Владимир Лосев - Игрушка богов

Верховный жрец хлопнул в ладоши, у двери тут же появился охранник.

– Немедленно доставьте сюда вещи этого человека. – Охранник исчез. – А гонца нужно было обязательно убивать? – спросил он с усмешкой.

Кир кивнул.

– Он и его охрана сами набросились на меня, когда я вежливо попросил у них лошадей и золото. Я только защищался…

– Сколько же моих людей ты убил? – пробормотал задумчиво жрец. – Ты по-настоящему опасный враг. Пока несут свиток, расскажи, что произошло в горах.

– Нас догнала передовая группа, в ней был один из ваших жрецов в черном балахоне. Я убил его и еще нескольких воинов из лука, с остальными пришлось драться на мечах. Девушка была рядом, защищая меня от нападения сзади. В какой-то момент боя я обнаружил, что она убита, и вынужден был бежать, чтобы остаться в живых.

– А как ты объяснишь, что пропало целое войско, которое должно было схватить вас?

– Это написано в свитке, их убили кочевники. Я сам был у них в плену, с большим трудом мне удалось бежать, – лицо Кира выражало желание помочь, оно было наивным и доверчивым. Жрец посмотрел ему в глаза и недоверчиво покачал головой. Черный воин принес его заплечный мешок. Кир достал из него свиток и передал жрецу. Тот прочитал донесение и задумался.

– Похоже, ты не солгал и в этот раз, чужеземец, но мы все равно проверим это. Мои лучшие чтецы мыслей займутся тобой, и горе тебе, если ты соврал.

Жрец ушел, а Кира на следующее утро перевезли в крытой повозке в храм.

Почти всю ночь он не спал. Кир не был уверен, что его природная защита выдержит испытание. Его смутила уверенность верховного жреца в том, что они узнают все, что хотят. Ближе к утру у него возникла идея, как обмануть жрецов. Он решил изменить свои воспоминания и свою память.

Он снова представил битву в ущелье; вот он стоит и готовит лук к стрельбе, к нему подходит Ила и говорит, что она вместе с другими волчицами будет рядом. А после битвы девушка Бора говорит, что Ила погибла. Это была самая неприятная часть, теперь он должен был принять эту смерть, иначе жрецы не поверят ему.

Он несколько раз прогнал воспоминания, с каждым разом они становились все ярче и отчетливей. У него стало тяжело на душе.

Тоска все больше разрасталась в нем. Он знал, что Ила умерла, и теперь только смерть виновника ее смерти ослабит эту душевную муку.

Кира перевезли в храм и поместили в темницу. Он почти не осознавал, что с ним происходит. Он был далеко, он стоял и смотрел, как огонь костра охватывает ее тело, и люди-волки кричат, провожая дым, уходящий в небесное логово.

Потом его под усиленной охраной жрецов в черных балахонах с мечами и луками отвели в одно из помещений храма.

Это была просторная комната, основным украшением которой была высокая, под потолок, статуя бога Багра. Напротив статуи находился бронзовый лист, вмурованный в стену, на котором Кира, предварительно раздетого донага, распяли, привязав к кольцам сыромятными ремнями.

Кир в первый раз увидел бога, который обещал здоровье и долгую жизнь за страдания и смерть других людей. Мускулистые ноги и торс, голова с тремя глазами, изготовленными из черного камня, Кир почувствовал его излучение, и рот, больше похожий на пасть зверя, поскольку из него торчали большие клыки.

Его окружили жрецы, лица их были скрыты капюшонами.

– Чужеземец, готов ли ты говорить с Багра? – спросил один из них.

Кир посмотрел на статую и криво усмехнулся.

– Нет, – ответил он. – Мне не нравится ваш бог.

– Багра это безразлично, но ему понравится твоя боль. – Жрец улыбнулся синими губами и вытащил из-под балахона свой черный камень.

Тут же Кир почувствовал запах паленой кожи и волос и жуткую боль. Это к его левой ноге поднесли раскаленный металлический прут. Кир тоскливо подумал: «Вот они, те методы, о которых рассказывал верховный жрец». А дальше для него все слилось в одну постоянную череду боли.

Он извивался на листе, стонал и рвался из пут. Жрецы в балахонах просто не обращали на него внимания. Они готовили новые инструменты и щипцы, от одного взгляда на которые его била дрожь. Ему вырвали несколько ногтей на руках и сдавили колодками правую ногу. От дикой боли Кир был близок к потере сознания. Он бессильно повис на руках, и сквозь пелену боли услышал чей-то спокойный голос:

– Я слышу твою боль, но мне ее так же мало, как мне мало твоего страха. Подними веки, посмотри мне в глаза.

Кир с трудом открыл глаза. Напротив него стоял пожилой жрец. Капюшон у него был снят, кожа лица была серая, как у мертвеца, он улыбался сухими обескровленными губами:

– Ты видишь меня, а теперь посмотри мне в глаза.

Темные, почти черные глаза жреца широко раскрылись, и Кир начал падать в них. Он пролетел сквозь радужную оболочку и стал опускаться, как опускаются осенние листья, кружась легко и свободно. Голос жреца звучал как будто издалека.

– Расскажи мне о себе, покажи мне о своем детстве, и боль уйдет.

«Я введу его в свои воспоминания, – с горечью подумал Кир. – Я должен показать ему то, что он хочет.

Плоская крыша. Над ним сияющее голубое небо. Он перелезает через ограждения и идет по самому краю.

– Так нечестно, – слышит он голос своего друга детства. – Ты держишься рукой, отпусти ограждение, тогда посмотрим.

Он отпускает и идет дальше, слегка покачиваясь, стараясь не смотреть вниз.

– Ну что, – кричит он, оглядываясь. – Вы видите, я не боюсь. – И запинается за ржавый прут арматуры… Он теряет равновесие и начинает падать в открывшуюся перед ним бездну.

Внизу ползают маленькие люди, и по серой маленькой ленточке асфальта катятся игрушечные машинки. На него накатывает страх, он кричит, стена дома стремительно проносится рядом с ним, он протягивает руку, надеясь за что-то зацепится, но не достает. А земля несется ему навстречу…

– Я вижу твой страх, – слышит он бесстрастный голос. – Покажи мне еще что-нибудь, и твоя боль уйдет.

– Боль, какая боль? – удивился Кир.

– Он снимает свою боль, – слышит он удивленный голос. – Сделайте что-нибудь еще, что-нибудь очень болезненное, иначе он придет в себя.

Боль снова вспыхивает в нем, она идет от разных точек тела и сливается в единый поток, который несет его.

– Покажи мне девушку, – слышит он голос.

– Она умерла, – грустно отвечает кто-то внутри него.

– Покажи мне ее смерть, и я помогу тебе.

Кир тоскливо вспоминает.

Он готовит свой лук, втыкает стрелы в землю.

– Я буду рядом с тобой, – слышит он голос Илы. Он улыбается и гладит ее по волосам.

– Береги себя, будь осторожна, – Кир натягивает свой лук и пускает первую стрелу, предназначенную для жреца в черном балахоне, совсем молоденького паренька, от которого исходит чувство злобы и ненависти.