Кристина Белик - Рожденный вечно властвовать

Казалось, прошла вечность, когда все токи он осторожно попытался приоткрыть дверь. Та с легкостью и на удивление бесшумно поддалась. Незнакомец вошёл и увидел комнату. Стены были деревянные, на них висели разнообразные картины: пейзажи и животный мир. На невысоком потолке висела простая кухонная лампа, в углу справа стояло уютное кресло кровать обитое сиреневой тканью, столик на невысоких ножках был накрыт желтой скатертью. На деревянном шкафчике стояла посуда и мелкие сувениры, - комната была просторной и уютной, сразу было видно, что здесь поработала женская рука. Он бы, разрушил бы, всю эту простую красоту, но времени у него не было, поэтому он тихо как тень или летучая мышь скользнул за шкаф и стал ждать. Ждать долго не пришлось, деревянная стена раздвоилась, и впереди показался проход, откуда вышла … да это была она, - Белла собственной персоны. Ее длинные черные волосы уже почти высохли и были затянуты резинкой в тугой конский хвост. " Как у нее, получается, всегда выглядеть так хорошо?" думал незнакомец, но сразу же отбросил от себя эти мысли. Он мягкой кошачьей поступью вышел из-за шкафа "Сюрприз - воскликнул он", заставив Беллу подпрыгнуть на месте, она изумлено уставилась на мужчину.

- Фредевирик - вымолвила она, ее голос дрогнул.

- О, да это я, ведь ты рада меня видеть, не так ли?

- А, ты не изменился такой же, как всегда, - в голосе Беллы чувствовалось презрение.

- Какой такой же полюбопытствовал Фредевирик.

- Подлый и ничтожный.

- Да, правда, а я и не знал, - теперь в голосе мужчины чувствовалось издевка.

- Зачем ты пришел, - голос Беллы был твердым, но по глазам было ясно - она боится.

- За тобой конечно, - сказал Фредевирик.

- Без боя я тебе и твоему господину не сдамся.

- А боя и не будет, - с усмешкой ну губах сказал Фредевирик.

Он щелкнул пальцами левой руки, и Белла упала на пол, глаза ее широко были распахнуты.

- Видишь Белла? Я и мой господин был прав тебя не так уж трудно одолеть, главное поймать момент и я его поймал. Теперь ты принадлежишь моему господину … нашему господину ведь он теперь и твой хозяин.

Томас сидел в своей комнате. Стены были покрашены в светло- голубой цвет. В левом углу стоял платяной шкаф недалеко от него расположился маленький деревянный столик, возле которого стоял такой же стул, он был жестким и обтертым, сразу становилось ясно, что ему уже немало лет. Справа стояла кровать с матрасом, который скрипел как не смазанная телега, когда на него садились. Комната была очень маленькой, казалось даже невероятным, как все эти предметы помещались в нее. Сидел Томас, подобрав под себя ноги. Мальчик облокотился на подушку и смотрел невидящим взором сквозь стену, его левая рука лежала на сером покрывале, а правая зависла в воздухе.

У Томаса было длинное лицо, ровный прямой нос, красивые синие глаза и коротко стриженые густые черные волосы.' Одет он был просто: серые брюки легкая курточка, таково же цвет футболка. Этот наряд ему не шел, но он просто обязан был его носить, как и все дети в приюте, а именно в приюте вырос Томас. Он не когда не знал своих родителей - но ему говорили, что его мать бесследно исчезла, не вернувшись однажды домой, а отец умер. В приют его отдал его дядя родной брат матери и Том не ненавидел всей душой за это его.

Город Анис, где вырос Том, был маленький и в нем некогда не проживали волшебники. Зато был рядом лес, речка и воздух,- он был необыкновенно чистым.

Расти в приюте, ему было нелегко: воспитатели были жесткими по отношению к нему и другим детям, поэтому он в отличии своих сверстников по несчастью никогда не одного из них не называл мамой, вставать приходилось рано его и других детей учили писать, читать, считать. Томас научился читать быстрее других детей и писал он всегда красивым косым почерком, пожалуй, такого почерка не было не у кого в приюте и многие дети завидовали ему. Уроки, не были такими простыми, как казалось на первый взгляд, у большинства учителей Тома был скверный характер. За неправильно написанное слово можно было получить болезненный подзатыльник, а за жалобу за слишком болезненный удар простоять в углу весь оставшиеся урок. Тому было неприятно, когда учителя вели себя так с его сверстниками и еще неприятнее, когда они поступали так с самим Томом. Попасть под горячую руку учителя было легко, иногда учителю достаточно было иметь плохое настроение, чтобы наказать ученика.

Кормили в приюте трижды. Еда всегда была такая невкусная, что зачастую Томас ел просто, чтобы не умереть с голоду, например, вчера им дали манку на воде она была такая горячая, что Том обжег себе горло, но все ровно нашел в себе силы проглотить ее, чай был чуть лучше воды, в нем не хватало сахара. На обед им подали суп с луком, морковью и картошкой это Том, как не старался не смог осилить, а вот гречневую кашу он съел с удовольствиям. На ужин подали зеленый салат с кружкой жидкого киселя, который больше походил на слизь чем на кисель. Есть приходилось быстро пока другие старшие дети не съели свою порцию и не захотели отобрать у Тома. У Томаса часто, когда он был, помладше отбирали еду - сейчас Томасу было 9 лет, но завтра 18 июля ему исполнится 10, естественно его никто не поздравит, даже не вспомнит об этой круглой дате.

Том избегал общения со старшими ребятами, они были грубы, любили за спиной воспитателей ругнуться матом, Том подозревал, что некоторые из них курят, откуда они берут сигареты, Том не знал. Он чувствовал в приюте себя глубоко несчастным, и это несчастье должно было длиться еще 8 лет.

Друзей у него в приюте не было, он сторонился других детей, предпочитая одиночество, а не компанию мальчишек.

Зазвучал, звонкий колокольный звон, оповещающий об ужине. Том оторвался от своих грустных мыслей, встал с кровати, та протяжна, заскрипела, освобождаясь от его веса. Выйдя из комнаты, спустился по лестнице вместе с другими детьми. Идя по коридору, ведущему в столовую, он даже не заметил, как его пихнул Роджер крутой, именно так, прозвали этого мальчика в приюте, он был старше Тома на 6 лет и его все считали "крутым". В его внешности небело нечего примечательного, но девчонки сходили по нему сума. Он был высок, худощав, на его лице всегда играла глуповатая улыбка. Рыжие волосы были чуть длиннее положенного, серая куртка смотрелась еще неуместнее на нем, чем на Томе. Роджер ругался матом, постоянно с кем-то дрался, и от него часто пахло табаком. Томас ненавидел Роджера, потому что он и его дружки любили поиздеваться над младшими и Том иногда пободал под горячую руку.

Наконец он дошёл до столовой. Она была огромной. В ней преобладали бежевые тона. Но для детей этот цвет казался, гораздо оптимистичней и веселее чем блекло - голубой и серый, какой был в их комнатах. Повсюду стояли деревянные столы с длинными таким иже скамейками, за которыми и сидели 3 раза в день дети.

Читать дальше