Кристофер Банч - История воина

Я осталась. Мне казалось, что я начала понимать тайные замыслы старика.

– Спасибо, – сказала я.

– За что, моя дорогая Рали? За то, что я повесил на тебя еще и заботу о такой старой развалине, как я? – Он тряхнул нечесаной бородой. Уютное тепло струилось из его желтых глаз.

– Именно так, – сказала я. – До тех пор, пока вы не высказались, это мероприятие представлялось мне совершенно безнадежным.

– Ты сомневалась в себе?

– Не совсем, – сказала я. – Но даже если и были шансы, то я не думаю, чтобы командующий предполагал мое возвращение. Я думаю, что его волнует только его репутация и карьера, а не безопасность Ориссы.

Желтый огонь в его глазах стал еще заметнее.

– Мне тоже так показалось, Рали, – ласково сказал он.

Только теперь я заметила, насколько близкими стали мои отношения со стариком. Как будто он видел во мне будущего друга. В таком случае я с радостью принимаю это предложение. Хотя как представитель своей семьи я чувствовала некоторую неуверенность. Семье Антеро обычно не везло с колдунами. Но тогда мы не стали это обсуждать. Гэмелен продолжал:

– Недоверие побудило меня настаивать на моем участии. Мы не должны давать архонту ни минуты покоя, или он будет иметь возможность доделать свое оружие. Чем больше мы будем доставлять ему неприятностей, тем меньше времени он сможет проводить за работой. К тому же его брат уже не может ему помогать. Мы обязаны не позволять ему обосноваться в каком-либо одном месте. Или эта наша победа потеряет смысл.

Видя, как я озабочена, Гэмелен рассмеялся. Смех колдуна – очень странная вещь. Я многих из них повидала на своем веку, но это столь естественное для человека явление не просто им достается. Некоторые издают звук, похожий на кваканье занимающихся любовью лягушек. Некоторые завывают, как волки на луну. Когда же он был чему-либо сильно рад (как позже я заметила, очень редкое для Гэмелена состояние), то гудел, как огромная сова на охоте. Впервые с момента нашей встречи мне понравился этот звук.

– Кроме всего прочего, у меня есть еще одна причина, – сказал Гэмелен. – Я должен тебе признаться, она очень эгоистична.

– Что за причина? – спросила я.

– Я помню день, когда я благословил твоего брата и этого мошенника Серого Плаща отправиться на поиски дальних стран. Я сидел на своем троне, чувствуя себя не мудрым старым воскресителем, несущим на плечах тяжелое бремя ответственности и власти, а юным мальчишкой. Сказать по правде, я был готов обменять свой трон и все свои знания и авторитет на возможность отправиться с ними.

Теперь была моя очередь рассмеяться.

– Приключения? Вот ваша слабость, воскреситель?

Гэмелен снова загудел как сова.

– Я рожден для этого, Рали, – сказал он. – Но судьба распорядилась иначе. Мне не повезло, мой волшебный талант стал моим проклятием. Но это уже другая история, которой я тебе еще надоем во время путешествия.

Он тряхнул головой и покрутил бороду, тая от удовольствия.

– Представь, говорить о таких вещах… путешествия, приключения, рассказы. Вот и снова я почувствовал себя совсем юным.

И в самом деле, он выглядел так, как будто за несколько минут помолодел на годы. Щеки над его бородой приобрели румяный оттенок. Его глаза стали яснее. Он выпрямился. Он стал почти красивым. Если бы у моих подруг были другие увлечения, я думаю, что некоторые из них были бы готовы к борьбе за благосклонность этого старика. Клянусь, что, если какой-нибудь миловидной девушке захочется внимания мужчины во время путешествия, я посоветую ей посетить шатер колдуна.

Гэмелен заторопился.

– Ну вот, видишь, я действительно очень стар, – сказал он. – Я почти забыл о работе. – Он снова занялся аппаратом, втягивая носом ничем не пахнущий пар, поворачивая краники, чтобы одна жидкость по каплям вливалась в другую. По ходу дела он рассказывал о своих намерениях. – Спасибо тебе, – говорил он. – У меня есть средства, которыми мы вооружимся против секретного оружия архонта. Эти средства недостаточно сильны, чтобы полностью разбить его, но они ослабят его силы и облегчат нашу задачу.

Он положил украшенную витиеватым орнаментом шкатулку на стол. Она была сделана из черного эбонита и богато инкрустирована. На ней не было видно ни швов, ни замка. Гэмелен провел над ней руками, прошептал что-то и сдавил ее с боков большими и указательными пальцами обеих рук. Она открылась. Я заглянула внутрь, и меня чуть не вывернуло от увиденного. Там лежал большой кусок плоти. Это был коричневато-пурпурный орган со следами начавшегося несколько часов назад гниения.

– Это сердце убитого тобой архонта, – сказал Гэмелен. Он взял его в руки со спокойствием человека, привыкшего иметь дело с мертвечиной, и поместил под большой медный кран, выдававшийся из машины. Он повернул вентиль. Толстые масляные капли яркого зеленого цвета стали медленно падать на сердце. Жидкость расползалась по органу, окутывая его зеленым глянцем. Гэмелен запел:

Сердце начало сокращаться, стали изменяться его цвет и форма. Оно становилось все меньше и меньше, сначала медленно, а затем я не успела и моргнуть, как от размера в кулак оно сжалось до величины птичьего яйца. Теперь оно было таким же гладким и черным, как эбонитовая шкатулка. Гэмелен осторожно взял его хрустальными щипцами и поместил назад в шкатулку. Он снова сдавил ее с боков и прошептал заклинание. Шкатулка захлопнулась. Гэмелен поднял ее, держа в ладонях. Он склонил голову, будто внимательно прислушиваясь. Затем кивнул, поднял глаза, и его кривые зубы сверкнули сквозь бороду.

– Работает, – сказал он очень довольным голосом, как будто до этого он сомневался.

Он протянул мне шкатулку. Я отшатнулась.

– Я не хочу прикасаться к этому, – сказала я с испугом.

– Я могу понять тебя, – ответил Гэмелен. – После того, что ты о нем знаешь… Но тем не менее сделай это для меня.

Я взяла шкатулку. Тотчас у меня зазвенело в ушах, как будто кто-то тронул струну какого-то инструмента.

– Что это? – спросила я.

Гэмелен снова издал звук, похожий на гудение охотящейся совы.

– Оно сообщает нам, что его брат все еще где-то поблизости. И нам остается теперь только настичь его и…

Тут восторг перед своей победой переполнил его. Гэмелен высоко закинул голову, и его крик эхом прокатился под сводами огромного зала архонтов:

– Я достал тебя, ты, подонок! Я достал тебя!