Юлия Фирсанова - Точное попадание

Комплекция трактирщика, как я уже успела убедиться, есть куда более эффективная вывеска и реклама его заведения, чем рисунки, надписи и завлекательные слова. Наша хозяйка полностью соответствовала имиджу владелицы постоялого двора, в котором мягко спится и сытно кормят. Пышные формы ее, игриво подчеркнутые тугим корсажем, походили на сладкие крупноформатные булки, по тому, как хищно засверкали глаза Кейра, я поняла: тот нашел подходящую кандидатуру на обогрев одинокого холостяцкого ложа. Нарядные, под цвет платья серьги с крупными красными камешками кокетливо покачивались в ушах, когда дама бальзаковского возраста приседала перед магевой в реверансе. Вряд ли это были рубины, хоть я и не спец-ювелир, чтобы с налету определять камни, но на какие бабки простой трактирщице прикупить такие драгоценности, если не резать постояльцев как поросят? Сынок ее, пока не выкормленный до объемов наглядной агитации, не то кивнул наскоро, не то мотнул головой и тут же вскинулся, чтобы повнимательнее разглядеть гостей. Наверное, магевы и в Мидане считались редкими птицами.

— Рады приветствовать вас, почтенная, в «Резвых рыбах»! Хант, поклонись магеве как следует, да сию же минуту, неуч! — прошипела трактирщица, отвесив крепкий подзатыльник сыну, и вновь улыбнулась нам.

— Не надо. — Я небрежно отмахнулась и сочувственно подмигнула пареньку, получившему взбучку. — Я не гонюсь за почестями, лишь бы ваше заведение и впрямь оказалось таким хорошим, как нам расписывал Лакс.

— Уверяю, вы не останетесь разочарованы! Мой постоялый двор один из лучших. — Хозяйка многозначительно помедлила, давая нам понять, что имеет в виду не «один из», а «самый», но врожденная скромность не позволяет ей заявить об этом во всеуслышание. — Вода в лоханях, полотенца подогреты, птица и поросеночек молочный на вертелах, рыбка на сковородах с маслицем и специями, вино красное явельское в колодезной водице стынет, постели в комнатах взбиты и проветрены. Соблаговолите взглянуть?

— На поросенка и птичку чуть попозже, пусть подрумяниваются, готовясь к встрече, — рассудила я с улыбкой, — а на все остальное обязательно.

Вооруженный ключами паренек вприпрыжку взлетел по лестнице, мы потянулись следом более степенно. Хант вручил ключ от номера Кейру и подвел меня к дверям напротив. Телохранитель деловито отодвинул паренька как мешающийся под ногами предмет мебели и первым вошел внутрь просторной комнаты. Секьюрити осторожно выглянул из окна и принялся осматриваться: изучил пол под двуспальной кроватью (ну наконец-то перина и целых две подушки!), обследовал каждый подозрительный угол, после чего кивком возвестил об окончании ревизии и скрылся.

— Почтенная магева?! — Любопытный паренек переминался на пороге, не давая мне возможности переодеться. — А почему вы сказали мамке, чтоб я не кланялся?

— А смысл? Разве ты станешь больше уважать магов только потому, что должен бить им поклоны? Полагаю, нет. Посуди сам, Хант, для чего люди знатные или богатые требуют поклонов и прочих специальных обращений, тратят деньги на одежду и украшения? Все для того, чтобы выглядеть знатно и богато, потому что им нужно доказывать свой высокий титул или состояние внешними атрибутами и церемониями. Но маг-то всегда маг, как бы он ни вел себя, чего бы ни говорил и как бы ни рядился. Вот я и не вижу вреда в том, что показалось твоей матери недостаточной почтительностью. От того, как ты мне поклонился, я не стану магевой меньше, чем есть, ни для кого: ни для себя, ни для других. Уразумел?

— Не все, но суть, наверное. Спасибо, что объяснили. Стало быть, магам наплевать на почести из-за того, что они маги внутри, а не снаружи, и это видать любому, — почесал в затылке Хант и убрел, задумавшись над моей речью. Даже подскакивать на ходу как йо-йо перестал.

Поболтав с пареньком, я сходила в пристройку к гостинице. Там искупалась в здоровенной бадье горячей воды с пахнущим травами мылом, а вместо душа девица-служанка окатила меня из огромного кувшина прохладной водой. Я переоделась в чистое и, вернувшись с мытой головой в комнату, принялась старательно расчесывать волосы. Без кондиционера-ополаскивателя эти вконец распустившиеся заразы путались немилосердно. Я едва не выдрала целый клок, когда маленькой рыжей кометой в дверь ворвался Фаль. И как это такое миниатюрное создание умудрялось создавать столько шума?

— Привет, Оса! — завопил сильф, а потом, вместо того чтобы наброситься на меня с расспросами о путешествии за рубашками, плюхнулся на плечо и встревоженно констатировал, обхватив ручонками колени:

— Знаешь, Лакс какой-то странный. То ли злой, то ли печальный, сидит на кровати, со мной разговаривать не хочет, даже ужинать не пошел.

— Ну если даже ужинать не пошел, дело плохо, — хмыкнула я, кое-как умудрившись разобраться с волосами, — пойду проверю, чего с ним такое. А ты, дружок, останешься на страже в моей комнате. Запирать на ключ не буду. Коль проникнет убийца или вор, защекочешь или закусаешь вусмерть, расправа на твое усмотрение.

— Хорошо! — гордый ответственным поручением, моментально согласился Фаль и принялся нарезать круги под потолком, оглядывая вверенную территорию, словно спутник-шпион.

Хитростью избавившись от маленького свидетеля, я постучала в комнату Лакса и, не дожидаясь разрешения (чего без толку время терять?), вошла. Вор сидел на кровати и разбирал вещи из сумки. Вернее, бесцельно перекладывал их с места на место. На меня парень бросил косой взгляд для проверки и вновь углубился в свое занятие, такое же важное и срочное, как порученное только что Фалю.

— Лакс, хватит хандрить! Ужин проворонишь! — Я заговорила преувеличенно бодро, словно диктор, перешедший от траурной сводки к новостям шоу-бизнеса.

— Я не голоден, магева, — хмуро и почти грубо ответил рыжий.

— Это еще почему? Я голодна, Кейр тоже, Фаль и вовсе, а он не хочет есть! Нехорошо отделяться от коллектива, Лакс! Ну-ка быстро признавайся, в чем дело? Если болен, будем лечить. — Я подошла поближе и нависла над парнем, уперев руки в бока.

— Все в порядке, — похоронным тоном отозвался Лакс.

— Врешь, — убежденно заявила я и, прибавив мрачных завываний в голос, продолжила: — Предупреждаю, если не будешь откровенен, мне придется применить к тебе крайние меры!

— Применяй, — не дрогнул Лакс, и я шлепнулась к нему на колени, схватила за уши и глянула в глаза.

— Это и есть крайние меры? — с невольным изумлением ухмыльнулся вор, вероятно, ожидавший каких-нибудь колдовских допросных пыток, руки его оставили барахло и удобно устроились у меня на талии.

— Ну да, — улыбнулась я и снова спросила мягко, почти нежно, чуть поддразнивая: — Эй, приятель, что случилось?