Бернхард Хеннен - Во власти девантара

Слова Дареен поразили Нурамона, словно удар грома. Он был отделен от своих воспоминаний только вопросом. Здесь и сейчас он может вернуть все свои прежние жизни. И, быть может, это поможет ему в поисках Нороэлль! И тем не менее он не мог решиться на это. Даже небольшой намек на место заключения Нороэлль был ему дороже воспоминаний о прошлой жизни.

— Я пришел с намерением спросить о месте, где заключена моя возлюбленная. И я надеюсь уйти отсюда с ответом. Воспоминания однажды вернутся ко мне сами.

— Мудрый выбор, Нурамон. Что ж, я вижу в тебе то, что произошло. И скажу то, что поможет. Всего я сказать не могу, ибо если ты будешь знать слишком много, то не произойдет то, что должно произойти. А то, что я могу показать тебе, ты увидишь там, — и она указала на свод пещеры.

Нурамон поднял взгляд. На фоне звезд появился пейзаж: большое озеро или бухта у моря, поросший лесом берег. Виднелась горная цепь. Вдалеке от берега находился остров с небольшой гаванью.

— Вот то место, которое ты ищешь. Если ты найдешь путь с этого острова в Расколотый мир, то попадешь к своей возлюбленной.

— Я найду это место, даже если придется потратить столетия, — сказал Нурамон, не отводя взгляда от пейзажа.

Картина в буквальном смысле запечатлелась в его душе. Он никогда не забудет ее. Теперь цель его поистине находилась перед глазами. И она была поистине содержательной. Очевидно, врата к Нороэлль находились на севере мира людей или на большой высоте в горах. В скудных пограничных областях этого мира и неприветливом королевстве Ангнос искать больше не нужно.

Внезапно картинка перед его глазами померкла. Остров, вода и берег растворились. Нурамон по-прежнему смотрел вверх. Он все запомнил.

— Скажу тебе кое-что еще, — сказала Дареен. — Только две вещи могут разрушить заклятие: песочные часы или камень альвов.

Нурамон никак не мог понять слова оракула. То, что песочные часы, а значит, и песчинки, действительно представляли собой путь, занимало его меньше, чем упоминание камня альвов. Он отправился в путь, чтобы найти дорогу, которая будет легче, чем дорога Фародина. А теперь выясняется, что его путь сложнее. Он покачал головой.

— Но откуда же мне взять камень альвов? Я знаю только, что им владеет королева. Но она…

— Она тебе его не даст. Тебе нужно отыскать другой камень альвов, если ты не веришь в путь своего товарища, Фародина. Однако что бы ты ни выбрал, ты должен сначала объединиться со своими товарищами. Забудьте о ссоре. Нет неверных путей. Каждый привнесет свое, чтобы достигнуть цели. Отправляйся на север и жди друзей в городе сына человеческого. Будь терпелив и жди как эльф.

— Непременно.

— Это все, что может сказать Дареен. До свидания, Нурамон! — Она ступила в тень и пропала.

Нурамон подождал, не покажется ли еще раз Дареен. Однако, похоже, она действительно попрощалась. Эльф подумал о том, что она сказала. Она открыла ему путь, который он искал. Показала место, где находятся врата в темницу Нороэлль. Но почему так важно объединиться с Мандредом и Фародином? Он часто думал о своих товарищах и о глупой ссоре, разлучившей их. Ему не хватало обоих. А голос Дареен просил его помириться с ними.

Что ж, он отправится в Фирнстайн и подождет там Мандреда и Фародина.

Слова оракула изменили все. Ты смотришь на вещи другими глазами, особенно на своего брата по оружию. Хотя он ведет себя так же, как и раньше, незнание, полученное у Дареен, показывает в новом свете и Нурамона.

Он рассказал тебе по пути на север о том, что Дареен предложила ему воспоминания, но он отказался от них в обмен на знания о своей возлюбленной. Поступок этот трогает твое сердце, и ты невольно вспоминаешь о Солстане. Ради нее ты поступил бы точно так же. И наконец, ты понимаешь, почему Нурамон не хочет, чтобы ты помогал ему в поисках. Ты уже завоевал все, что тебе дорого. И тем не менее спрашиваешь себя, не стоит ли прожить жизнь, помогая эльфу.

Вы отправляетесь в обратный путь, избегаете любопытных людей. При виде карликов им в голову не приходит ничего, кроме ссоры. Со временем ты привык к Фельбиону, но отказываешься от предложения научиться ездить верхом. Хорошенького понемножку. Тебе нравится конь, но сидеть на нем — не по тебе.

Вот наступил день прощания. Вы расстанетесь у подножия горы. Ты последний раз спешиваешься с Фельбиона. Нурамон опускается на колени, чтобы глаза ваши были на одном уровне, и кладет руку тебе на плечо. Слова, которые он произносит, ты ни за что не забудешь, по крайней мере, в этой жизни. Он говорит: «Я благодарен тебе, Альверих. Ты был хорошим товарищем, настоящим братом по оружию. Но теперь каждый должен пойти своим путем». Он смотрит на горы, затем продолжает: «Передай от меня благодарность Торису и Венгальфу. И обними за меня Солстану. Ты так много рассказывал мне о ней, что мы словно познакомились». На это ты отвечаешь: «Ей будет жаль, что ты не вернулся домой вместе со мной». Нурамон кивнул и произнес: «Расскажи ей о Нороэлль и моих поисках». Затем эльф поднялся и сказал: «Прощай… друг». Нурамон протягивает тебе руку и вдруг кажется таким неуверенным, словно ты мог бы не протянуть свою в ответ. Ты хлопаешь по ней и говоришь: «До встречи, друг. Может быть, в этой жизни, может быть, в следующей. Может статься даже, что мы встретимся в серебряном свете».

Нурамон улыбнулся и ответил: «Мы еще увидимся. И, быть может, вспомним прошлые встречи, о которых даже не подозреваем».

Эльф не знает, что его слова истинны. Он не спрашивал меня, встречались ли мы уже в другой жизни. Но стоя там, я понимал, что все случившееся повторяется. Друзья находят друг друга даже спустя много жизней.

Нурамон садится на Фельбиона и еще раз смотрит на тебя с признательностью. А затем уезжает, и ты смотришь ему вслед. Вспоминаешь об оракуле. Если бы ты мог подготовить его к тому, что ожидает и его тоже! Но Дареен настояла, чтобы об этом ты промолчал.

Эльф скрылся из виду, и ты ступаешь на дорогу до Эльбурина, чтобы обнять там Солстану.

Нурамон глядел на фьорд. Была зима, как и тогда, когда они отправлялись на эльфийскую охоту. Здесь все и началось. Наверху, у каменного круга, сражался со смертью Мандред. Здесь начал свою игру девантар.

Эльф помнил о том, каким чужим показался ему этот мир поначалу. А теперь все было знакомо. Он знал, сколько отсюда до гор, верно оценивал расстояние. Осталось только одно: этот мир все еще суров. Путешествие сюда доказало это. Стояла зима, лютая даже по меркам мира людей, мучившая его так же, как и Фельбиона. Иногда этот мир был просто слишком груб для эльфа.