Бернхард Хеннен - Во власти девантара

Фародин положил правую руку на рукоять меча. Он смотрел вниз.

— Там, внизу, врата, — негромко произнес эльф. — Мы должны стараться вести себя как можно тише. — Он взглянул на Мандреда. — Кто знает, что нас ждет там.

— А мы действительно в той библиотеке, которую вы искали?

Фародин пожал плечами и двинулся вперед.

— В любом случае мы уже не в твоем мире, сын человеческий.

Мандред последовал за эльфийскими воинами, стараясь не шуметь. Прошло некоторое время, прежде чем они достигли врат. Теперь на стенах были изображены кровавые битвы между существами из света и мужчинами и женщинами со звериными головами. Второго портрета человека-кабана не было. Что бы с ним ни произошло, в более поздних сражениях он участия не принимал.

Врата, которыми заканчивалась спиральная лестница, были более четырех шагов в высоту. По ту сторону находился длинный узкий коридор, стены которого были из полированного гранита. Потолок был, пожалуй, более двадцати шагов в высоту. К нему были прикреплены странные выступы, словно кому-то понадобилось передвигаться вдоль потолка. Через равные промежутки между выступами были встроены янтарины. А стены полностью покрывали колонки крохотных значков. Кому захочется читать такое? Мандред запрокинул голову. И как можно прочесть то, что написано высоко на стенах?

Немного впереди на четырех цепях висело оббитое кожей сиденье. Способ, которым оно было подвешено, напомнил Мандреду колыбель, которую он смастерил давным-давно. Она свисала на четырех крепких веревках с потолка в длинном доме. Ярл почувствовал, как к горлу подступил комок. Все это прошло! Глупо думать об этом.

Они сделали около двадцати шагов по коридору, когда слева показался еще один коридор с высоким потолком и исписанными стенами. Главный вход потерялся вдали. С потолка на равных расстояниях свисали сидения.

Эльфы решили двигаться прямо. Мандреду было все равно, куда идти, лишь бы вновь не оказаться над пропастью.

Они оставили позади еще три ответвления, когда Фародин поднял руку в предупреждающем жесте. Эльф вынул из ножен меч и прижался к стене. Немного впереди находилось еще одно ответвление. Мандред поднял секиру к груди. А потом услышал. Стук подков! Ему тут же вспомнилось изображение человека-кабана. Чудовище ходило на раздвоенных копытах.

Мандред почувствовал, как ладони стали влажными. В любой миг он был готов к тому, чтобы услышать в своих мыслях насмешливый голос девантара. Но вместо этого послышался звон цепей. Стук подков прекратился. Что-то тихонько пискнуло. Затем кто-то что-то пробормотал себе под нос и наконец глубоко вздохнул.

Мандред больше не мог выносить напряжения. Издав дикий боевой клич, он бросился за угол — и врезался в свисавшего с потолка кентавра. Тот вскрикнул от испуга и лягнул копытом. Удар пришелся Мандреду прямо в грудь и свалил человека с ног. Тем временем подоспели и его товарищи, недоуменно глядя на случившееся. Нурамон громко расхохотался. Ухмыльнулся даже Фародин.

Перед ними на двух ремнях, к которым были прикреплены цепи, свисал с потолка кентавр. При помощи рукояти и системы блоков он мог передвигаться вниз и вверх вдоль стены.

— Ваше поведение не свидетельствует о том, что в детстве у вас были хорошие няньки, господа! — Кентавр говорил по-дайлосски. Мандред хорошо понимал его, хотя слова казались несколько странными.

— В тех кругах, откуда я родом, принято извиняться, когда в неистовстве налетаешь кому-то… — кентавр смущенно откашлялся, — …на самую драгоценную часть тела. Однако поскольку вам неведомы простейшие правила хорошего тона, я, несмотря на ваше поведение, начну сам и представлюсь. Зовут меня Хирон из Алькардии, в свое время я был учителем королевы Танталии.

Эльфы тем временем совладали с собой и в свою очередь тоже представились человеко-коню.

Кентавр воспользовался поскрипывающей системой подъемных блоков и спустился вниз. Он ловко выбрался из ремней. Такого человека-коня Мандреду видеть еще не доводилось. Узкая повязка из красного шелка поддерживала длинные волосы Хирона, не позволяя им падать на лоб. Лицо его было покрыто глубокими морщинами, на груди лежала белая окладистая борода. Кожа была необычайно светлой. Но наиболее необычными были его глаза. Они были цвета свежепролитой крови.

— Мне очень жаль, — наконец выдавил из себя Мандред.

У кентавра через плечо висел колчан, из которого торчало несколько свитков. В поясных клапанах виднелись три стилоса и чернильница. Очевидно, он был не вооружен и, в целом, безобиден. С другой стороны, у него были эти красные глаза, подумал Мандред. Существам с красными глазами не стоит легкомысленно доверять!

— Мандред Торгридсон, ярл Фирнстайна, — представился он.

Кентавр склонил голову на бок и перевел взгляд с одного на другого.

— Вы здесь новенькие, не так ли? И, я так полагаю, пришли не с помощью от Сем-ла.

Мандред посмотрел на своих спутников. Очевидно, эльфы понимали столь же мало, как и он.

Хирон вздохнул, хотя по звуку то, что он сделал, больше напоминало сопение.

— Ну, ладно. Тогда я отведу вас к мастеру Генгалосу. Он — хранитель знания, который отвечает за эту часть библиотеки, — он повернулся. — Будьте так любезны, следуйте за мной… — он откашлялся. — Не мог бы один из уважаемых эльфов объяснить этому человеку, что пялиться на зад кентавра — невежливо?

«Вот же умник надутый», — подумал Мандред. Ему хотелось ответить этому парню как подобает, но брошенный Фародином взгляд призвал его к молчанию. Мандред поднялся и пошел за остальными, впрочем, на некотором отдалении. Еще одно замечание от этого кентавра — и он вгонит ему древко секиры в его лошадиную задницу!

Хирон вывел их из лабиринта гранитных стен в просторную комнату. Там рядами стояли деревянные полки, на которых лежали тысячи круглых глиняных дощечек. Мандред глянул на некоторые из них и покачал головой. Похоже, по ним гуляли куры. Кто же может такое читать? От одного беглого взгляда на них должна болеть голова!

— Скажите вашему человеку, чтобы он немедленно положил дощечки обратно! — набросился кентавр на эльфов.

Мандред упрямо взял в руки еще несколько дощечек.

— Заберите дощечки у этого идиота! — выругался Хирон. — Это диски снов из погрузившегося в пучину Тильданаса. Они записывают воспоминания тех, кто берет их в руки и смотрит. Любое воспоминание, которое запишет дощечка, будет навеки стерто из памяти. Дайте этому ребячливому упрямцу некоторое время смотреть на эти глиняные дощечки, и он забудет даже, как его зовут.

— Урок сказок скоро закончится? Такими историями будешь детей пугать, красноглазый, а не меня.

Хвост кентавра обиженно дрогнул.