Юлия Фирсанова - Точное попадание

— Направляемся в город Патер, — завершила я, выпустив Лакса из сжавшихся мертвой хваткой рук.

Вор, не дурак, уже уяснил, чего ради я играла в «обжималки», и был не румянее бедолаги-стрелка. Но в седле выправился и рта не раскрыл, предоставив магеве дальше играть на поле.

— Хотя наше путешествие, как я погляжу, могло бы здесь и закончиться. — Голос звучал спокойно, ровно, с каким-то отстраненным интересом, а сердце трепыхалось, как угодившая в силки птичка, по спине скатилась струйка пота, но ликование, затопившее волной душу, пульсировало мыслью: «Получилось! У меня получилось! Лакс жив! Я смогла!»

Женщина быстро, но необычайно плавно, словно в танце, повернулась к парню, сжимавшему бесполезный лук, и выдала какую-то мелодичную, однако очень сердитую трель. Юноша жалобно прочирикал что-то в ответ. Все луки уже были опущены, стрелы вложены в колчаны за спинами. Мужчина, один из двух, не стрелявших в нас, отвесил мне почти почтительный поклон и промолвил на доступном пониманию наречии:

— Пусть осияет свет твой путь, магева. Да не затаишь ты на нас вражды: роковая случайность, а не злой умысел, направили оружие. Позволь во искупление вины пригласить вас в свой стан. Будьте гостями, разделите с нами трапезу и останьтесь на ночлег.

«Надеюсь, приглашают от чистого сердца, а не чтобы добить тайком, раз промазали», — мысленно прокомментировала я и вежливо склонила голову в ответ, однако спешиться не торопилась:

— Благодарю, мы принимаем ваше великодушное предложение.

Провинившийся юнец быстро чирикнул что-то просительное остальным патрульным, и они чинно закивали головами. Зеленые как молодая травка и очень виноватые глаза парня устремились на нас, и он робко сказал, стараясь при этом выглядеть достойно и гордо:

— Я приглашаю вас к своему костру.

— Веди, — согласилась я и соскользнула вниз с седла, не столько из вежливости, сколько по куда более приземленным причинам.

Было большим облегчением снова передвигаться на своих двоих, хоть и стремящихся принять совершенную форму колеса. Лакс тоже спешился, соскользнул с седла с почти эльфийской грацией. Теперь мне стало понятно, откуда у вора такая легкость в каждом движении. От предка рыжему передалась немалая доля пластичности, что в соединении с человеческими генами дало неуловимую стремительность движений, отняв у них танцевальную мягкость. Но урона вор от этого не понес.

Мы двинулись за горе-лучником прямо в кусты у дороги, за нашими спинами послышался новый всплеск эльфийских трелей. Я очень пожалела, что не понимаю языка, и задумалась, а можно ли использовать руны, чтобы составить заклятие перевода. Но навскидку, тем более на ходу, такой вопрос не решить, потому пришлось довольствоваться лингвистическими познаниями Фаля и Лакса. Сильф прозвенел мне на ушко:

— Эльфы собираются доложить о происшествии князю. Они очень встревожены.

«Еще бы, — фыркнула я про себя, — в конце концов, почти дипломатический инцидент, вот так взять — и чуть не пристрелить человека на общественной дороге», — и продолжила разговор вслух:

— Князю? А что ему тут делать, разве вы мне не говорили, что это земля людей? — удивленно переспросила, продираясь через кусты и досадуя, что не догадалась первым пустить Лакса. Шедший впереди эльф вообще, казалось, не задевал ни травинки, растения будто раздавались в стороны, пропуская его. Так что дорогу мне приходилось протаптывать безо всяких там мачете, практически голой грудью, как коммунистке. Следом с комфортом двигались остальные. Вот они, истоки старинного обычая джентльменов — пропускать дам вперед.

— Владыка Аглаэль едет с дипломатической миссией в Патер, — важно обмолвился наш проводник, наконец выбравшись из-под кустов и деревьев на простор равнины. Там, как я уже догадывалась, раскинулся тот самый небольшой палаточный, вернее, шатровый городок, который мне довелось лицезреть давеча в зеркальной рамочке: разноцветный, сочно-яркий, гармоничный, несмотря на множество диссонансных цветов. Вокруг этих многокрасочных, но ничуть не отдающих цыганской безвкусицей шатров легко двигались эльфы.

— Ясненько, — резюмировала я, решив не задавать больше никаких вопросов.

Для начала хотелось поглазеть по сторонам на снующий по лагерю народ. Я ж эльфов в первый раз увидала всего несколько минут назад, а посему с жадностью вбирала новые впечатления от визуального знакомства с Дивным народом. Если не считать неудачной попытки пристрелить Лакса, они производили положительное впечатление: изящные, двигающиеся с врожденной грацией, какую неповоротливый человек приобретает лишь годами занятий танцами, создания были красивы как картинки, одеты с необычайным изяществом, хоть и в простые по-походному вещи. А может, дело заключалось не в тканях и покрое, а в том, как они носили одежду. И в лохмотьях можно выглядеть королевой.

Словом, эльфы мне, конечно, понравились, однако я сразу решила, что ни за что не хотела бы жить среди них, чтобы не растить чувства собственной ущербности. В сравнении с прекрасными созданиями моя симпатичная мордашка казалась какой-то грубой, глаза и волосы тусклыми, а походка неуклюжей, как у медведя-шатуна, напившегося кофе в ноябре. Вот поглядим на этих дивных и предвечных, слопаем все, чем угостят, выспимся на халяву и отправимся в путь, подальше от безупречно-изящных, как статуэтки или рисованные герои мультика, созданий.

А то чувствую себя как в музее, все такое красивое, что плюнуть некуда, а плюнуть почему-то хочется, наверное, низменная человеческая сущность пробуждается. Сравнение-то не в человеческую пользу. Стыдно! Вон тут сколько народа, никак не меньше сотни, а трава нигде не примята, ни одного окурка, бумажки или другого мусора. Птицы тоже, как щебетали в листве, так и продолжают заливаться, их близость двуногих созданий не напугала. Уже одних этих примет было достаточно, чтоб уловить разницу в менталитете.

Пока шли по краю лагеря, эльфы косились на нас с неменьшим любопытством, чем мы на них, но с расспросами приставать не спешили, то ли хорошие манеры мешали, то ли запрет вышестоящих инстанций.

— Тириэль! — завопили где-то слева хоть и мелодично, но отчаянно истошно. К нашему эльфу устремился другой лиловоглазый паренек в форме и с точно такой же прической: золотистые волосы на висках заплетены в косички, соединяющиеся на затылке и придерживающие остальную шевелюру. Вот только замечательные локоны второго эльфа казались какими-то растрепанными, стоящими дыбом, а сам он явно запыхался. Подбегая к нашей компании, затараторил что-то очень быстро, даже Лакс нахмурился, пытаясь расшифровать трели, присвисты и пощелкивания. Нет, поняла я спустя минуту, вор нахмурился именно потому, что разобрал, о чем болтает остроухий. Скрипнув зубами, рыжий перевел, поглаживая кинжал на поясе, как нетерпеливо рвущегося за дичью пса: