Джульет Марильер - Сын теней

— Ты права и не права. Ты за него в ответе. Ты изменила его судьбу. А теперь отгораживаешься от него. Ты хочешь лишить его собственного ребенка? — Финбар выглядел очень серьезным, но в его тоне не было осуждения. И все же его слова меня рассердили.

— А что ты прикажешь мне делать? Я даже не знаю, кто он. А он, между прочим, презирает меня. Он никогда не явится в Семиводье. Он считает нас… считает отца и маму виноватыми в том, что с ним случилось. Ты предлагаешь мне самой его разыскивать?

— Я ничего не предлагаю. Просто показываю то, что ты должна увидеть.

— Я… я встретила в лесу Дивный Народ. Хозяйку леса и ее спутника с огненными волосами. Они сказали… они приказали забыть этого человека. Они хотели заставить меня обещать, что я останусь в лесу и никогда не выйду замуж. Но я отказалась.

— А-а-а.

— Я просто не знаю, что думать. В том месте были и другие голоса. Более древние, и они сказали мне… казалось, они говорят, что мой выбор верен. И теперь я не знаю, что мне делать.

— Не плачь, девочка.

— Я не плачу… я… — Я чуть было полностью не расклеилась. Я мечтала увидеть Брана, но его вид пробудил во мне сосущую тоску по невозможному.

— Однажды мне тоже случилось изменить ход вещей, давным-давно, — сказал Финбар. — Возможность с риском для жизни спасти жизнь и свободу другого. Я воспользовался этой возможностью и не жалею об этом, хоть и не могу сказать, был ли мой выбор верен. Возможно, последующие события произошли в наказание за то, что я верил, будто что-то изменил. Как видишь, сейчас у меня нет возможности принимать участие в деятельной жизни. Я живу один и не принадлежу ни этому миру, ни другому. Я просто проводник. — За смиренным взглядом и спокойным тоном чувствовалась глубокая печаль. — Я знаю, какого поведения мне бы от тебя хотелось. Но я не собираюсь давать тебе советы. Сейчас, как я вижу, ты несешь слишком тяжелый для такой малышки груз. Дай мне хотя бы на время облегчить его. Позволь, я покажу, что к чему, ведь со временем у тебя возникнет необходимость использовать эту свою способность. Сядь тихо. Дай уйти всему, что беспокоит тебя.

Мое сознание постепенно заполняли образы: полная луна встает над озером, разливая по воде широкую серебряную дорожку. В рассветное небо взвивается первый жаворонок, и его песня звучит, словно гимн чистой радости. Ощущение, будто тебя обнимают сильные руки, теплые и надежные. Мы с Шоном скачем наперегонки вдоль озера, волосы у нас развиваются, сердца стучат, а мы хохочем и кричим от восторга, что живы, молоды и свободны… Склон холма, поросший молодыми дубками. Закатное солнце освещает зеленые листочки и превращает их в сверкающие золотые слитки. Заливистый смех младенца. Картинки сменяли друг друга, прекрасные, полные особого смысла, напомнившие мне обо всем хорошем, случившемся в моей жизни, заставлявшие меня радоваться, что я часть Семиводья и этой семьи. Я лучилась надеждой и благополучием. Образы на мгновение исчезли, и вот я уже гляжу в серые глаза, взгляд которых тверд, как камень. В надежные глаза. Я слышу голос, не принадлежащий Финбару. И он произносит: «Ты не должна делать все это одна, знаешь ли». А потом видения померкли, так же постепенно, как и пришли, сознание мое снова стало ясным, я открыла глаза, увидела перед собой неподвижные воды озера и фигуру дяди, глядящего на меня с того берега.

В голове у меня роилось столько вопросов, что я не знала, с чего начать.

— Ты научишься делать это так же, как и я. Это требует определенного усилия воли. Тебе нужно стать сильнее другого, достаточно сильной, чтобы своими мыслями изменить его собственные.

— Думаешь, мне придется это делать? Но когда?

— Я знаю, что придется. Но назвать точное время не могу. Ты сама поймешь, когда придет нужда. А теперь, Лиадан… Что насчет ребенка?

На меня неожиданно нахлынул страх.

— Ребенок мой, — яростно воскликнула я. — Я сама решу, что с ним будет. Ни эльфы, ни люди не смеют распоряжаться его судьбой.

— Ты права. Ребенок твой. И мужчину ты тоже хочешь вернуть, я видел это в твоем взгляде, когда ты тянула руки к картинке. Но этого мужчину нельзя приручить, Лиадан. Тебе не удастся держать его в Семиводье. А ребенок должен остаться здесь, это важно для всех нас. Возможно, именно твой ребенок — ключ ко всему. Я уверен, Дивный народ сказал тебе и это. Ты никогда не задумывалась, что, может так статься, заполучить обоих у тебя не получится?

— Без сомнения, все может быть и иначе, — сказала я, совершенно не понимая, к чему он клонит.

— Твой мужчина носит знак ворона.

— Он бритт. Я так думаю. Могу поклясться, что в нем нет ни единой капли ирландской крови. Он не может быть ребенком из пророчества. Это просто совпадение.

— Ты быстро ответила, — Финбар был серьезен. — Ясно, что эти мысли посещали и тебя. Но ты права. На его лице изображение ворона, достаточно дикое, чтобы удерживать на расстоянии всех, кроме самых упорных. Но все же он не подходит под слова пророчества. Ни бритт и ни ирландец, но тот и другой одновременно. Этот мужчина не подходит. Но зато твой сын подойдет.

Я протестующе мотнула головой.

— Успокойся Лиадан. Я говорю это, чтобы предостеречь. Сын носит знак своего отца в крови, в происхождении. Это неизбежно. Твой сын будет сыном ворона. Он пронесет по жизни соединенное наследие матери и отца. Бритт и ирландка, в которой слилась кровь двух народов. Все сходится. И время пришло. Как только узнают, кто отец ребенка, именно это все и скажут.

Меня прошиб холодный пот.

— Ты хочешь сказать, что будет лучше, если никто не узнает, чей это сын?

— Я этого не говорил. Для сына ужасно никогда не знать своего отца, а для отца — никогда не встретить своего сына. Спроси себя, почему ты рассказала именно те сказания, пока жила в банде. Я не пытаюсь повлиять на тебя, я не так глуп. Ты должна выбирать сама, как и мужчина с маской ворона, не знающий, что стал отцом. Возможно, ты продолжишь ломать общий узор. Но, в любом случае, будет мудро предпринять некоторые шаги для защиты ребенка. Возродились древние силы, которые мы считали давно ушедшими. Некоторые не хотели бы, чтобы этот ребенок вырос и возмужал. Здесь, в лесу он будет в безопасности.

— Откуда ты столько знаешь?

— Я ничего не знаю. Я просто пересказываю тебе то, что видел.

Я нахмурилась:

— Все: ты, мама, Конор, даже Владычица леса постоянно твердят о древнем зле. Что-то вернулось и с ним надо бороться. Но какое зло? Почему никто не объясняет?

Он посмотрел на меня с некоторой жалостью:

— Так они тебе еще ничего не сказали?

— Что? Что сказали?!

— Думаю, не я должен тебе все открыть. Конор взял с нас клятву молчания. Возможно, со временем, ты все узнаешь. А пока пусть твоя свеча горит, девочка. Твой мужчина сейчас очень далеко. И его окружают тени.