Евгений Лукин - Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

– Не удивлюсь, если побирушкам по несколько сотен лет, – объявил Сократыч. – А то и больше. Судите сами, детенышей их здесь никто никогда не видел. Собственно, это и понятно. Сюда прибывают лишь взрослые, так сказать, долбежеспособные особи… И дальше каждая из них просто перестает стареть. Правда, как вам известно, детей здесь тоже ни у кого быть не может…

– М-матушка… М-матушка… – снова замычал Василий.

– Да помолчи ж ты, Вася! – взмолился Ромка и снова повернул к Сократычу бледное и какое-то перекошенное лицо. – У кого не может? У нас или у побирушек?

– Ни у них, ни у нас.

– Откуда знаешь? Почему это не может?

– А пробовали, Рома, пробовали… Не беременеют здесь женщины. А почему?.. Спросите хозяев.

– Не-на-ви-жу хозь… зяев… – простонал Никита.

Ромка вскинулся и, вздернув верхнюю губу, оскалил зубы. Всем даже слегка не по себе стало – до того он сразу сделался похож на покойного Креста.

– Ты! – с презрением выговорил он в несчастные пьяненькие глаза Никиты. – Ты ненавидишь? Сидишь вот и ненавидишь, да? Так ненавидишь, что пальцем пошевелить боишься?..

Василий медленно поднял осоловевшее лицо, недоумевая, что это за шум подняли у него над головой.

– Рома, Рома… – испуганно проговорил дедок Сократыч и, встав, молитвенно сложил ладошки. Розовое личико его было тревожно. – Послушайте меня… Я не знаю, что вы на этот раз затеваете против хозяев, но я уже, честное слово, начинаю за вас бояться… Вы ведь действительно талантливый мальчик, Рома! А хозяева, как выяснилось, еще и убивают…

Увидев Лику с двумя тяжеленными сетками, Маша Однорукая повалилась на спину (она сидела на свернутом петлей кабеле) и в голос захохотала. Лика опустила сетки на пол и жалко улыбнулась.

– Тут не смеяться, – сказала она с упреком. – Тут плакать надо.

А Маша все никак не могла остановиться.

– Вот это загудели мужики! – рыдала и взвизгивала она. – Вот это загудели…

Наконец отсмеялась и села, утирая слезы. Лика печально смотрела на подругу.

– Люська с потолка как раз перед тобой приходила, – отдыхиваясь и разминая ладонями сведенные щеки, сообщила Маша. – Ой, не могу… Аж к сердцу подкатило… Тоже тюбиков приволокла: спрячь, говорит, пока мой все не пропил… А у тебя чего-то мало… Или ты в два рейса?

Маша задержала дыхание, потом глубоко вздохнула и успокоилась окончательно.

– Вот так, Лика! – с ехидцей заметила она. – Увела у меня мужика? Крутись теперь…

– Да не запойный он, – беспомощно сказала Лика. – Просто Телескопа очень любил… Знаешь, какая умница был Телескоп? Все подаст, все отнесет… А Вася… Ему ж, чтоб захмелеть, цистерну надо выпить, и то мало будет…

– А придет, в долг попросит? – сурово спросила Маша. – Тут ко мне уже трое подгребались – просили…

– Не давай! – взмолилась Лика. – Придумай что-нибудь… Скажи: нету, мол…

Она села рядом с Машей и бессильно уронила руки на колени.

– Что делать, что делать? – в тоске забормотала она. – Как с ума все посходили.

– Сойдешь тут, – помрачнев, процедила сквозь зубы Маша. – Крест, царство ему небесное, не сахар был, а все одно жалко… Да и потом, знаешь… Сегодня – Креста, а завтра?.. Вот то-то и оно… Ну, ты давай-давай, не рассиживайся, тащи остальное! Может, помочь тебе?

– Да нет, – сказала Лика, поднимаясь. – Все-то подчистую из кладовок выгребать не стоит. Неловко…

– Ну как знаешь… – Маша помолчала, подумала и вдруг, оживившись, щелкнула пальцами. – А ты вот что. Посмотри побирушек. Там, по-моему, один бегает – ну вылитый Телескоп! Болтает – вовсю… Так вот ты с Васькой-то начни о Телескопе, а потом возьми да и вверни: бегает, мол, похожий… А?

Лика приподняла бровь, затем лицо ее просветлело.

– Спасибо, Маша, – растроганно сказала она. – Правда ведь: клин клином вышибают… Спасибо!

Шагнула в скок и, оказавшись снаружи огляделась. Побирушки… Как же это ей самой в голову не пришло? Пусть даже и не слишком будет похож – дело-то не в этом! В Василии дело. Лика решительным шагом направилась было к дому, но вскоре остановилась. Василий – у Пузырька. Может быть, прямо туда? Посидеть с ними, даже немного выпить… Пожалеть о Телескопе, всплакнуть, а потом как бы невзначай… Да, но там же еще и этот! Ромка…

Огибая многочисленные глыбы, Лика в раздумье двинулась в сторону, противоположную дому. Подходя к скоку Пузырька, она еще издали приметила, что неподалеку от теневого овала переминается пушистый лупоглазый зверек.

«Ой, как хорошо! – радостно подумалось ей. – Даже и врать не придется…»

Лика хотела ускорить шаг, но потом решила не пугать побирушку. Лучше подойти помедленней… Маша была права, зверек чем-то и впрямь напоминал Телескопа: почти такой же крупный, седая шерстка отливает голубоватой волной.. Если он еще окажется таким же говорливым… Но тут лупоглазый повернул к ней розовую, как у Сократыча, мордашку и, подскочив, вздыбил шерсть. Эх, все-таки испугала…

– Лик! – вскрикнул зверек, бросаясь ей навстречу. Лика отшатнулась.

– Бож-же… – не веря, выговорила она. – Телескоп?!

Розовые пальчики вцепились в край балахончика и яростно куда-то потащили. В круглых выпуклых глазищах зверька был ужас.

– Йоц! Йоц!

Лика наконец догадалась оглянуться – и пронзительно завизжала.

… Голый, худой, с широко раскрытыми незрячими глазами, за ней по пятам, нелепо припадая на обе ноги, шел покойный Крест.

Такого никто даже и не помнил. Мужики, потратившие на выпивку не один десяток тюбиков, топтались, озираясь в поисках надзорки – с тем чтобы молниеносно протрезветь. Сельские жители в таких случаях окунают голову в ведро с холодной водой. А то и в прорубь.

И надзорки себя ждать не заставили. Вскоре вся компания была трезва, как нашатырь,

– Ну все, все… – прерывисто приговаривал Василий, одной рукой прижимая к груди вздрагивающую Лику, а другой оглаживая шерстку на маковке воскресшего Телескопа. – Сейчас разберемся.

Глаза у него, однако, были совершенно очумелые.

– Ну, ожил, ну… – ошарашенно объяснял всем мужичок по имени Коля. – Дома вон реанимация… на том свете достанут! А уж здесь…

– Но это точно Телескоп? – вот уже во второй раз с подозрением спрашивал Пузырек.

– А то кто же! – отвечал ему счастливый Василий.

Лика ударила его кулачками в грудь и яростно передернула плечами, сбрасывая тяжелую нежную руку.

– Вы что? – закричала она, оборачиваясь то к одному, то к другому. – Не понимаете, что ли, ничего? Там Крест ходит… Совсем никакой! Смотреть страшно!

– Так! – решительно сказал Василий, принимая командование. – Пошли разбираться… Какой там дурак с ломографом приперся? Леха! Совсем уже пробки перегорели? Брось железо, я сказал! Хватит нам тут покойников…