Антон Орлов - Заклятые пирамиды

– И вовсе нет!

Всей душой протестуя, Дирвен неуклюже поднялся сначала на четвереньки, потом на ноги. Отпустило.

Энга тем временем связала ужасательнице руки.

– Когда очнется, пусть идет сама. Я заставлю. А ты сосредоточься на том, чтобы не позволить ей пустить в ход «ведьмину мясорубку», твоя воля должна пересилить.

Вначале нужно было всего-навсего не поддаваться сонному оцепенению, по-прежнему изнывая под тяжестью ноши. К этому он притерпелся. Хуже стало потом, когда пленница пришла в себя.

Ее звали Флаварья. Красивое старинное имя, довольно редкое. Сразу всплывает в памяти балет «Русалочий лес» и нашумевший авантюрно-философский роман «В поисках прекрасной Флаварьи», учитель Орвехт настоятельно советовал Дирвену прочитать его – «может, умных мыслей наберешься».

Существо, которое Дирвен, стиснув зубы, тащил к восточным ущельям Разлучных гор, не имело ничего общего с романтическими девушками из балета и книги. Душа ужасательницы напоминала ему кухонную тряпку, которой смахивают со стола крошки: для нее такие крошки – все люди, кроме адептов Ктармы, они не нужны, и место им в помойном ведре. Она к ним даже ненависти не испытывала, была только праведная брезгливость, непоколебимое, почти восторженное ощущение своей правоты и желание совершить хороший поступок, уничтожив тех, кто не нужен. Пусть всех за раз не получится, но хотя бы какую-то часть: ей сказали, что от ее «мясорубки» умрет несколько сот человек, таким образом Флаварья выполнит свой долг перед Ктармой и богами. Она хорошая и чистая, а те, кого она должна убить, плохие и грязные, поэтому боги ее похвалят, вознаградят по заслугам… После смерти она будет жить в дивном небесном дворце, и все ее желания будут тотчас исполняться.

Она теперь шла сама – вернее, Энга волокла ее силком, ухватив за капюшон крестьянской куртейки, – и Дирвену оставалось только мысленно с ней бороться, не давая запустить «ведьмину мясорубку». Флаварья понимала, что попалась, и убить несколько сотен человек ей больше не светит, но хотя бы вот этих двоих грязных, вставших поперек дороги! А Дирвен снова и снова вспоминал тех, кого видел на площади Полосатой Совы за мгновение до того, как они по воле такой же малахольной убийцы превратились в кровавое месиво. Цветочницу с нарциссами и ухлестывающего за ней сурийца в залихватском, хотя и грязноватом, тюрбане, тощего монашка, у которого порвался ремешок на сандалии, маленьких смуглых попрошаек, парочку влюбленных, компанию веселых студентов… Или начинал думать о людях, которых знал: учитель Орвехт, матушка Сименда, Хеледика, хоть она и обманщица, школьные наставники и одноклассники – пусть они живут дальше, пусть с ними никогда не случится такого, как с теми прохожими на площади с изваянием совы на каменной тумбе. И сам он тоже хочет жить, и еще ему хочется, чтобы Энга осталась жива.

Ради того чтобы жизнь продолжалась, он выдержит этот беспощадный тупой напор, идущий со стороны Флаварьи. Несмотря на свою девичью привлекательность, она похожа на заскорузлую старую тряпку, сметающую со стола сор, и каждая соринка – чье-то существование в этом мире. Дирвен ей не уступит, кровь из носу, не уступит… У него и впрямь пошла носом кровь, но он лишь утерся рукавом, не отвлекаясь от поединка.

– Держись, – подбодрила союзница. – Недалеко осталось.

– Так вон же сколько топать, – сдавленно прохрипел Дирвен, махнув рукой туда, где куталась в синеватую дымку верхушка Мышиной.

– Все не так плохо, как тебе кажется. Мы сейчас идем не к Мышиной горе, а лисичку из беды выручать.

– Какую лисичку?! – оторопев, он едва не споткнулся.

– Здрасьте – какую… Ты, главное, от своего дела не отрывайся.

У Энги что – ум за разум зашел?.. Но отвлекаться и правда нельзя: чудовищных размеров тряпка, благоухающая закисшими кухонными помоями, только и ждет, чтобы он дал слабину, – тогда она начнет свое неумолимое движение, сметая все, что попадется на пути. Сама она грязь и гадость, он ей не позволит! Это тяжелее чего угодно, что ему приходилось делать раньше, но он все равно выдержит. И не уступит… И не свалится…

Если бы Флаварья раздумала убивать людей, он бы не стал убивать ее. Отправил бы с помощью амулета мыслевесть магам Ложи, что ужасательница раскаялась и согласна сотрудничать. Уловив это, она попыталась заморочить ему голову, но чары сцепки не оставляли места для обмана: обе стороны друг перед другом как на ладони. Жаль, что девчонка не хочет взглянуть на вещи иначе… Она и за это попыталась ухватиться, но Дирвен опять не поддался. Его готовили к тому, что ужасатели не только запугивают, но еще и стараются вызвать сочувствие: два мощных орудия, применяемых ради одной и той же цели. Благодаря наведенным Энгой чарам он видел ее внутреннюю суть – и не мог сочувствовать бессмысленной тупой силе, якобы «знающей, чего хотят боги». Никогда в жизни Дирвен не сталкивался ни с чем, настолько же угнетающим и отвратительным: это было хуже и овдейского суда, разлучившего его с мамой, и недоброй памяти исправительного приюта.

Близкий вой Каменного Лиса показался ему почти музыкой: хоть что-то из другой оперы.

Энга остановилась и, когда стенания демона смолкли, потребовала:

– Сыграй на «Флейте».

– Так рано же возобновлять твои чары…

– Делай, что я сказала. Так надо.

Силы в «Паучьей флейте» почти не осталось, но еще на раз ее хватило. Как хорошо-то без Флаварьи… Дирвен тоже зевнул, однако вовремя спохватился.

– Я схожу, поговорю с ним, – ведьма, тоже выглядевшая изрядно выжатой, мотнула головой в сторону теснины. – Надо обсудить кое-какие детали.

– Зачем? – заморгал Дирвен.

– Затем, что сейчас мы лисичку освободим. Хватит бедное животное мучить.

– Это не животное, это демон!

– Значит, хватит мучить демона. А ты пока сиди и радуйся, дальше пойдем налегке.

Она скрылась за поворотом, а Дирвен уселся на камень рядом с уснувшей ужасательницей. Энга же знает: тот, кто убьет Каменного Лиса, займет его место… Но она и не будет его убивать, это сделает «ведьмина мясорубка» – точнее, носительница «ведьминой мясорубки», в тот самый момент, когда плененный демон ее загрызет. Дирвен собирался сбросить Флаварью в ущелье, а поменяться местами с Лисом он бы и врагу не пожелал. Провел ладонью по лицу, размазывая испарину и засохшую под носом кровь. После растянувшегося на несколько часов ментального поединка сил у него почти не осталось. Не хватит его на то, чтобы дойти до Мышиной горы. И пусть замысел Энги ему совсем не нравится, другого выхода нет.

Вскоре та вернулась.

– Я сейчас отнесу ее к Лису. Ты жди здесь и готовься – рванем отсюда бегом. Когда я досчитаю до семисот, падаем на землю. Лис тоже будет считать, чтобы дать нам время убежать, так мы с ним договорились. В общем, падай одновременно со мной, а потом прикрой руками голову и разинь рот пошире, иначе можешь оглохнуть. Не знаю, нужно это или нет в случае с «ведьминой мясорубкой», но лучше подстраховаться. Все понял?