — что бы это значило?» Я вовсе не собиралась их слушать, но мой обостренный слух поневоле держал меня в курсе развития беседы.

— Сказано же: «Когда в зимнем небе…»

— Не просто в зимнем, а «в зеркальном».

— Так зима, к твоему сведению, давно уже в разгаре, а знаменательных событий — никаких, кроме разве что появления «видящей»!

— О которой, кстати, ни слова не говорится!

— Значит, она ни при чем?

— Чтоб я знал!..

— И к чему бы, спрашивается, упоминание о зеркале?!

— Ты дальше вспомни: «Взойдет блуждающая чистая звезда…»

— Еще понятней!

— Может, о комете речь?

— Тоже мне астролог! — хмыкнул Дин, в шутку отвешивая волку подзатыльник свободной рукой под одобрительное фырканье растянувшегося рядом дракона. — Комета — хвостатая звезда! Уроки надо было учить, а не по фрейлинам бегать!

— Можно подумать, я один бегал, — обиженно пробурчал хищник, отодвигаясь на безопасное расстояние. — А сам?! Только и делал, что в парке по ночам шастал!

— Это были практические занятия!

— В четыре глаза звезды пересчитывали? И в четыре руки записывали? Или все-таки в две, пока две другие… Или вас там больше было?!

Последовавший затем обмен репликами на неизвестном языке завершился краткой, но бурной дружеской потасовкой под насмешливое фырканье Грома, который и разнимал дружков, что-то ехидно рыча и попыхивая дымом. Дин снова уселся на любимое бревнышко, подобрал отлетевший в сторону кинжал и как ни в чем не бывало продолжил:

— Так что перемещение всех известных комет уже давным-давно просчитано, и в ближайшие двадцать восемь лет нам такое зрелище не светит. В Пророчестве же ясно сказано, что «решится все в десятый год несправедливости и мрака»!

— Который, кстати, когда закончится?

— В первый день второго месяца весны. — Принц невольно поморщился. — Уж эту дату я не забуду при всем желании!

— В общем, если до конца нынешней зимы ничего не произойдет…

— И думать об этом не хочу! — Дин тряхнул волосами, откладывая в сторону кинжал и вытягивая из ножен любимый двуручный меч. — В последние несколько лет и так невесть что творится в Мире…

Я вслед за ним невольно передернула плечами, но была вынуждена в этот момент сосредоточиться на игре: Гиса выставила на кон копченую рыбину впечатляющих размеров, и для меня было делом чести добавить ее к числу своих сегодняшних трофеев. Да и проигрывать пузырек с любимым лаком для ногтей, хоть и не совсем полный, тоже почему-то не хотелось… Азартно шлепая кусочками разрисованного пергамента по гладкой поверхности плоского камня, заменявшего стол, я не сразу расслышала, что в процессе обсуждения труднотолкуемого наследия древних ясновидцев было несколько раз произнесено мое имя, в смысле — настоящее. Правда, выговаривалось оно несколько странно…

— Не сейчас! От винта, будьте любезны! — отмахнулась я, лихорадочно скользя взглядом по разбросанным передо мной картам. — Ага, вот сейчас-то я вас и научу родину любить… в нужном режиме! Так, так и так! Йо-хо-хо, знай наших!

Шушки, напряженно следившие за моими действиями, сначала примолкли, потом разразились бурей восторженных шелестяще-подсвистывающих звуков, по достоинству оценив ловкость, с которой мне удалось выпутаться из почти безнадежного расклада. Огромные дымчато-хрустальные глаза Гисы сияли законной гордостью: как-никак тонкостям этой мудреной игры меня обучала она!

Я встала с лохматой шкуры, на которой сидела скрестив ноги во время игры и с удовольствием потянулась. Потом попросила шушек почистить и разделить на всех мой трофей, а сама направилась в обход костра к оживленно спорящим парням.

— И что же вам надобно, старче?

— В смысле?! — Все трое переглянулись и снова воззрились на меня с некоторым удивлением.

— Что — в смысле? — в свою очередь озадачилась я. — Зачем звали-то?

— Кого?

— Да уж не Снегурочку! — Я начала раздражаться. — Меня, разумеется!

— Когда?!

Я даже не нашла что сказать — настолько была возмущена. Меня что, в глюконавты записать пытаются?! Но парни переглядывались между собой с явным недоумением, и я решила воздержаться от просящихся на язык высказываний — пока. Дин потянул меня за руку и усадил рядом с собой на бревнышко.

— Давай-ка все сначала. О чем ты спрашивала?

— Кто из вас меня звал и, главное, зачем?

Они снова переглянулись, и Дин осторожно спросил:

— А ты уверена, что тебя вообще кто-то позвал? Может, просто что-то не так поняла?..

— Нет, ну как еще можно понять, когда тебя называют по имени, да еще и несколько раз подряд…

И тут я осеклась. Вот именно — по имени… А ведь я, по-моему, настоящее имя им так и не сказала! Память услужливо зашелестела страницами хроники. Так, в первый же день я предпочла, чтобы меня называли звукосочетанием, производным от почетного звания «видящая»; с Дином наедине мы прекрасно смогли обойтись вообще без каких-либо имен… Похоже, моим собеседникам пришла в голову та же мудрая мысль, если я правильно истолковала появившееся на их физиономиях странное выражение. Волк же недолго думая брякнул:

— А как тебя зовут?

Случившаяся вслед за этим пауза тянулась недолго. Первым отмер Дин. Он закрыл руками лицо и с тихим стоном привалился к стене. Меч плашмя соскользнул с его колен прямо на вытянутые передние лапы лежащего с приоткрытой пастью Ворха, что мигом вывело того из прострации — многокилограммовый «звяк» слился с оглушительным волчьим взвизгом. Дракон от неожиданности подскочил на месте из положения лежа метра на два вверх и вбок, сшиб все, что подвернулось, и, видимо, помянул на своем языке что-то — или кого-то — подходящее к случаю, поскольку яркое оранжевое пламя полыхнуло до потолка и пещеру заволокло едким бурым дымом.

Дин, чихая и надсадно кашляя, метнулся к выходу, пытаясь на ходу протереть слезящиеся глаза, одним движением сорвал дверную шкуру и замахал ею в воздухе, выгоняя дым наружу. Шушки, стрекоча и шурша наперебой, сновали по зале, подбирая и растаскивая по местам рассыпанные предметы обихода. В общем, все были при деле, только я тихонечко сползла на каменистый пол с бревна и уже просто подвывала от смеха, уткнувшись в густую шерсть на шее сердито сопящего волка и вытирая об него слезы, которые наперегонки лились из глаз, отчаянно саднящих от густого дыма. Особенно жалко было черничного киселя, который шушки незадолго до этого сварили впрок и отставили в сторонку остывать прямо на треножнике…