Бернхард Хеннен - Во власти девантара

Вдалеке, по ту сторону леса, возвышался замок Эмерелль. Знает ли она, что они здесь? Говорили, что ей известно все, что происходит в Альвенмарке. Хотя, может быть, владычица сама пустила этот слух? О вторжении девантара она не знала ничего. Или знала? Позволила произойти этому, чтобы отвратить от своего народа другую, еще более страшную беду? Фародин глубоко вздохнул. Дыхание тут же превратилось в белое облачко. На широкой поляне не было ветра. Снег пошел гуще, и замок совершенно исчез вдали.

Кому дано изведать мысли Эмерелль! Фародин убивал для нее. Сказать, насколько часто, он не мог… Но ни мгновения не сомневался в том, что все, что он делал по ее поручению, служило исключительно во благо его народа. Неужели он ошибался? Над королевой тяготело проклятие знания будущего. Но то, что должно случиться, переменчиво. И никогда ни в чем нельзя было быть уверенным.

Только один раз Эмерелль говорила с ним об этом. Она сравнила будущее с деревом. Оно начиналось со ствола, который разветвляется, выбрасывает ветки, которые в свою очередь разветвляются все сильнее и сильнее. Тогда Фародин пошел в сад, встал под деревом и попытался рассмотреть снизу все сплетение ветвей и маленьких веточек. Это было невозможно. Нужно было повалить дерево, чтобы с уверенностью судить о чем-то. Вот так же и с будущим.

— Какая жуткая погода, — проворчал Мандред, ехавший рядом с ним. — Среди нас, людей, говорят, что в вашем мире царит вечная весна. Хорошенькая весна!

— Так всегда бывает, когда знатоки рассказывают о местах, где они никогда не бывали, — пошутил Нурамон. Он придержал поводья Фельбиона и указал куда-то вперед. — Вот он.

Мрачное, лишенное листьев, возвышалось перед ними старое дерево; не такое огромное, как Алаэн Айквитан, но тем не менее большое. Они спешились и остаток пути прошли пешком.

Фародин отчетливо видел в стволе большую трещину. Кора отслоилась, и древесина под ней стала гнить. Вокруг дерева лежали тонкие ветки, дань Дуба Фавнов осенним бурям. Дуб казался истощенным, почти умирающим.

Фародин ужаснулся. Никогда прежде он не видел в Альвенмарке гниющего дерева. Этого просто не бывает!

Нурамон тоже казался расстроенным.

Они нерешительно стояли у крепкого ствола и смотрели наверх, на крону. Голоса слышно не было. Фародин краем глаза изучал своих спутников. Ни жестом не выдали они, говорит ли с ними Дуб Фавнов или нет.

— У меня скоро ноги отмерзнут, — Мандред первым нарушил молчание.

— Мы должны поговорить с ним, — нерешительно произнес Нурамон. — Но как?

— Скажи-ка… ведь только позавчера Алаэн Айквитан заговорил с тобой впервые, не так ли? — Мандред переступил с ноги на ногу, прогоняя холод.

— Да, — ответил Нурамон. — И что?

— Ты жил на своем дубе много лет. Мне вот как раз пришло в голову, что, вероятно, нам придется ждать очень долго, пока Дуб Фавнов заговорит с нами. Как ты думаешь, мы можем разжечь костер?

— Костер? — голос зазвучал внутри него настолько внезапно, что Фародин испуганно отшатнулся. — Пожалуй, нужно быть человеком, чтобы в голову пришла идея представиться дереву, разведя под ним костер.

— Я должен извиниться за своего друга, — поспешил сказать Нурамон. — Он иногда немного торопится.

— Удержите его от того, чтобы разжигать костер. Я чувствую, что он все еще думает об этом. И он хотел взять для этого мои мертвые ветви! Неужели он совершенно лишен чувства такта? — пронзительный голос дерева был очевидно женским.

Мандред отошел подальше. Он ничего не сказал, но скрестил на груди руки, чтобы показать, что все еще мерзнет.

Фародин начал сомневаться в том, что было умно брать с собой сына человеческого.

— Мы пришли из-за Нороэлль, — негромко произнес Нурамон.

— Нороэлль, — голос Дуба Фавнов зазвучал мягче, теперь в нем слышалась грусть. — Да, Нороэлль… Ей никогда не приходило в голову разложить здесь костер. Мне кажется, что в последний раз я видела ее очень давно.

— Мы хотим отыскать ее.

— Хорошая идея, — согласилось дерево. Теперь ее голос звучал сонно. Ветви слегка потрескивали.

— Но для этого нам нужна твоя помощь, — вмешался в разговор Фародин.

— И как я могу вам помочь? — протянуло дерево. — Мне очень трудно было бы сняться с места и сопровождать вас в поисках…

— Ваш дуб сейчас уснет, — усмехнулся Мандред. — Если бы я не заговорил о костре, то она даже и не проснулась бы.

— Костер! — вздохнуло старое дерево. — Уберите отсюда этого наглеца! А то я заставлю его пустить корни. Пусть сам узнает, почему деревья не любят шуток с огнем.

Больше просить Мандреда было не нужно. Он вернулся к лошадям.

— А теперь он думает о секире, — загрохотал голос дерева. — Нет, мне действительно стоит…

— Пощади его, — сказал Фародин. — Пусть он и ведет себя плохо, но он готов отдать жизнь, чтобы спасти Нороэлль.

— Я знаю… — голос дерева снова зазвучал протяжно. — Я чувствую, что Атта Айкъярто ценит его. Он никогда не ошибается… я так думаю…

— Пожалуйста, не засыпай, — сказал Фародин. — Ты наша единственная надежда.

— Сейчас зима, дети. Мои соки уже не текут. Время отдохнуть. Приходите весной. Ведь у эльфийских детей есть время… Как у деревьев…

— Дуб Фавнов, — произнес Нурамон. — Ты можешь научить нас магии, которой учила Нороэлль? Научи нас, как открыть ворота на низшей звезде альвов.

Ответа не последовало.

— Она спит, — уныло произнес Фародин. — Боюсь, нам придется ждать до весны. Если она вообще поможет.

Они постояли еще какое-то время, но дуб ничего не ответил ни на один вопрос. Наконец они вернулись к лошадям. Фародин как раз собирался сесть в седло, когда заметил мимолетное движение в подлеске за дубом. Эльф вскочил на спину коня.

— Делайте вид, что ничего не замечаете, — негромко произнес он. — Нас подслушивали.

— Шпион королевы? — спросил Нурамон.

— Не знаю. Поеду в лес и выгоню его.

— А если он наш друг? — усомнился Нурамон.

— А почему он тогда прячется? — вставил Мандред.

— Вот и я так думаю! — Фародин рванул поводья и, вплотную прижавшись к гриве, понесся в подлесок.

Мандред, не колеблясь, последовал за ним.

Прежде чем они добрались до опушки, заросли расступились и на поляну вышло козлоногое существо. Оно подняло руки, чтобы показать, что не вооружено.

— Эйедин? — Фародин узнал конюшего королевы.

— Что ты забыл у дуба? — зарычал Мандред, которому никак не удавалось обуздать свою кобылку, и он в конце концов ударил ее кулаком по голове.

— Что я здесь забыл? — в густой черной бороде фавна блеснули белые зубы. — Мой прадед посадил здесь желудь, который привез с собой с нашей родины, Дайлоса. С тех пор фавны и силены, работающие при дворе, ухаживают за Дубом Фавнов. Она передает приветы на нашу далекую родину и уже оказала нам немало услуг. Так что вопрос не в том, что я здесь забыл, а скорее в том, что привело сюда вас.