Галина Романова - Одинокий орк

И, повернувшись, направился прочь. Вышел на крыльцо и сел, утвердив талгат между колен и уперев его в землю.

Замок оживал. Откуда-то выползло несколько альфаров — в основном женщины и подростки. Еще одна эльфийка с окаменевшим от пережитого лицом и свежим синяком на скуле изо всех сил пыталась привести в чувство повешенных. Один альфар действительно пришел в себя, но другой его соплеменник и эльф не подавали признаков жизни. Эльфийке помогали две девушки: та, которую молодой орк нашел на пороге, и другая, незнакомая. Руки у помощниц так тряслись, что толку от них не было никакого.

— Безнадежно, — сказал Брехт, наблюдая за ее действиями.

Эльфийка смерила его злым взглядом через плечо, словно это он самолично предавал ее соплеменников позорной казни. Ее волосы были острижены до лопаток и повязаны платком.

— Не тебе судить, темноволосый!

Брехт только фыркнул и отвернулся. Этой женщине не понять, что он только что сделал.

С опушки вернулись те подростки и альфара с малышами. Переменившись в лице, мальчишка кинулся мертвому эльфу на грудь и заплакал. Эльф-подросток нерешительно топтался рядом, как чужой.

Внезапно кто-то тронул Брехта за плечо. Нет, подкрасться к оркам практически невозможно — они отлично чуют запахи и обладают острым слухом. Но Брехт настолько не ждал угрозы, что вздрогнул от легкого прикосновения. Вскинув глаза, он увидел ту самую женщину. Она уже сменила разорванное платье на мужскую одежду, подвесив к поясу меч.

— Воин, — бесцветным, но твердым голосом промолвила она, — нам нужна твоя помощь. Эти тела… там… они слишком тяжелы. Ты мог бы отнести их в лес и закопать? О своих мы позаботимся сами, но эти…

Брехт вздохнул и поднялся. Что ж, все правильно. Кому еще хоронить убитых, как не их убийце?

В холле ничего не изменилось, разве что двери в запертую комнату теперь были распахнуты, открывая тех, кого защищала леди: под охраной женщины и двух подростков толпились семеро детей разного возраста. Трое из них были явными полукровками двух-трех лет от роду.

— Мама! — Девочка рванулась к эльфийке, но та покачала головой — мол, пока оставайся на месте.

Старший из детей, мальчик, смотрел на орка с неприязнью будущего мстителя, но заметно побледнел, когда Брехт смерил его нарочитым оценивающим взглядом мясника. Осадив мальчишку, он вскинул одного из убитых на плечо и поволок вниз.

С работой он покончил часа через три, когда в лесной чаще уже сгустились вечерние тени и ощутимо похолодало. Ветер натянул облака, готовые пролиться осенним занудным дождем. Братская могила получилась приземистым, чуть вытянутым курганом, кое-как — мешали деревья — ориентированным с запада на восток. Обычай требовал провести первую ночь на краю свежей могилы, но Брехт слишком устал, чтобы вынести еще и ночное бдение. До полуночи он, может быть, и дотянет, а потом непременно свалится. Да и что он будет делать, если духи убитых напоследок решат чуть-чуть «пошалить»? Дома шаман непременно защитил бы его душу каким-нибудь амулетом, но здесь и сейчас его взять неоткуда. И Брехт ограничился тем, что трижды очертил могилу кончиком талгата, двигаясь строго задом наперед, а потом еще какое-то время плутал по окрестностям, сбивая души покойников со следа и распевая специальную «похоронную» песню.

Конечно, по уму, надо было тут же уходить куда глаза глядят, но прежде неплохо бы вернуть светловолосым лопату. Отмыв ее в каком-то ручье, Брехт прошел немного по воде — проточная вода отлично сбивает со следа! — прежде чем вышел к замку. Мелькнула слабая мыслишка о том, что, если души покойников все-таки преодолеют все преграды, они атакуют именно светловолосых и окончательно потеряют из вида того, кто лишил их жизни.

Как оказалось, в замке его ждали. Едва он поставил лопату у коновязи, как с крыльца послышался знакомый негромкий голос:

— Воин?

Рядом с леди обнаружилась еще одна эльфийка — та самая, с остриженными волосами и свежим синяком, — и мужчина-альфар. Они смотрели на орка с нескрываемой настороженностью. Они были вооружены, и Брехт невольно присвистнул: женщина держала армейский лук, [3] Армейский, или боевой, лук на порядок крепче простого, и, чтобы натягивать его, нужна большая физическая сила. и весь ее вид говорил о том, что она прекрасно им владеет. Только где же он был, когда в замок ворвались мародеры? Или эльфы открыли ворота и впустили нежданных гостей, не чувствуя подвоха?

— Мы ждали тебя, воин, — спокойно сказала леди.

— За этим? — Он кивнул на стрелу, нацеленную ему в лицо. — Тогда зачем позволили мне удалиться от могилы? Там же и прикопали бы… А теперь придется тащить труп в чащу на ночь глядя!

— Мы приглашаем тебя, — леди коснулась рукой локтя лучницы, и та с неохотой опустила оружие, — разделить с нами трапезу и отдохнуть.

— А не боишься?

Стрела опять нацелилась ему в лицо, но леди покачала головой:

— Уже нет.

С этими словами она жестом радушной хозяйки пригласила его переступить порог. Но сама лишь чуть-чуть посторонилась, так что Брехт невольно задел ее плечом. И, первым шагая через нижний холл, чувствовал на себе ее пристальный, оценивающий взгляд.

В трапезный зал идти пришлось через верхний холл, где в ряд были выставлены скамьи, на которых лежали приготовленные для погребения тела. Три — судя по размерам, эльфийские, еще три — альфары и одно совсем маленькое. Ребенок. Возле него на коленях, опустив голову и закрыв лицо руками, стояла молодая эльфийка. Она даже не пошевелилась, когда мимо нее прошла небольшая процессия.

Выжившие обитатели замка «Стрелка» столпились в зале возле накрытых столов. Брехт насчитал восемь женщин — включая и приведших его сюда, пятерых подростков обоего пола и семерых детей. Альфаров было чуть больше — полтора десятка взрослых и примерно столько же детей. Среди них находилось трое мужчин, четвертый был тот самый, что встречал орка на крыльце. Но даже вчетвером они бы не справились с одним орком.

— Еще мой сын, — догадалась о его мыслях леди, — но он тяжело ранен и находится наверху. Он совсем мальчик. Надеюсь, ты…

— Ты же сказала, что не боишься! — скривился Брехт и, решительно отстранив лучницу, шагнул к столу. — И давайте уже есть.

Леди перевела дух и кивнула домочадцам, чтобы рассаживались. Брехт занял ближайшее место, не особо заботясь о том, что вокруг него образовалось пустое пространство, а за столом в продолжение всей трапезы воцарилось тягостное молчание. Лишь дети время от времени подавали голос, но их быстро одергивали матери. Какое ему дело до этих перепуганных мирных жителей? Завтра он уйдет отсюда и никогда не вернется. Убийство сородичей служило словно неким знаком — в Империи Ирч ему больше делать нечего. Каждая светловолосая девушка теперь будет напоминать ему ту шаманку, которую он любил и которую потерял, отдав другому. Каждый соплеменник напомнит ему о могиле в лесу, ибо орк не должен убивать орка иначе, как защищая свою жизнь.