Марина Дяченко - Ключ от Королевства

— Королевство! — Голос Оберона накрыл нас, как волной. Разом оборвался галдёж, даже лошади замолчали. — Пришло время проявить всё наше мужество. Напал враг, мы не сможем дать бой, но мы уйдём из-под удара. Карета останется здесь, и повозки тоже. Перегружайте продовольствие на лошадей. Всё, что можно бросить, должно быть брошено. Комендант, начинайте перегрузку. У нас есть пятнадцать минут.

Кто-то из принцесс заплакал в голос.

Оберон подскакал ко мне.

— Лена… Иди сюда.

Он всё ещё казался спокойным, но я чувствовала, как тяжело и страшно ему в этот момент.

— Слушай… мы сейчас рискуем. Очень. Мы должны силой магии пробить тоннель в песке и держать его, чтобы не обвалился. И пройти под землёй несколько десятков километров… Оживи! — Он протянул надо мной ладонь.

— Мы пройдём, ваше величество, — сказала я, чуть задыхаясь. — Что мне надо делать?

Темнота.

Песок под ногами. Тонны слежавшегося песка над головой. Такое ощущение, что тащишь на спине невероятный груз; иногда от этой тяжести валишься на четвереньки, но всё равно встаёшь и идёшь дальше. Тоннель в земле открыли ровно такой, чтобы могла пробраться лошадь; животные шли, пригибая шеи, тихие, отрешённые, какие-то «механические» — чтобы затащить их сюда, Оберон наложил на них заклинание, что-то вроде магического наркоза.

А людей никто наркозу не подвергал. Мы идём вереницей, держась друг за друга, — Оберон впереди, он пробивает тоннель. Ланс позади — он держит просевшие своды, норовящие накрыть хвост процессии. А мы с Гарольдом идём в середине каравана, и ощущение такое, что держишь всё небо на своих плечах.

Гарольд кашляет. Потолок сразу становится ниже; кто-то испуганно вскрикивает. Я напрягаюсь так, что начинают носиться перед глазами светящиеся «ракеты». Стонет песок (или мне кажется?). Свод поднимается чуть выше, я уже не касаюсь его навершием посоха…

Хорошо, что я маленького роста. Не надо идти, согнувшись в три погибели, как Гарольд. Навершие моего посоха бледно светится зелёным и красным; от этого света темнота становится ещё гуще, ещё черней. На ночное зрение не хватает сил. Не на что смотреть, ничего не надо видеть — надо ползти, как червяк, по узенькому тоннелю, грозящему вот-вот завалиться, и держать его, удерживать, реветь от натуги — но держать…

Нечем дышать.

Никогда больше не войду в лифт. Никогда не спущусь в подвал с низким потолком. Дайте мне пространства, дайте воздуха, неужели я больше не увижу солнце?

Нарастает усталость. Всё сильнее хочется бросить посох и упасть, а там пусть хоть что, пусть тонны песка накроют меня — я согласна, лишь бы отдохнуть, отдохнуть… Потолок проседает. Рядом хрипит, поднимая его, Гарольд.

— Ленка… ты… песню… какую-нибудь… знаешь?

Какую там песню — грудь сдавило так, будто моя песчаная могила уже накрыла меня. Тем не менее я выдавливаю из последних сил:

— «Наверх вы… товарищи… все по местам… последний парад наступает! Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг“. Пощады никто не желает!

Невпопад, но довольно громко подпевает Гарольд.

И на мгновенье становится легче.

Небо. Без облаков. Странный сиреневатый оттенок.

Я лежу на спине. Вернее, я полусижу, навалившись спиной на что-то мягкое. Белая рука с длинными пальцами ложится мне на плечо, и я понимаю, что рядом со мной — Оберон.

Другой рукой он обнимает Гарольда. Тот закатил глаза под лоб и блаженно улыбается. Под носом и на подбородке у него запеклась кровь, свежая струйка бежит из уголка рта. Оберон протягивает над ним руку, шепчет:

— Оживи…

Гарольд продолжает улыбаться.

На четвереньках подходит Ланс. Тянет за собой посох. Неровная дорожка на светлом и гладком песке. Ланс падает лицом вниз; Оберон протягивает руку над ним:

— Оживи…

Ланс поднимает голову.

Оберон валится навзничь. В бороде короля — кровь и песок.

Он без сознания.

Мы шли теперь по равнине, чуть волнистой, светлой. Брели, увязая в песке, лошади. Оберон шёл впереди, вёл под уздцы Фиалка; на моём Сером были навьючены мешки и бурдюки, он перешёл в распоряжение коменданта.

Я шагала рядом с Обероном, несла посох в опущенной правой руке. Навершие посверкивало зелёным и красным.

А вокруг ходил ветер. Из песка торчали зубцы разрушенных башен, обломки шпилей и стен. Наверное, здесь была когда-то страна — могучая страна; не знаю, что с ней произошло. Ничего не осталось. Всё поглотил песок.

— Ваше величество… что с ними случилось?

— Их погубило время, Лена. Самый безжалостный убийца, вандал и разрушитель.

Оберон чуть заметно прихрамывал.

— Почему вы не радуетесь? Мы ведь смогли… Мы прорвались…

Он улыбнулся:

— Не могу тратить сил на радость. Когда мы выйдем на зелёную равнину, где под сенью молодого леса будет место для нашего замка… Мы молодцы с тобой, Лена. А Гарольд и Ланс — вообще чудо. Мы не потеряли ни одного из наших людей. Хорошо бы всем теперь хватило воды…

Песок скользил, волнами обтекая статую, косо торчащую из бархана в стороне от дороги. Она походила на шахматную фигуру — строгое лицо, руки, сложенные на рукояти меча, полуприкрытые веки. Белели кости большого животного. Выныривала из белых волн гранитная рыба, разевала жаждущий рот, набитый песком. Текучие струйки вокруг создавали иллюзию движения.

Я вспомнила кабинет Оберона: песок на полу, а в песке оловянные солдатики, потерянные игрушки. Может быть, мы и есть такие солдатики, крохотные, упрямые, идём через пустыню, которая на самом-то деле — всего лишь чья-то песочница?

Не замедляя хода, я отвинтила колпачок фляги, болтавшейся на груди. Я хотела сделать всего один глоток — но не удержалась и допила всё до дна. И вспомнила город тысячи харчевен. Как много там было вкусной воды!

— Ваше величество… а вы хорошо знаете наш мир?

— Не так чтобы в совершенстве… но я жил там годами. Бывал в разных странах. Работал, между прочим, инженером на большом заводе, водителем, переводчиком…

— И всегда возвращались в тот самый момент, из которого ушли?

— Да. Ты беспокоишься о своём мире?

— Нет. Да. Только не теперь… А в нашем мире волшебство действует?

Оберон улыбнулся:

— В каком-то смысле. Ты ведь остановила ту женщину на остановке, выгнала ненависть из её души — хотя бы на секунду. Помнишь?

— А вы… как вы увидели меня? Как вы там оказались, в той толпе?

— Не случайно. Я давно тебя приметил. Ведь я искал человека с магическим даром.

— А по мне что — заметно?!

Он хотел ответить, но чёрный посох в его руке дрогнул.

— Впереди опасно, — буднично сказал Оберон. — Подавай сигнал магической тревоги — прерывистый луч в небо.

Их почти не было видно. Дуновение, дрожание воздуха, перетекание песка. Живые существа? Сгустки неведомой силы? Я не имела понятия. Я даже не могла себе представить, чем они опасны.