Юлия Фирсанова - Возвращение

– Змея? Чего только не услышишь ненароком о девушке! – не то удивился и восхитился, не то в шутку испугался Лакс, отряхивая брюки после ползания по земле.

– Вы оборотень, почтенная магева? – Вот уж кто заробел всерьез, так это юный Ромел, он отступил от меня на всякий случай на пару шагов.

– Нет, в тех краях, откуда я родом, астрологи, руководствуясь периодами движения звезд и их расположением на небосводе, разбивают время на определенные циклы. Так вот, по их выкладкам я родилась в год Змеи, – гордо объявила юноше. – Знак Змеи дарует рожденным под его эгидой мудрость, жаль только, ядовитыми зубами не награждает!

Фаль звонко рассмеялся, вообразив кусачую магеву, а вот Лакс, напротив, пробормотал себе под нос: «Хорошо, что не награждает». Гиз то ли успокоился, то ли сделал вид, что успокоился, и больше к теме опасного браслета не возвращался, а я предусмотрительно умолчала об одном маленьком чуде: когда говорила про «желание» браслета «сбежать из заточения», змейка легонько сжалась на моем запястье, и волна тепла прокатилась по руке. Для меня стало ясно: украшение подало знак.

В последний раз заглянув за край обрыва и вновь не узрев ни единого спецэффекта, мы покинули окрестности оврага. Из-за потенциальной опасности я снова пропустила Гиза вперед. На самом-то деле опасность в лесу мне угрожала лишь одна – заблудиться в трех соснах, ибо с ориентированием на местности у почтенной магевы было туго. Не то чтобы совсем швах, но самостоятельно выбраться из леса, виденного во второй раз в жизни, – увольте. Для руководства такими путешествиями существуют специальные люди, и мой телохранитель один из них. Лакс, впрочем, тоже ни в каких дебрях не заплутает, вот только пусть уж лучше он рядом со мной идет, чем впереди мелькает. Поболтать можно. А с бдительным Гизом какой разговор? Из всего ассортимента общения – возможность лицезрения спины киллера. А задница у него весьма ничего, не хуже, чем у Лакса, кстати, мускулистая, поджарая. Сплошное эстетическое удовольствие и никаких хмурых или ироничных взглядов, ибо задом даже Гиз смотреть неспособен.

Ромел тоже предпочел идти рядом со мной, чтобы заодно повыспрашивать самого, как ему казалось, сведущего в творящихся безобразиях члена коллектива. Перепрыгивая с ловкостью прыткого горного козлика через ветки, юноша говорил, даже не сбивая дыхания:

– Это что же выходит, у нас в овраге какой-то храм древний закопан был, а мы слыхом о таком не слыхивали! Как же такое возможно, магева?

– Наверное, те времена, когда этот храм стоял на вашей земле и имел своих прихожан, были так давно, что ни книг, ни легенд об этом не сохранилось, – рассудила я, не вдаваясь в лекцию о почвообразовании. – Чтобы такая махина камня под землю ушла, не один век нужен или сильная магия. Но я думаю, тут все-таки о большой давности речь идет, а не о чарах.

– Почему же тогда мы его речь понимали? С древних пор язык должен был измениться, – здраво спросил Ромел.

– Думаю, магия храма или самого жреца действовала, мы слышали его голос, а смысл речей напрямую проникал в сознание, – поразмыслив, ответила я. – Своего рода телепатия со звуковым сопровождением!

– Слушай, Оса, если Грипет был тем убийцей, который здешний люд в страхе держит, то кто же тогда убил его самого? – привычно делая вид, что все заумные суждения ему понятны и разъяснений не требуют, подкинул коварный вопрос Лакс.

Не думавший до сих пор о простых причинно-следственных связях происходящего, Ромел встал столбом.

– А разбойники и убили, те самые, которые на Миданском тракте шалили, – невозмутимо пояснила, вспомнив красочные иллюстрации преступной деятельности, осевшие в моей памяти в процессе изучения жизненного пути одного из членов банды «недостриженных», ныне функционирующего в качестве коня Кейра. Я могла не запомнить лица бедолаги лекаря, но его действительно броскую рубаху забыть было бы сложно. Именно Грипет фигурировал в памяти нашего жеребца.

– Те самые? Откуда знаешь? – на сей раз неподдельно удивился рыжий.

– Магия, – коротко ответила я, не вдаваясь при постороннем в объяснения. – Так что вопрос с бандитами в здешних краях закрыт, крестьяне могут спать спокойно до тех пор, пока сюда не забредут работники ножа и топора из других мест.

– Значит, все? – немножко оторопело переспросил Ромел.

– Чего «все»? – не понял Лакс.

Юноша немножко помялся и промямлил стеснительно, едва не поцеловавшись носом с одним особо приглянувшимся дубом:

– Приключение…

– А на что ты рассчитывал? Чтобы мы по лесам дней десять ковырялись, идя по следу изощренных лиходеев, без пощады боролись с ними мечом и магией, провозглашали патетические лозунги о победе добра над злом, а в итоге получили бы в награду гору сокровищ, всеобщее восхищение и поцелуи юных дев? – не без ехидства поинтересовалась я, Гиз хмыкнул, соглашаясь с вопросом.

– Ну не совсем… – застеснялся Ромел, удушливо краснея и совершенно не героическим образом спотыкаясь на ровном месте.

Зуб даю, думал парень именно так, как я изложила, и не сознавал, что думает глупости, до тех пор, пока их ему не пересказали. Молодой еще, небось книжки глупые романтические читал и фантазировал! Сама такая была.

– Приключения – это не слишком приятная штука, когда их доводится испытывать на своей шкуре, – поделился опытом Лакс, с мягкой иронией взирая на юнца. – И еще не факт, что из такой переделки, которую потом безбожно переврут менестрели и разукрасят всякими красивостями, живым выбраться удастся, а про мертвых очень редко истории сочиняют, а если и сочиняют, то мертвым, по-моему, уже без разницы треп живых. Так что, парень, ты про приключения лучше в тавернах слушай или в книжках почитывай. Целее будешь, да и удовольствия не в пример больше.

Ромел дернул носом и промолчал, бить в меру циничные аргументы рыжего было нечем, а и соглашаться с их правдивостью страсть как не хотелось. Ну ничего, повзрослеет, остепенится, никуда не денется. Маму-то не бросит в одиночку с поместьем ковыряться, значит, придется ему хозяйственными вопросами заниматься, а захватывающие приключения останутся лишь в мечтах. Не всем же так везет, как мне!

Гиз вывел нас к домику травника как раз вовремя: Дэлькор уже успел подчистую объесть все лекарственные грядки и теперь со скучающим видом исследовал кусты, изредка что-то вещая по-жеребиному понимающим его с полуслова лошадям. Молодчага, мою просьбу исполнил в точности! Ни одна скотинка не удрала.

Мы спокойно покинули пределы очищенного от чудовища леса и вернулись в поместье, к ожидающим нас людям. Попавшийся на дороге люд, как мне показалось, был малость разочарован. Небось слух о том, что мы отправляемся ловить чудищ, по деревне успел разлететься. Так что возвращение нашей компании в прежнем составе, без ран (ссадина от жесткой дубовой коры на скуле Ромела не шла в счет!), порванных или окровавленных одежд и без самого захудалого монстра стало для жаждущего зрелищ крестьянства форменным обломом. Ну ничего, подождут, пока сарафанное радио из поместья донесет до них весть о наших героических деяниях.