Юлия Кулинченко - От топота копыт [СИ]

Я, наверное, в десятый раз толкнула тяжелую дверь. Надежная, зараза! Да и смысла? Даже если отсюда выберусь, есть еще засов на воротах. Сомневаюсь, что китоврас благосклонно разрешит мне его открыть… Что делать то?! Что!

За окном раздался шорох, и боязливые перешептывания…

Я прижалась носом к стеклу силясь разглядеть шепчущихся. Судя по голосам – дети, мальчик и девочка. Ребятня притаилась под окном, и как я не силилась, скашивая глаза, разглядеть удалось только две белобрысых макушки.

-А дядька Ветан говорит, – в девчоночьем голосе изрядная доля сомнения, – что нельзя разговаривать с чужими. И вообще…

-Мы же не разговаривать, – перебивает мальчишечий,– посмотреть-то хочется. Вдруг она жуткая, как страхозверина болотная. Не зря же ее под замок спрятали.

-И вовсе не жуткая. Я ее со спины видела.

-Так то со спины!

Я поморщилась от боли в ноге. Дети… Надо с ними подружиться попробовать. Вдруг и помогут чем? На ум сразу пришла легенда о Светане – рыцаре, как его магик-людоед в погребе запер. И если бы не дочка хозяйская, что над статным парнем сжалилась, быть бы Светану обедом! А так и выбраться смог и подвигов во славу ветробожию совершил множество.

Затихли вроде? Неужто ушли? До хруста позвонков изогнула шею, вглядываясь. Мальчишечья вихрастая физиономия возникла за стеклом так неожиданно, что я с испуганным взвизгом шарахнулась вглубь комнаты. За окном отозвались дружным ором на два голоса. Вслед раздалось заполошное квохтанье. Малышня унеслась, распугивая кур. Вот и подружились! Я задумчиво вгляделась в отпечатки маленьких копыт в дворовой пыли и попыталась представить себя со стороны… Еще бы не испугаться! Расплющенная по стеклу лохматая харя с вывернутым носом и дико выпученными глазами. Страхозверина, одним словом!

С трудом поддела массивную раму, распахнула окно, впуская свежий ветерок. На улице все стихло. Разбежавшиеся куры потянулись к перевернутой поилке. Цветастый петух деловито закурлыкал, подзывая свой гарем на какие-то найденные вкусности. В теньке под навесом разлеглась толстая рыжая кошка. Кругленькая такая «мышеловка». Налопалась, небось, и спит себе…

Кстати, а кормить в этом доме будут?

Словно в отместку с улицы пахнуло сквозняком, ноздри защекотал острый запах жареного мяса. Желудок забурчал и свернулся в стонущий комок.

Это что? Новый вид степных пыток? Голодная пленница захлебывается слюной?

Увы, ничего, хотя бы условно съедобного, в моей темнице не наблюдалось. Да и какая это темница, скорее гостевой домик. Две небольшие комнаты. Лежанка и запертый сундук в одной, обеденный стол, книжные полки и невысокий стеллаж с мелочевкой в другой. На большом столе виднелась накрытая полотенцем горка, на поверку оказавшаяся кувшином с водой и кружкой. Водичка пришлась весьма кстати. Остатки похмелья еще бродили в организме, царапаясь в горле колючей сушью.

Прихлебывая живительную влагу, заглянула на полки. На глаза попался резной гребешок. Задумчиво повертела вещицу, запустила в спутанные патлы. Белобрысый колтун расчесыванию не поддавался. Нажала посильнее. Жалобно тренькнуло, и на пол посыпались сломанные зубчики. Смутившись, кое-как выпутала гребень из волос и запрятала поглубже на полку. Покосилась на второй, покрепче и с широкими зубьями, судя по всему, хвостовой. Прикинула, как его применить и с сожалением отбросила идею привести себя в порядок. Если в теории: за дверью стоит маленькая метла на короткой ручке. Можно обмотать прутья платком, привязать расческу и попытаться… Воображение охотно подкинуло картинку: извернувшись, вычесываю хвост, тут открывается дверь и заходят старосты. И я, насмерть запутавшись, элегантно помахиваю застрявшей в хвосте метлой…

В ноге стрельнула боль, я дернулась, кружка выскользнула из рук и загрохотала по полу, весело расплескивая содержимое. В неуклюжей попытке словить, зацепила локтем стеллаж. Загрохотали, посыпались баночки, в нос ударил характерный запах мыльного корня. Копыта поехали на размокших корешках, пытаясь не упасть, я судорожно вцепилась во что-то на стене, затрещало дерево, посыпались щепки, и я в обнимку с полкой рухнула на пол.

– Что здесь происходит?

От звуков строгого голоса в голове прояснилось. Кое-как сфокусировав взгляд, я объяснила серым коленкам:

– Я нечаянно… Зацепилась… Сбила и вот…

– Понятно. Ветан! Помоги гостье!

Еще через пару минут знакомый уже привратник стянул меня с мыльной лужи и помог подняться на ноги. Как ни странно падение обошлось без увечий.

Обладательница серых коленок и строгого голоса оказалась пожилой кентаврой, потрясающей серебристо-серой масти. Представилась Риной и вызвалась проводить к старостам, у которых ко мне накопились вопросы.

Встреча со старшими прошла даже спокойнее, чем я надеялась. Попросили вкратце рассказать историю своего побега, мягко попеняли на непослушание и выпроводили восвояси. Замок с домика пообещали снять, и вообще, в пределах общины мое перемещение не ограничивать. Голубок уже махал крыльями на полдороги к Топотью, торопясь донести до матушки весть о поимке блудной дочки, когда я вышла из общинного дома. Солнце клонилось на закат, посеребрив до рези в глазах ближайший прудик, притулившийся к общинному забору. При ближайшем рассмотрении пруд оказался низким, едва ли мне по колено, клепанным металлическим чаном, локтей двадцати в длину. Я наклонилась, вглядываясь в водную гладь. Отражение подернулось рябью, пошло разводами, и на меня внимательно уставилась серая лупоглазая лягушка. Хрипло булькнула, выпустив пузырь воздуха, и скоренько убралась обратно на дно.

– Что, не нравлюсь, да? – буркнула я, запоздало хлопнув по воде ладонью – Я и сама себе последнее время не очень нравлюсь…

– Ита! Что ты там плещешься? Я тебя уже давно жду!

Знакомая серебристая кентавра нетерпеливо топталась у края чана, позвякивая пустым ведром.

Рине я обрадовалась как родной. Кроме нее и китовраса Ветана знакомцев в общине не наблюдалось, а спрашивать у первого встречного: « Где тут можно покушать раздобыть?», как-то неудобно. Бедный желудок уже даже бурчать перестал. Усох, наверное.

Образ пирожков замаячил с новой силой, рот наполнился слюной.

Увы, пришлось еще немного потерпеть. От предложения помыться с дороги я отказаться не смогла. Кентавра отвела меня на огороженную ширмой площадку у края чана и любезно предложила помочь.

Казалось, что с каждым следующим вылитым на круп ведром, вместе с водой уплывает усталость и тревога последних дней. Какое же счастье помыться нормально с мочалкой, мыльным корнем и скребком. Когда не надо никуда бежать, за кого-то волноваться., от кого-то спасаться, а можно просто расслабиться и окунуться в водную свежесть. На минуту показалось даже, что я дома. И не было прошедших сумасшедших дней. Вот сейчас оботрусь широким полотенцем и домой, за стол, с матушкой и Мийкой взвар с плюшками пить…