Журнал «Если» - «Если», 2001 № 10

Девочка лежала совсем неподвижно, словно мертвая, и Эдди протянул руку, намереваясь снять с нее мокрый плащ, но тут же попятился, сдавлено шепча:

— Господи! О Господи!

Наткнувшись спиной на стену, Эдди умолк и застыл. В ярко освещенной комнате даже с расстояния десяти футов было ясно видно: лицо у девочки совершенно гладкое, на нем нет ни бровей, ни ресниц, нос очень мал, губы тоньше ниточки, а то, что Эдди поначалу принял за плащ, — являлось ее телом и представляло собой блестящую кожаную пленку, которая, начинаясь на лишенном волос затылке, скрывала уши, если они, конечно, вообще существовали, и крепилась к узким плечам и внешней стороне тонюсеньких ручонок. Девочка лежала на боку, вытянув непомерно длинную правую ногу и поджав под себя такую же длинную левую, а там, где полагалось быть гениталиям, у девочки виднелись лишь многочисленные кожные складки.

Желудок Эдди судорожно сжался, по коже забегали мурашки. Еще считанные секунды назад он намеревался разбудить незнакомку, потряся ее за плечи, а затем задать ей несколько вопросов, но теперь опасался, что грохнется в обморок, стоит его гостье приоткрыть глаза. Прижимаясь спиной к стене, Эдди медленно, осторожно добрался до двери, затем выскользнул в соседнюю комнату, из нее — в коридор, оттуда вернулся на кухню, где, дрожащей рукой достав из шкафа бутылку с бурбоном, налил полстакана и залпом выпил.

Спиртное придало сил, и Эдди почти бесшумно снял набухшие от влаги туфли и поставил их у входной двери рядом с непромокаемыми ботинками, которые, выходя из дома, неизменно забывал надеть. Затем, насколько мог тихо, он прокрался в спальню и вновь оглядел девочку. За время его отсутствия, она, словно защищаясь от лютой стужи, сжалась в комочек. Набрав в грудь побольше воздуха, Эдди на цыпочках прокрался вдоль стены к шкафу, нащупал ногой шлепанцы и сунул в них ноги, потом взял с полки одеяло. Тут Эдди поневоле пришлось выдохнуть, и выдох этот прозвучал для него громовым раскатом, а существо, вздрогнув, сжалось еще сильнее, но дрожать не перестало. Готовый в любую секунду обратиться в бегство, Эдди приблизился к кровати и набросил на гостью одеяло. Пятясь, покинул комнату, в кухне на полную мощность включил систему электрообогрева дома, вновь наполнил стакан, вернулся к приоткрытой двери в спальню и, привалившись к притолоке, принялся судорожно заглатывать бурбон.

Следовало, конечно, позвонить в полицию, но Эдди даже не двинулся к телефону. Вызвать врача? Эдди с трудом подавил рвущийся из горла смех. Жаль, нет фотоаппарата! Если девчонку заберут, а ее непременно заберут, он никому не докажет, что она вообще существовала. Эдди представил фото необыкновенного существа на первой полосе «Новостей Северного Побережья» и презрительно фыркнул. Нет, девчонка была сенсацией, самой настоящей сенсацией, достойной любого центрального издания!

Надо позвать кого-нибудь с камерой, кого-нибудь, кто способен подготовить сенсационный материал. Мэри Бет, вот кто нужен!

Эдди, дрожа от нетерпения, набрал ее номер, но ему ответил автоответчик. Эдди повесил трубку и набрал номер вновь. И снова с ним заговорил проклятый механизм, однако Эдди сдаваться был не намерен, и после пятой попытки из трубки послышался раздраженный голос Мэри Бет:

— Что за идиот звонит в три часа ночи?!

— Эдди Делакорт. Мэри, немедленно вставай, хватай камеру и приезжай ко мне домой.

— Это ты что ли, Толстяк Эдди?

— Да, я.

— Какого дьявола?..

— Приезжай ко мне немедленно. Да захвати с собой побольше пленки.

Эдди дал отбой, а после того, как через несколько секунд телефон перед ним затрезвонил, угомонил его, положив трубку на стол.

Входная дверь в дом была заперта, а окна в спальне закрыты, следовательно, девчонка, вознамерься она улизнуть, непременно пройдет через комнату, где находится Эдди. Комнату эту, спроектированную как вторая спальня, он приспособил под кабинет. Кабинет получился просторным, уютным, и здесь нашлось место двум мягким кожаным креслам, двум столам, книжным стеллажам, длинному шкафу со стереоаппаратурой и сотнями пластинок — в общем, все тут было приспособлено для крупного человека, привыкшего свободно передвигаться. Что ж, тут он и дождется Мэри Бет. Эдди принес из кухни бутылку бурбона, переставил кресло лицом к двери в спальню и уселся в него.

Спустя полчаса явилась разгневанная Мэри Бет. Лет ей было примерно сорок, волосы на ее висках уже тронула седина; голубые глаза с ненавистью пронзали возмутителя спокойствия. Эдди и раньше не замечал на ее губах помады, а на ней самой — каких-либо украшений, если таковыми не считать часы, а также он не видел коллегу в юбке или платье. Сегодня ночью журналистка надела легкий свитер, неизменные джинсы и ярко-красный плащ с капюшоном. Эдди с удовлетворением отметил, что камера у нее с собой. Стягивая плащ, Мэри осыпала коллегу ругательствами и остановилась лишь тогда, когда Эдди прижал ладонь к ее губам и, взяв за плечо, подтащил к двери спальни.

— Заткнись и смотри, — процедил он.

Проявив неженскую силу, Мэри вырвалась, погрозила Эдди кулаком, но потом, все же соблаговолив заглянуть в спальню, повернула к нему немедленно вспыхнувшее лицо.

— Ты… — прошипела она, брызгая слюной. — Ты посреди ночи вытащил меня из дома… А сам заволок в постель какую-то сучку, а теперь тебе еще и фотографий захотелось! Господи Боже мой!

— Заткнись!

Тон Эдди заставил журналистку прервать гневную тираду. Она повернулась и, не спуская глаз со вздрагивающего одеяла, сделала шаг к кровати. Потом еще шаг. И еще. Эдди на цыпочках следовал за ней, и его осторожность немедленно передалась Мэри, отчего двигаться она стала так же тихо, как и он.

Наконец Эдди взялся за одеяло и медленно потянул его на себя. За край одеяла тут же судорожно ухватилась ладонь девчушки. Ладонь эту венчали всего четыре длинных, гладких и очень бледных пальца. Несколько минут Мэри Бет стояла, словно окаменев, затем, глубоко вдохнув, коснулась темной кожи за плечом существа, потом — руки, потом — лица. И вдруг отпрянула. Создание задрожало еще сильнее и свернулось в еще более тугой комочек, скрыв многочисленные складки кожи в паху.

— Ей холодно, — прошептала Мэри Бет.

— Да, — согласился Эдди. Накрыв незнакомку одеялом, он взял Мэри за руку, и они, пятясь, покинули спальню.

Оказавшись в кабинете, журналистка тяжело опустилась в кресло и, недолго думая, взяла в руку стакан с недопитым Эдди бурбоном. После солидного глотка она негромко произнесла:

— Боже правый! Что это? И откуда оно взялось?

Эдди пересказал события минувшего вечера, затем вместе с Мэри снова заглянул в спальню. Девчушка под одеялом вроде бы уже не дрожала, то ли согревшись, то ли окончательно обессилев.