Галина Романова - Выбор наследника

— Его надо остановить! Ваш отец…

— Да. Отец пытался что-то сделать — и погиб! — воскликнул лорд Калливар. — А я не хочу умирать! Я пока не готов умереть…

Лорд Лоредар крепко ухватился за эту мысль:

— А без смерти никак нельзя?

— Не знаю! Если и существует другой способ, то лично мне о нем ничего не известно!

В часовне раздался странный звук — словно с хрустом треснула льдина под чьей-то тяжестью. Оба эльфа разом втянули головы в плечи и обернулись — Наместник со страхом, а его советник с любопытством.

— Идемте отсюда! — первым попятился лорд Калливар. — Я больше не могу тут оставаться!

Одни Покровители знают, чего стоило лорду Лоредару сдержаться и не толкнуть Наместника в распахнутые настежь двери часовни. Впрочем, вариант со смертью в качестве искупительной жертвы стоит запомнить и хорошенько обдумать на досуге.

Немудреная песня прекрасно ложилась на легкую стремительную плясовую мелодию, которая хороша была и без слов. Четыре гибкие девичьи фигурки вертелись в стремительном танце, надеясь перещеголять одна другую. Вела танец пышногрудая красавица со смуглой кожей. От нее старались не отстать две девушки-близняшки и совсем молоденькая девочка, не старше четырнадцати лет, такая же смуглянка, как и ее (сходство лиц было поразительным) красавица-сестра.

Гитарист бил по струнам, извлекая из инструмента столько, что бубен и легкие цимбалы казались лишними. На цимбалах наигрывал квартерон средних лет, бубен звенел в руках пышногрудой красавицы. Еще одна женщина и двое мужчин — юноша и мальчишка-подросток, — находились тут же. Они ожидали своей очереди выступать.

Летний вечер был теплым и немного душным, как будто ночью ждали грозы, и трактирщик озаботился тем, чтобы вынести все столы под открытое небо, на широкий двор. Их расставили полукругом, а в центре сейчас выступали бродячие актеры. Прямо посреди двора горел костер, бросал желтые и оранжевые блики на лица людей и немногочисленных нелюдей. Зрителей собралось столько (почти каждый ненадолго заходил в трактир, чтобы купить пива и закусок!), что трактирщик уже начал подумывать о том, чтобы позволить актерам переночевать бесплатно. Все равно с их помощью он сегодня прилично заработал.

Келлегор и сэр Ройдар сели так, чтобы лучше видеть танцовщиц. Оба с жадностью смотрели на представление, и вовсе не потому, что в Великой Паннории лицедейство было под запретом. Наоборот, король Кейтор поощрял искусство. Просто путешествие проходило без приключений, оба соскучились по ярким событиям и жаждали хоть какого-то разнообразия.

Завершив танец, пышногрудая красавица принялась обходить людей, собирая в бубен монетки, а ее место заняли два молодых человека, которые вместе с близняшками стали кувыркаться, жонглировать различными предметами и метать ножи, демонстрируя свою ловкость. Смолкла и гитара — менестрель отошел промочить горло перед сольным выступлением, — а цимбалы продолжали играть.

Внезапно взгляд женщины упал на сэра Ройдара и юного полукровку. Несколько секунд смуглянка смотрела прямо на них, а потом подмигнула, с намеком двинув бровью — мол, иди ко мне.

— Ух ты! — Келлегор с детским восторгом кивнул своему спутнику. — Сэр Ройдар, вы ей понравились!

— Нет, — тот усмехнулся в усы, — скорее всего, ей понравились вы, милорд!

— Но и слепому ясно, что из нас двоих лорд — вы!

Одетый довольно скромно, полукровка действительно больше походил на оруженосца или взятого «в науку» бедного родственника, чем на принца крови.

— Но смотрела-то она на вас! — с явным сожалением промолвил сэр Ройдар. — Эх, если бы меня поманила такая красотка, я бы…

— Да? — вскинул брови Келлегор. — А как же верность моей сестре?

— Делла Исмираль осталась в Паннории, — со вздохом признал граф. — Кроме того, мы пока не женаты и даже не помолвлены, так что я имею полное право на личную жизнь и развлечения… Вот только я этой красотке не нужен. Вон, она опять на вас смотрит!

Келлегор повернул голову. Смуглянка снова прошлась туда-сюда, почему-то не спеша подходить к их столу, но взгляд ее зеленых чуть раскосых глаз — верный признак того, что в роду у нее когда-то были либо орки, либо эльфы, — снова задержался на подростке.

«Я?» — тот ткнул себя пальцем в грудь.

«Ты, ты!» — выразительно шевельнулись брови молодой женщины.

Встав из-за стола и стараясь не смотреть на своих спутников — сэра Ройдара, поощрительно кивавшего ему со своего места, и его оруженосца, который откровенно подсмеивался над робостью герцогского сынка, — Келлегор послушно двинулся прочь от освещенного круга. Качнув юбками, смуглянка последовала за ним.

Наигрывавший на цимбалах квартерон посмотрел им вслед. Его старшая дочь сама решала, с каким мужчиной и когда ей проводить время, а пророческий дар, унаследованный от бабушки, позволял ей избегать неприятностей, но он все-таки волновался.

Они зашли за фургон бродячих актеров, и здесь Келлегор остановился, явно не зная, что делать и куда идти дальше. За околицу, в поля, до ближайшего сеновала или остаться здесь? А может, тайком привести смуглянку в комнату, которую снял сэр Ройдар?

Молодая женщина все решила за него. Она подошла и положила руки ему на плечи. В темноте ее глаза сверкали, как два уголька, отражая свет звезд.

— Ты красивый, — прошептала она и поцеловала подростка в губы.

— Но я не… — Келлегор почувствовал, что краснеет, — я не умею. Я никогда раньше не…

Дома, на Аметистовом Острове, который покинул восемь лет назад, он считался несовершеннолетним ребенком, и ни одна служанка-альфара — и тем более эльфийка — не обращала на него внимания, хотя он и был внуком самого Наместника. Оказавшись среди людей, юноша неожиданно выяснил, что большинство его ровесников уже давно познали женщину. Келлегор сначала оробел от более свободных человеческих нравов, а к тому времени, когда освоился, учеба уже отнимала у него все свободное время. Кроме того, более полугода он вообще провел в Доме Ящера, вдали от всяких женщин, так что пока в его активе было несколько торопливых поцелуев, сорванных у служанок в доме отца.

Смуглянка рассмеялась низким грудным смехом, от которого у полукровки все сжалось в животе.

— Я сейчас тебя всему научу, — прошептала она, снова приближая свои губы к его рту.

Когда все кончилось, Келлегор не знал, куда девать глаза. Привыкший учиться, он сейчас вспоминал свой первый опыт общения с женщиной, анализировал его и находил кучу ошибок — и свои трясущиеся руки, и неумелые поцелуи, и волнение, и страх, когда ловкие пальчики любовницы касались его тела. Он чувствовал себя так, словно провалился на самом важном экзамене своей жизни, но женщина рядом казалась вполне довольной.