Галина Романова - Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри

— Собой? — Несмотря на напряженность ситуации, Сарла от души рассмеялась. — Что ты можешь предложить, длинноухий?

— Прикажите меня освободить, — прошептал Льор, глядя ей прямо в глаза. — И если то, что я предложу, вам понравится, пообещайте, что оставите Брехту жизнь. А я…

— Льор, не делай этого! — прошептал Брехт, но юный эльф не смотрел в его сторону.

Сарла кивнула, и державшие юношу воины отступили назад. Льор медленно встал с колен и одним движением сбросил штаны, оставшись совершенно обнаженным. После чего замер перед женщиной, словно на рабском торге — голова поднята, открывая горло, плечи расправлены, руки заведены назад.

— Ты прекрасно сложен, — промолвила Сарла после паузы. — Но мне не нужен любовник. А раб…

— Позвольте, госпожа…

Льор одарил ее улыбкой и отступил на шаг. Чуть-чуть повернулся, изгибаясь всем телом, взмахнул руками и… Первые движения были робкими и неуверенными, словно он танцевал впервые в жизни, но потом постепенно ритм стал убыстряться. Брехт, напряженно следивший за юношей, помотал головой: ему показалось, что откуда-то льется нежная легкая мелодия. Впрочем, если судить по выражениям лиц остальных зрителей, музыку услышали все.

«Танцуй, малыш, танцуй! — Брехт улыбнулся, поняв, что задумал тот. — Это твой шанс!..»

Странная музыка сменила ритм — и так же сменился танец эльфа. Он прошелся по галечному пляжу маленьким смерчем, заставив всех невольно расступиться. Изящный, гибкий, красивый — даже мужчины следили за каждым его движением горячими от страсти глазами, — в его танце была магия, и зрители невольно вздрогнули, когда, сделав последний пируэт, Льор, как подкошенный, рухнул перед Сарлой на колени. Музыка оборвалась.

— Что ж, — в напряженной тишине прозвучал голос Ведущей, — ты предложил достойный выкуп… Решено! Этот орк будет жить до тех пор, пока мне будет нравиться твое искусство. Но в тот день, когда я выражу недовольство твоим танцем, он умрет!

Еще ни разу Брехту не приходилось сидеть в темнице. Собственно, его жизнь была достаточно коротка, и он многого не успел. «И подозреваю, что не успею уже никогда!» — мрачно думал он, рассматривая каменные стены и зарешеченное отверстие в потолке: тюрьма представляла собой настоящий подвал, куда узника спустили по лестнице. Постелью ему служила охапка свежесрезанных веток с вялой листвой и собственный плащ, доставленный из комнаты. Ни оружия, ни других личных вещей ему не вернули, да и какой прок в копье, например, здесь и сейчас? Разве что заколоть тюремщика?

Кормил его, кстати, немолодой мужчина, немногословный и явно обиженный на жизнь. Он приходил дважды в день, открывал окошко, впуская чуть больше света и свежего воздуха, кидал вниз сверток с куском хлеба и овощами и спускал на цепочке кружку с водой. Узнику полагалось выпить ее сразу и не пытаться задержать кружку — в противном случае тюремщик просто отпускал цепочку, оставляя кружку внизу. Еще в первый день он предупредил, что кружка одна на всех, и, попытавшись ее оставить, Брехт лишит воды не только себя, но и остальных, поскольку он здесь не один.

Значит, Терезий где-то рядом. Возможно, тут же находится и Уртх. Последнее было горше всего — на старого шамана у него была вся надежда. Не верить же всерьез, что свобода зависит от девушки и мальчишки? Ну какой из Льора боец? Он и фехтовать-то толком не умеет. Правда, учится хорошо и быстро, но это, скорее, врожденная ловкость и тренированное тело. А нужен еще и воинский дух, которого у юного эльфа нет. Нет, на Льора никакой надежды.

На богов, как выяснилось, тоже. В первые несколько минут пленения Брехт попытался воззвать к Гэхрысту, но, сколько ни старался, отозвался лишь тюремщик, предупредивший, что за поднятый шум придется расплачиваться уменьшением ежедневной порции. Сам же бог войны хранил молчание, такое упорное, что, покричав еще немного, молодой орк махнул на него рукой. В конце концов, орки столько лет жили вообще без богов!

— Проживут и дальше, — проворчал он, погрозив в пространство кулаком. — Тем более, если меня тут убьют, они снова окажутся в одиночестве и никто о них больше не вспомнит… Так и знайте! — снова повысил он голос. — Вот помру здесь — будете знать!

— Ага, — отозвался ворчливый голос тюремщика, — по запаху.

— Ну да, — фыркнул Брехт. — Назло вам всем буду тут лежать и вонять!

Дни потянулись однообразные, монотонное существование заполнялось лишь ожиданием прихода тюремщика с очередной порцией пищи. И Брехт даже немного испугался, когда в неурочное время наверху послышались легкие шаги. Кто-то — молодой мужчина или женщина — ступал осторожно, явно не желая, чтобы его заметили. Но обмануть чуткий орочий слух нежданному гостю было не под силу. И к тому времени как на решетку упала тень, закрыв и без того тусклый свет, узник был уже морально готов к приему.

— Эй, гурх, это ты? — позвали его.

Гурхами — «горцами» — орков звали все без исключения народы, живущие к востоку от горного хребта, на всех картах мира с давних пор (почти полторы тысячи лет) обозначенного как Орочьи Горы.

— Ну я гурх, — кивнул Брехт, садясь поудобнее. — Дальше что?

— Гурх, — судя по запаху, это был мужчина-магри, — ты… Я хотел тебя спросить…

— А что мне за это будет? — перебил его узник, решив, что терять ему нечего.

— За что «за это»? — Нежданный гость вспотел.

— Ну что мне будет за то, что я отвечу на твой вопрос? Как я понимаю, кроме меня, спросить тебе некого? Значит, готовься платить…

— Ну… я не знаю… А что ты хочешь?

«Пива, мяса и женщину», — мог бы ответить Брехт, поскольку это первое, что пришло ему в голову. Но, подумав, вслух он сказал совсем другое:

— Мне нужно знать, что с остальными. Со всеми остальными, понятно? Нас было пятеро в вашем гоблинами проклятом городишке! И мне нужно знать, что с ними? Все живы? Где они? И что готовят ваши… э-э… ну что с нами хотят сделать?

— Я не знаю, — пробормотал мужчина. — Но я попробую узнать…

— Вот когда узнаешь, тогда и приходи. — Брехт заставил себя зевнуть с риском вывернуть челюсть и демонстративно улегся, подложив под голову кулак. — А сейчас меня после сытного завтрака в сон клонит!..

— Ты… ты… меня прогоняешь?

— Отправляю по делам! — Орк отвернулся к стене. — Сбегай разнюхай, что сможешь, а потом приходи. Я буду здесь до конца месяца. И не дрожи так, а то с потолка труха сыплется!

С этими словами он закрыл глаза и заставил себя дышать ровно и спокойно, как человек, который в самом деле собирается поспать. Но вместо этого он чутко прислушивался, ловя малейшие звуки и шорохи, благо в подземелье было отличное эхо. Вот его гость прокрался по коридору, вот осторожно открыл скрипнувшую дверь, выскользнул наружу… Шаги удалялись, постепенно затихая на лестнице, ведущей вверх. И нигде ни малейшей задержки, означающей наличие дополнительных дверей и стражи, мимо которой тоже надо проскользнуть.