Дмитрий Емец - Мост в чужую мечту

– Да! – торопливо ответила Яра. Она чувствовала, что змейка верит. И не только верит – знает.

С каждым шагом лаз становился теснее и грязнее. Макушка цепляла осыпавшиеся своды с крупными камнями. Строители тоннеля не вытаскивали их, а окапывали для удобства прохода. Ноги наступали то на рыхлую глину, то на остатки деревянного настила. Все время ощущался небольшой устойчивый наклон. Ул упорно останавливался и каждые двадцать пять шагов рисовал стрелки. Яра едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в его руку зубами. Вот зануда! Если бы Ул был Алисой в Стране чудес, он чертил бы стрелки, даже падая в кроличью нору!

Тоннель отчетливо забирал вправо. На деревянных столбах, подпиравших своды, дрожала плесень. Наконец они оказались в тесной пещере, из которой было три выхода. В центре стоял соляной столб. Ул поднес к нему зажигалку, крутанул колесико, вгляделся. Внутри столба был отрубленный человеческий палец, показывающий на один из проходов.

– Тоннель-то, может, и первошныровский. Но шуточки явно не нашенские! Чего нам по подсказкам ведьмарей ходить? А, Яра? – окликнул Ул. Порой он нуждался в женском мнении, чтобы иметь собственное.

Никто не отозвался.

– Яра! Ты где?

Ул повернулся, провел зажигалкой круг. В полумраке белели два лица.

– Она ушла! – отозвалась из темноты Рина.

Тоннель, на который показывал палец, больше напоминал узкую щель. Ул пробирался на четвереньках. Воздух был спертым. Трижды Ул окликал Яру, один раз услышал неясный звук. Кто-то полз по тоннелю, опережая его метров на пятьдесят.

– Тревожно мне! Что-то гадкое должно случиться! Я интуичу! Интуитю… – прошептала Рина.

– Ты лучше ползи! – посоветовал Сашка.

Ул работал руками, как поршнями. Зажигалка, которую он держал в зубах, упала в воду. Ул схватил ее. Долго дышал на мокрое колесико, прежде чем отважился повернуть. Зажигалка была с капризами, способная на фокусы. Наконец, повернул, от лишнего усилия едва не оставшись без ногтя. Голубоватый огонек потянулся к потолку, высвечивая рыжеватые камни.

– А вроде и без нее все видно! – неожиданно сказала Рина.

Ул оторвал большой палец от колесика. Десяток метров, и он убедился, что может разогнуться. Свет был неживой, мерцающий, льющийся от стен и пола. Сашка с Риной по очереди выбирались из тоннеля. Ул слышал их удивленные возгласы.

Они стояли в гулком зале с высоким полукруглым потолком. Именно сюда выходил узкий тоннель-лаз. Скорее всего, раньше существовали и другие тоннели, но сейчас все они были заложены.

Зал разделяла на две половины пустая каменная чаша-бассейн.

– Сыро как! – Рина услышала отзвук своего голоса где-то высоко, у отдушин.

Не ответив, Сашка предостерегающе схватил ее за руку и ткнул пальцем в дно бассейна.

По сухому дну медленно ковыляли фигуры. Казалось, кто-то собрал много мертвых медуз, перемолол в мясорубке, ровным слоем расстелил на бинтах и вылепил шаткие, лишенные лиц тела. Их были сотни. Они толкали друг друга, карабкались, теснились, точно пингвины. Движения карликов были замедленными, неуклюжими. Попадались и высохшие неживые фигуры, застывшие, как статуи, или лежащие. Прочие равнодушно переползали через них.

Край бассейна, выходящий к невысоким массивным воротам, был пологим. Карлики могли подниматься по нему, толпясь у ворот, что некоторые и делали. Другой край – высокий и крутой. Карлики, словно зная это, даже и не подходили к нему, предпочитая тесниться по центру чаши, где их было больше всего.

« Эли ! – очумело подумал Ул. – В Подземье! Эли! Вот чудо, былиин!»

Было жарко. Ул потянул молнию куртки. Пытаясь сообразить, как карлики вообще оказываются здесь, он вскинул голову и увидел на потолке желоб, без резкого уклона шедший сверху. Все ясно. Где-то в городе у ведьмарей есть им одним известная точка. Они привозят туда эля, вылупившегося из инкубатора, и спускают его по желобу. Эль оказывается в бассейне, в обществе себе подобных, и ждет… вот только чего? Этого Ул не понимал, хотя и улавливал, что где-то схема дала сбой. Если бы сбоя не было – откуда тут взяться мертвым элям?

Подтверждая теорию Ула, что эли попадают в бассейн сверху, из желоба скатилась раздавленная медуза. Ударилась о дно, зашевелилась и начала медленно отвердевать, принимая форму карлика.

«Зачем они тут? Смысл? Зачем ведьмарям накапливать вылупившихся элей в одном месте? Логика? Но раз накапливают, значит, объяснение есть?»

Ул торопливо вспоминал все, что знал об элях. Все, что рассказывал Меркурий. Все, что видел сам.

«Эль может жить или паразитируя в инкубаторе, или как опекун, или, если недотягивает до опекуна, то… Вот оно – это третье «или»! Перед ними!»

Рина неосторожно вскрикнула, выдавая себя. К ним повернулось сразу несколько пустых лиц. Ул ощутил дуновение, точно узкая струйка холодного воздуха скользнула по волосам. В следующую секунду он понял, что Сашка – да, Сашка! – подкрался к нему сзади и хочет застрелить его из арбалета Гамова. Ул закричал, отпрыгнул, вскинул руку, готовый развалить Сашке голову ударом саперки. За спиной у него никого не было. Сашка стоял совсем с другой стороны, рядом с Риной, и удивленно смотрел на него. Арбалет болтался у него за спиной, на ремне.

Ул провел рукой по лицу. Проклятое наваждение! А если бы Сашка правда оказался рядом? Удержал бы он саперку? На Ула дохнуло безошибочным ощущением близости болота . Конечно, это болото было слабее того, что закупоривало проход на двушку , но зато находилось близко. И не защищали крылья пегов.

– Не слушайте мыслей! Никаких! – крикнул Ул. – Закройте глаза! Заткните уши! Скорее!

Предупреждение запоздало. Ула никто не слышал. Рина раскачивалась, протягивая в пустоту руки и умоляя кого-то остаться. Сашка таращился пустыми глазами и тоже раскачивался. Что им мерещилось, Ул не знал, но явно не отдых на побережье. Подскочив к Сашке, он отвесил ему затрещину. Потом еще одну. В глазах Сашки возникла тень понимания.

– Глаза закрой! Держи Рину! Какую бы чушь она ни несла, как бы тебя ни проклинала – держи и не отпускай! – велел ему Ул.

Сашка заторможенно кивнул, но потом сбил Рину с ног с такой решимостью, что Ул понял: не отпустит, чего бы та ни делала. Забыв о Сашке и Рине, Ул занялся поисками Яры.

Увы, закрыть глаза и уши он не мог. Его атаковали бредовые мысли. То ему казалось, что в кармане у него загорелся одеколон (какой одеколон? откуда ему там взяться?) и для того, чтобы он погас, нужно срочно откусить себе язык. Или что у камней выросли зубы, и эти зубы пожирают его ноги. Временами навязчивые образы отступали, а вместо этого Ул с внезапной ясностью осознавал, что Аза до сих пор такая слабая потому, что Кузепыч ночами пускает ей кровь и пьет ее стаканами.